Кейт Тирнан - Вечная жизнь

• Название: Вечная жизнь
• Автор: Кейт Тирнан
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978-5-373-03896-6

Новое имя, новый город, новая жизнь.. И им не видно конца, потому что ничему нет конца... когда ты бессмертен. Главная героиня серии принадлежит к скрывающемуся среди обычных людей одному из восьми родов бессмертных. И хотя на самом деле ей около 500 лет, внешне ей никто не дает более 20. Из-за пережитого в детстве, когда под топорами викингов-магов погибла вся ее семья, Настасья (Лилья) не помнит своего прошлого. В коммуне бывших "темных" бессмертных, куда отправляется девушка, ее учат творить "светлую" магию, и воспоминания возвращаются.

---

Вот дерьмо.

— Значит, мне придется всю жизнь лазить по этой горе?

— Нет. — Он выключил воду, вытер руки о полотенце для посуды и посмотрел на меня. — Представь, что ты забралась на гору и увидела с вершины такой восхитительный вид, что тебе захотелось продолжить путь к нему. Я потрясла головой.

— Стоп, я запуталась. Давайте оставим эти горные метафоры. Объясните на пальцах.

— Никто из нас, живущих здесь, не проснулся однажды утром с намерением стать на путь добра и света, навсегда отказавшись от тьмы, — терпеливо разъяснил Эшер. — Это не такое решение, которое можно принять раз и навсегда. Терава — это то, чем мы рождаемся, но не обязаны быть всю жизнь. Тахти — это то, чего можно достичь, но, однажды достигнув, слишком легко потерять вновь.

Я до сих пор не могла привыкнуть к тому, с какой легкостью они тут говорят об этом.

— Быть хорошим — а под этим я понимаю перестать быть темным и злым — совершенно не означает стать паинькой. Ты понимаешь?

Я кивнула.

— Быть хорошим, это путь, который приходится выбирать снова и снова, каждый день, несколько раз в течение дня, до конца своей жизни, — продолжал Эшер. — Каждый день состоит из тысячи решений, по большей части незначительных, но иногда судьбоносных. С каждым таким решением у тебя появляется шанс продолжить путь к свету или скатиться во тьму.

— О Боже, — простонала я. — Кажется, я совсем не хочу быть настолько хорошей!

Улыбка озарила его лицо.

— Я открою тебе один секрет: ни про кого из нас нельзя сказать, что он из тысяч решений каждый раз твердо выбирает добро. Даже Ривер — а ведь она самый хороший человек из всех, кого мне доводилось встречать в жизни.

— Зачем вообще барахтаться, если все равно не выиграешь?

— В том-то и дело, что выиграешь, причем с самых разных сторон, — возразил Эшер. — Ты одерживаешь множество маленьких побед. Смысл жизни не в том, чтобы все время быть хорошей. Смысл в том, чтобы быть настолько хорошей, насколько ты можешь. Никто из нас не идеален. Никто не поступает правильно все время. Жизнь устроена совсем не так.

Кухонная дверь распахнулась, и сразу несколько человек ввалились внутрь: Лоренцо, Нелл, Анна и... скандинавский бог.

Разумеется, я видела Рейна каждый день, и после нашей совместной помывки собаки уже несколько раз имела неудовольствие работать с ним вместе или просто рядом. Он говорил только тогда, когда я к нему обращалась, никогда не улыбался, еще реже смеялся, короче говоря, был холодным и неприступным, как и положено занозе в заднице.

Мне по-прежнему казалось, что мы с ним знакомы, хотя я до сих пор не знала, как такое возможно. Чем больше я смотрела на него, чем больше он меня раздражал, чем больше обливал холодом — тем сильнее меня к нему тянуло. Это было удивительно. Тем более что Рейн не давал мне никакой пищи для надежды, не проявлял ни малейшего признака интереса. Но меня влекло к нему, словно мы с ним давным-давно знали друг друга, как будто у нас было общее прошлое.

Порой мне безумно хотелось, чтобы у нас за плечами и в самом деле была совместно прожитая жизнь, а теперь мы переживали нечто вроде реинкарнации, но потом я спохватывалась. За заманчивой идеей о переселении душ неизбежно следовала мысль о нескольких бессмертных жизнях, а это было уже слишком. Нет, спасибо.

И при этом он ужасно меня бесил — такое впечатление, будто у него не было ни единой приятной черты характера, кроме занудного стремления к добропорядочности. Нет, скажем так — в его характере не было ни единой приятной черты. Он был самым несносным, самодовольным, напыщенным, консервативным, отсталым и кичливым придурком на свете. И все-таки каждую ночь, лежа на своей жесткой узкой кровати я... тосковала по нему, словно когда-то он был со мной, и я во что бы то ни стало хотела его вернуть.

Я сгорала по нему, мечтала о нем, сходила с ума от желания поцеловать его, почувствовать его прикосновение, сорвать маску его благопристойности, заставить растерять свое хладнокровие и задышать чаще.

Понимаете, я в принципе не очень люблю мужчин и предпочитаю использовать их лишь для краткосрочных целей и в строго лимитированных дозах. Но этот Рейн каким-то чудом пробрался мне под кожу, меня к нему грубо и сильно тянуло, не спрашивая, хочу я этого или нет.

— Настасья? — Эшер смотрел на меня. Как и все в кухне.

Я вздохнула, взяла следующую картофелину и принялась свирепо кромсать ее ножом.

— Ладно, объясните мне еще раз эту штуку про добро и зло.

Остальные (кроме Рейна, разумеется) расхохотались и повернулись, чтобы уйти — улыбчивые, счастливые, розовощекие бессмертные самого высшего качества. Нелл задержалась возле двери.

— Ой, Рейн, чуть не забыла! У меня что-то дверь заедает. Ты не мог бы взглянуть?

При этом она одарила его одной из своих фирменных улыбочек. Ни дать ни взять, персик со сливками!

Рейн кивнул и сделал шаг в ее сторону.

— Рейн, — остановил его Эшер.

— Да? — В его невозмутимом голосе не было ни капли тепла, однако не было и презрения, с которым он обычно обращался ко мне. Нелл задержалась у двери, но Эшер знаком велел ей идти. Поколебавшись несколько секунд, она улыбнулась и вышла.

— Я описывал наш поиск как бесконечную цепь решений, свершаемых каждый день на протяжении всей нашей жизни, — спокойно объяснил Эшер. — При этом я пытался объяснить, что никто из нас не совершенен, и никто не может каждый раз безошибочно выбирать добро. Я сказал, что жизнь устроена не так. Ты не мог бы вставить несколько слов от себя, чтобы помочь Настасье понять мою мысль?

«О да, пожалуйста, ты не мог бы вставить Настасье?» — захихикала я про себя и тут же мысленно отвесила себе оплеуху. Похоже, я сделала именно то, о чем говорил Эшер: прямо здесь и сейчас сделала свой маленький выбор в пользу зла. Кажется, я безнадежна.

Рейн выглядел настолько ошеломленным, что я сразу почувствовала себя немного лучше. Очевидно, ему не хотелось приближаться ко мне так же сильно, как я мечтала быть ближе к нему.

— Как проходит твой поиск? — спросила я, сбрасывая картофельные очистки в раковину. Он выглядел просто невероятно, как из сказки — ясноглазый, с растрепанными ветром волосами, разрумянившийся на холоде. Мне едва удалось справиться с желанием опрокинуть его на пол прямо под ноги Эшеру и усесться сверху. Может быть, если предварительно оглушить его сковородкой, он не будет слишком сопротивляться...

— Трудно, — ответил Рейн. — Это самое трудное из всего, что мне когда-либо доводилось делать. Это постоянная битва. Постоянный выбор между жизнью и смертью.

Казалось, даже Эшер был слегка озадачен.

До сих пор Рейн никогда так не раскрывался, поэтому я внимательно посмотрела на него. Нет, я все поняла про жизнь и смерть, но мне представлялось, что сражающийся на стороне добра должен говорить об этом с чуть большим энтузиазмом.

— А зачем ты это делаешь? — Я вовсе не хотела быть занозой, мне было искренне интересно.

Рейн долго молчал, и я решила, что он не станет отвечать. Но он вдруг сказал:

— Потому что отказаться от усилий означает признать, что та сторона выиграла. Отказаться означает перейти на сторону тьмы и смерти. А на этом пути нет ничего, кроме отчаяния, безумия и нескончаемой боли.

Эшер и я застыли, вытаращив глаза.

— Ну да, в общем, — пролепетала я.

Глаза Рейна были непроницаемы. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел из кухни.

Я посмотрела на Эшера, который ответил мне задумчивым и озабоченным взглядом.

— Занятный парень, — сказала я.

Эшер молча погладил бороду и оставил меня в одиночестве сражаться с картошкой.

Глава 11

— Ты надумала остаться? — мягкий вопрос Ривер заставил меня застыть над стопкой чистых кухонных полотенец, которые я складывала.

Я открыла рот, чтобы ответить: «Нет, извините, никак не могу», но не смогла произнести ни слова.

Конечно, здешняя жизнь совсем не походила на каникулы, но если подумать, я не могла бы сказать, что нахожусь в постоянной агонии или как-то очень страдаю. Зато в Бостоне и в Лондоне я как раз была в агонии и страдала. Там я чувствовала, что умираю — если уже не умерла.

Ничего подобного здесь я не испытывала. Конечно, я продолжала постоянно думать о том, как там Инки и ребята, чем занимаются, скучают ли по мне или думать забыли о моем существовании. У меня никогда не было привычки пропадать и объявляться без предупреждения, как теперь. Конечно, мне доводилось спешно удирать из города, оставив записку типа: «Встретимся в Константинополе», но на этот раз я впервые попробовала исчезнуть с лица земли. Как они к этому отнеслись?

Мне вдруг стало холодно, и я поежилась.

Моя жизнь полностью переменилась. Разве я не этого хотела? Каждое утро я просыпалась в такую рань, что видела, как холодные космы рассвета ползут по вершине дальнего холма. Я заправляла постель (то есть накидывала на нее одеяло), одевалась и спускалась вниз. Иногда мое имя значилось в списке тех, кто помогает готовить завтрак. Иногда мне приходилось делать что-нибудь другое, например, собирать яйца, подметать крыльцо или накрывать на стол.