Айрис Дюбуа - Сломанный клинок

• Название: Сломанный клинок
• Автор: Айрис Дюбуа
• Издательство: Издательства: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01421-3

В романе Айрис Дюбуа «Сломанный клинок», написанном в лучших традициях А. Дюма и М. Дрюона, действие происходит в начале Столетней войны, во времена острейших междоусобных столкновений. Но прекрасной Аэлис, единственной дочери барона де Пекиньи, нет дела до того, кому достанется корона Франции, она понятия не имеет о планах отца выгодно выдать ее замуж. Девушку волнует лишь судьба ее тайного возлюбленного Робера, которого она знает с раннего детства. Чтобы добиться руки ясноглазой Аэлис, Робер готов покорить весь мир, мечтает заслужить золотые рыцарские шпоры. Они клянутся друг другу в вечной любви и верности. Но суждено ли юным влюбленным обрести счастье в круговороте жестоких событий, рыцарских поединков и кровавых битв?

---

— Говори, тварь, где госпожа, иначе велю посадить тебя на кол!

— Она наверху, там, в своих покоях. Мессир, ради всего святого!

Он, не слушая, швырнул ее под ноги солдатам и бросился вверх по лестнице.

Аэлис еще ничего не знала. Окна ее комнаты выходили на другую, западную сторону, и она не могла видеть, что происходит в парадном дворе. Вскоре после того, как прозвучал рог, ей послышались отдаленные крики, и она послала Жаклин узнать, что там внизу делается. Крики продолжались и становились громче, теперь уже кричали где-то внутри. Потом по стене пробежали двое, но из-за низкого солнца она не могла разглядеть, кто бежал. Ей стало страшно — в замке явно что-то случилось, — а Жаклин все не возвращалась; она уже готова была сама бежать вниз, но тут дверь распахнулась от удара ноги и она увидела Тестара, запыхавшегося, как после схватки.

— Кузен! — воскликнула она изумленно. — Это вы! А я уже подумала, что на замок напали; что за крики? Что там происходит?

Тестар, тяжело ступая, подошел к ней со странной, перекошенной усмешкой.

— Привет, кузиночка, — сказал он, даже не поклонившись. — Вы прелестны, как всегда, но что это за вид — не причесаны, в рубище каком-то и даже… — он приподнял подол ее платья, — босиком? Не узнаю высокородную Аэлис Донати де Пикиньи. Это что же, вы и в этом решили сравняться с подлыми Жаками — не только вести себя, но и выглядеть как мужичка? Шлюха!! — заорал он вдруг и — Аэлис не успела отшатнуться — залепил ей такую пощечину, что она едва удержалась на ногах. — Ты еще спрашиваешь, что происходит?! Я приехал, чтобы искоренить в Моранвиле измену, вот что происходит! И сожалею, что не могу отправить в преисподнюю тебя, как только что отправил Симона! Не знаю, кто тут из вас первый снюхался с мужичьем, но думаю, что старику этого в голову бы не пришло, это тебя всегда тянуло на простолюдинов да торгашей, как муху на падаль…

— Ты — убил Симона?!

— А ты что думала! Сможешь потом пойти полюбоваться, он валяется там внизу.

— Ах ты, гадина! — негромко произнесла Аэлис. — Я всегда считала тебя просто хамом и дураком, а ты еще и подлец. Убийца, подлый трусливый убийца! Да родная мать со стыдом отвернется от тебя! Иуда!!

— Молчи, потаскуха!

— Пусть тебя в первом же бою поразит злая немочь, пусть твой клинок разлетится на куски, мерзавец, опозоривший рыцарское сословие! Да любой виллан благороднее тебя, чтоб ты горел в аду до скончания веков!!

— Ты замолчишь, дрянь? Или я тебя сейчас выволоку туда же, где валяется Симон, и отдам моим конюхам!

— О, еще бы! Тебя с твоим благородством и на это хватит!

— Не тебе рассуждать о благородстве, мужичья потаскуха! Подлые твари убили твоего отца, а ты принимаешь эту сволочь у себя в замке, даешь им хлеб и вино!

— Бог свидетель — я в тот день ничего не знала…

— А если бы знала? Распутная тварь, ты бы и тогда перед ними стелилась! Я ж говорю — тебе мужик что падаль навозной мухе! Признайся, небось уже и переспать успела с каким-нибудь простолюдином!

Собственно, Тестар уже считал свое дело сделанным: замок в его руках, люди Симона перебиты, с кузиночкой поквитался. Он не испытывал к ней прежней злости, тем более и она была по-своему права, обвинив его в подлости; с Симоном, конечно, расправились не по-рыцарски, что уж тут говорить. Что касается возможной тяжбы, то сейчас, увидев Аэлис в таком состоянии, он понял, что едва ли она окажется ему опасной соперницей. Скорее всего, отступится и она, и ее чертов муженек (если еще не подох где-нибудь); ну какой, в самом деле, феодальный барон из торгаша, да еще чужеземца! Поэтому последнюю свою фразу он сказал уже просто так, чтобы довершить расправу, и сам не ожидал, какое действие произведут его слова. Аэлис не вздрогнула, не вскрикнула, но в глазах ее промелькнуло такое смятение, такой внезапный испуг, что Тестар, хотя и был тугодумом, с изумлением убедился в попадании пущенной наугад стрелы. Это уже было слишком, этому даже он сам предпочел бы не поверить.

— Ты что?.. — спросил он охрипшим вдруг голосом. — Почему молчишь?

Она упрямо молчала, и глаза ее, которые только что смотрели на него с таким испепеляющим презрением, ускользали теперь куда-то в сторону. Кровь снова бросилась Тестару в голову; неужели и в самом деле она, его кузина, урожденная Пикиньи, с каким-нибудь мужиком…

— Почему прячешь глаза? — спросил он почти испуганно. — Скажи, что это не так!

Быстро оглядевшись, он увидел на стене распятие, сорвал его и, подойдя к Аэлис вплотную, грубо схватил ее за плечо, поворачивая к себе лицом.

— Клянись на этом! — крикнул он, сунув распятие к ее губам. — Клянись, что не наставила своему мужу рога с каким-нибудь холопом!

— Вот пусть муж и спросит! — вырвалось у Аэлис. — Почему я должна давать эту клятву тебе?

Тестар отшвырнул распятие.

— Ах вот оно что! — прошипел он. — Значит, и в самом деле. Ах же ты распутная дрянь, ах подлая! Да тебя… тебя голую надо бы протащить по улицам, стегая плетьми! Чем они тебе заплатили, мужицкая шлюха?!

Взявшись за ворот ее платья, он рванул его книзу, разодрав до пояса; Аэлис, с трясущимися губами на побелевшем лице, стала отступать, правой рукой пытаясь собрать на груди края разорванной ткани, чтобы скрыть наготу, а левой нашаривая опору у себя за спиной, пока не ухватилась за резной столбик надкроватного балдахина.

— Видит бог, — тем же шипящим от ярости голосом продолжал Тестар, — я бы уехал, не тронув тебя пальцем… Но коль скоро ты сама, по своей воле, превратила этот дом в непотребный вертеп… — Он задохнулся и стал дергать завязки своего кожаного камзола, словно ему не хватало воздуха. — Тогда почему и мне не повести себя как в вертепе?! Конюхам я тебя не отдам — им хватит и твоих девок, но уж от меня, высокородная дама Аэлис, ты на этот раз легко не отделаешься!

Глава 27

Урбан провел этот день в лесу. Накануне в деревню заходил человек, который сказал, что парижский отряд идет к Жизору и должен быть там не сегодня завтра; Урбан решил побывать в Жизоре и спросить у Робера, как быть дальше — то ли ждать, пока к госпоже вернется рассудок, то ли оставаться с отрядом. А пока надо было еще разок сходить за хворостом, да притащить побольше, чтобы отцу Морелю хватило надолго.

Вернувшись вечером с огромной вязанкой на спине, он застал в деревне смятение. Какие-то люди, сказали ему, еще засветло проехали в замок, и там творится неладное — слышны были истошные крики, а потом прислали за кюре и велели идти туда.

Услышанное Урбану не понравилось. Свалив хворост у дома, он отправился к замку, чтобы попытаться самому выяснить, что же там произошло: что за люди приехали и почему были крики. Уже почти стемнело; не пройдя и половины пути, он остановился и прислушался, всматриваясь в сумерки: кто-то, похоже, бежал навстречу, задыхаясь и всхлипывая, бежал легко — ребенок или девушка. Когда бегущий приблизился, Урбан вышел на середину дороги. Женщина пронзительно вскрикнула и метнулась в кусты, но теперь он ее узнал — это была Катрин.

— Не бойся, это я — Урбан, — позвал он. — Что с тобой?

Катрин свалилась в траву на обочине и стала рыдать взахлеб. Урбан, присев рядом, долго не мог ничего понять. Но даже потом, уяснив наконец из ее бессвязного рассказа, что случилось, он не сразу поверил.

— Так ты говоришь, это родич твоих господ? — переспрашивал он. — Что-то я не пойму… А Симона точно убили?

— Да убили же, я говорю! Сама видела, он лежит там, и всех стражников перебили, — может, только кто успел где схорониться. «А госпожу, — он кричал, — надо отдать конюхам на забаву…»

Выглядело все это непонятно, но не могла же Катрин такое придумать, да и перепугана она взаправду…

— Ладно, пойду посмотрю, — сказал он, — а ты ступай к попу, жди там.

— Куда ты пойдешь? — Катрин схватила его за руку. — Мост они подняли, да и что ты сделаешь один, пропадешь там — их ведь знаешь сколько! А Роберу кто весть пошлет?

— Это верно, весть послать надо. А ты как из замка выбралась?

— Там дверца есть через прачечную, выходит в кусты над самым рвом, ров в том месте совсем мелкий — слуги знают, они часто так на деревню ходят, а больше никто. Нет, ты туда и не думай…

— Ладно, подумаем, что делать. Погоди-ка…

Он опять прислушался — от замка слышался приближающийся топот копыт. Спрятавшись в кусты, они пропустили всадника, галопом проскакавшего в деревню, потом пошли следом. Когда подходили к дому кюре, еще издали различили в сумерках коня, привязанного у ворот; в окошке, сквозь щели ставни, мелькал свет.

— Стой здесь, — велел Урбан.

Подойдя к коню, он ощупал седло, проверил стремена, подпругу, успокаивающе похлопал животное по холке, потом крадучись вошел в дом. В комнате пахло незнакомым человеком, и человек этот, держа над головой факел, стоял на коленях перед раскрытым сундуком, выбрасывая оттуда убогие пожитки отца Мореля.