Кейт Тирнан - Вечная жизнь

• Название: Вечная жизнь
• Автор: Кейт Тирнан
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978-5-373-03896-6

Новое имя, новый город, новая жизнь.. И им не видно конца, потому что ничему нет конца... когда ты бессмертен. Главная героиня серии принадлежит к скрывающемуся среди обычных людей одному из восьми родов бессмертных. И хотя на самом деле ей около 500 лет, внешне ей никто не дает более 20. Из-за пережитого в детстве, когда под топорами викингов-магов погибла вся ее семья, Настасья (Лилья) не помнит своего прошлого. В коммуне бывших "темных" бессмертных, куда отправляется девушка, ее учат творить "светлую" магию, и воспоминания возвращаются.

---

Для меня эти слова были лишены смысла, но я пропела их несколько раз вместе со всеми. Даже не припомню, когда я выучила эту присказку, передающую магическую силу заклинателю. Я использовала эти слова всего несколько раз в жизни, но, однажды выучив, их уже невозможно забыть.

Через несколько минут я услышала, как кто-то ахнул.

Открыв глаза, я увидела улыбающуюся Ким, стоявшую на фоне ночного неба, широко раскинув руки.

Сьюзи засмеялась и захлопала в ладоши, бросив мою руку, внезапно ставшую горячей, как огонь.

Теперь уже отовсюду слышались похвалы и шепот восторга. Признаться, я даже не ожидала, что маленький фокус Ким окажется настолько эффектным: ее шея и плечи были покрыты стайками певчих птиц, подобранных по цветовой гамме. Первой шла ярко-желтая полоса щеглов, нежно-серая опушка синичек взбегала вверх по рукам Ким, а крапивники пушистой коричневой накидкой укутывали ее плечи. Воздух потрескивал и дрожал от магии, при этом все птицы вели себя па редкость спокойно, только сонно моргали глазками и молчали. Иволги, пчелоеды, славки — все они сливались в роскошный пестрый узор, полный жизни, энергии и маленьких, быстро-быстро колотящихся сердечек.

Это было одно из самых прекрасных зрелищ, которые мне довелось видеть, но при этом меня не оставлял один простой вопрос: чего ради Ким проделала это? Как она до этого додумалась? Какой смысл в ее птичьем фокусе? Понятно, что всем нам время некуда девать, но все-таки...

— Разве не чудо? — прошептала Беа, кладя руки мне на плечи. — Мне кажется, это просто восторг!

— Да, это что-то. Чудесно.

Словно загипнотизированная, я не могла оторвать взгляд от бесчисленных черных глазок, тупо смотревших прямо перед собой, словно птицы были под кайфом.

У меня засосало под ложечкой, и я вдруг горько пожалела о том, что очутилась здесь и участвовала во всем этом. Очередная ошибка.

— Спасибо вам, спасибо, — говорила Ким, приседая в неглубоком реверансе. — Но я не могу удерживать их дольше, поэтому...

Она выдохнула и произнесла несколько слов, освобождая птиц от своего заклинания. Я стала ждать, когда они завертят головками, встрепенутся и, слегка ошарашенные, улетят в ночное небо.

Но когда первые из нас устремились к лестнице, я увидела, что птички устало закрыли глаза, склонив набок маленькие гладкие головки. А потом, одна за другой, они начали сваливаться со спины Ким и бесшумно сыпаться на крышу. Мертвые.

— Ни фига себе! — присвистнул Гарри. — Выходит, это были одноразовые птички?

Все засмеялись, а Ким грациозно пожала плечами.

— Искусство требует жертв.

Все гурьбой устремились к двери, и вскоре я осталась одна на крыше бостонского бара — с раскалывающейся от боли головой, мерзким привкусом перегара во рту и сотнями ярких певчих птичек, уже начавших остывать возле моих ног.

Глава 9

Этой ночью мне снова снились сны.

Я ушла из бара сразу после представления Ким. Я была единственной, на кого это произвело впечатление, и единственной, у кого выпитое спиртное подступало к горлу при мысли о залитой гудроном крыше, усыпанной пестрыми комочками мертвых перьев. В довершении всего на меня напала дикая мигрень и привычная тошнота, поэтому я извинилась и покинула Беатрис, Ким и остальных, проводивших меня недоумевающими взглядами. Было где-то в районе полуночи, когда я вернулась в отель, чувствуя себя грязной и несчастной.

Я боялась, что не смогу уснуть, но усталость и тревога мгновенно нокаутировали меня в глубокое беспамятство, и поволокли все глубже и глубже в темный ужас моего далекого детства, в ту самую ночь, когда моя жизнь навсегда изменилась.

Я проснулась от какого-то страшного толчка и первым делом посмотрела на свою среднюю сестру Эйдис, спавшую со мной на одной кровати. Что это было? Раскат грома? Грозу я любила. Я выглянула в узкое окошко, застекленное маленькими кусками настоящего толстого стекла. Снаружи мерцал свет. Молния? Или все-таки пожар?

Звук повторился — тот самый оглушительный, раскатистый гул, от которого дрожала кровать. Я увидела, что Эйдис сонно захлопала глазами, но тут дверь нашей комнаты широко распахнулась, и на пороге показалась мать. Ее глаза были широко раскрыты, длинные золотые волосы падали на спину из-под маленького льняного чепца, в котором она спала.

— Модер? — спросила я[7].

— Быстро! — сказала она, бросая нам с сестрой шерстяные шали. — Вставайте. Обувайтесь. Быстрее, быстрее.

— Что случилось, мама? — спросила Эйдис.

— Нет времени на вопросы! Быстрее!

Новый грохот ударил в уши, и я поспешила сунуть ноги в зимние башмаки из шкуры лося, отороченные кроличьим мехом. В комнате стояла стужа, огонь в очаге давно погас, и каменные стены были покрыты тонким кружевом инея.

В коридоре мы столкнулись с моим старшим братом Сигмундуром, который в свои пятнадцать лет уже догнал ростом отца. Он держал за руку нашего младшего братишку Хаакона. Тинна, моя старшая сестра, уже завернулась в тяжелую шерстяную шаль, ее длинные светлые косы свободно рассыпались по плечам.

— Быстрее дети, идем! — мама повернулась и побежала вниз по широкой главной лестнице, а мы бросились за ней, держась так близко, что мамины полосы хлестали нас по лицам.

На первом этаже нас встретили крики и грохот шагов, а потом мы увидели воинов моего отца, одетых в тяжелые кожаные доспехи и вооруженных мечами и луками. Мы едва успели прижаться к стене, когда они промчались мимо нас, выкрикивая приказы.

Выстроившись в колонну, воины помчались вниз по узкой задней лестнице, спускавшейся во двор крутой спиралью, закрученной против часовой стрелки.

Однажды Сигмундур объяснил нам с Хааконом, в чем заключается хитрость устройства такой лестницы — если ты защитник замка и спускаешься вниз на врагов, у тебя будет достаточно места, чтобы орудовать правой рукой с зажатым в ней мечом. А если ты, наоборот, нападающий, то тебе будет трудно размахнуться, и ты поневоле займешь невыгодную боевую позицию.

Стены содрогнулись от нового оглушительного грохота. С потолка посыпалась пыль, и мы расчихались.

— Что случилось, мама? — спросил семилетний Хаакон. Последние две недели его мучила лихорадка, поэтому он был очень худой и бледный, с синевой под глазами.

— Внешнюю стену пробили, — скупо бросила мать, устремляясь в кабинет отца. — Разбойники с севера.

Мы с Эйдис испуганно уставились друг на друга. Снова раздался глухой удар, и Тинна схватила меня за руку.

— Стенобитный таран! — прошептала она.

Мы бросились бежать по коридору, а мама на бегу сбивала факелы с вбитых в стены железных колец. Тяжелые палки падали на пол, разбрызгивая искры, и за нашей спиной вырастала тьма.

Наконец мы добежали до отцовского кабинета. Очутившись внутри, мама повернула в замке здоровенный медный ключ, а потом они с Сигмундуром задвинули тяжелый деревянный засов, глубоко загнав его в скобы. Мы с сестрами и Хааконом съежились у огня, а мама подошла к высокому отцовскому шкафу и быстро отперла его дрожащими пальцами.

Как только дверцы открылись, Сигмундур шагнул вперед и взял из стойки самый большой меч. Этот меч был на несколько дюймов выше меня, прямой и обоюдоострый, с простой деревянной рукояткой, обмотанной тонкими полосками кожи.

Наша мать окинула взглядом оружие и выхватила меч для Тинны. Я увидела, как рука моей сестры непроизвольно склонилась под тяжестью оружия. Затем настала очередь Эйдис — ей было двенадцать, и она с шести лет занималась фехтованием, однако обычно на занятиях нам давали маленькие кинжалы вместо мечей. Мне было десять лет, и я молча протянула руки за оружием. После секундного раздумья мать дала мне короткий меч, не длиннее сорока сантиметров. Я схватила его обеими руками, не до конца понимая, что происходит. Даже Хаакону достался маленький кинжал, и он принял его, вытаращив I паза.

— Где отец? — спросил Сигмундур, бросаясь к окну и выглядывая в щелку.

— Внизу, вместе с воинами.

— Вы возьмете меч, матушка? — спросил Хаакон, не сводя восхищенных глаз со своего кинжала.

— У меня есть оружие посильнее.

С этими словами наша мать сунула руку за ворот своего ночного платья, и вытащила оттуда тяжелый амулет, который я так любила рассматривать.

Обычно я забиралась к маме на колени, брала амулет в руки и крутила во все стороны, но мама никогда не снимала его с шеи и не позволяла мне его примерить. Амулет был круглым, шириной примерно в мою ладонь и толщиной сантиметра в четыре, с плоским, полупрозрачным молочно-белым камнем посередине. Вокруг камня были вырезаны символы, среди которых были как знакомые мне руны, так и совершенно непонятные значки. Однажды я спросила маму, из чего сделан этот амулет, и она ответила просто: «Из золота. Из золота и силы».