Василий Купцов - Последний леший

• Название: Последний леший
• Автор: Василий Купцов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00975-9

Похвастались богатыри Сухмат и Рахта, что привезут князю Владимиру живого лешего, однако сделать это оказалось непросто: по дороге приходится им сражаться с водяными чудовищами, упырями, волколаками, волхвами Перуна, коварными зороастрийскими жрецами. Совсем отчаялись бы герои, если бы с ними не было северного шамана Нойдака — простодушного и доверчивого человечка, управляющего такими могущественными силами, что справиться с ними порой не может даже владыка Мира Мертвых…

---

Совсем иные мысли роились в голове южанина. Разумеется, он лгал только что. Как и лгал почти всю свою жизнь. Лгал, когда читал Авесту, лгал, когда многие годы следил за телами усопших в Башне Мертвых. Ну, и, разумеется, здесь, когда объявил себя служителем Симаргла, почитаемого здешним царем за бога. Он то, Ферамурз, знал, что Симаргл всего лишь царь птиц, зовут его Симург и он, действительно, демон не из последних, но до бога ему далеко. Впрочем, Симург покровительствовал тайным наукам, потому и отношение у Ферамурза было к нему вполне терпимое. Именно — терпимое. Дело было в том, что на самом деле Ферамурз служил всегда только одному богу. И было имя тому богу — Ахриман! Как можно служить богу зла, врагу человеческому? Ферамурз и другие тайные, такие как он, отвечали просто — ведь кто-то же должен служить злу! Ведь если исчезнет зло, то и не будет добра, разве не так?

Русы сжигают умерших. Кощунство — согласно взглядам огнепоклонников. Ведь огонь — священен, а тело человека — погано, и нельзя оскорблять чистый огонь грязным трупом. Не зря же была сооружена колоссальная Башня Мертвых, на многих и многих ярусах ее располагались тела знатных умерших, тела, которых не могли коснуться, а, следовательно, и запачкаться о них, солнце, ветер, земля и вода. Покойники уходили в мир иной, не оскорбив ни одну из стихий! А птицы были лишь довольны, они поколениями кормились в этой башне. Ферамурзу было хорошо и спокойно служить при башне, но проклятые обрезанные, по велению их молодого бога, прогнали его. Мертвецов хоронят теперь в могилах, оскорбляя Мать-Землю! Никто досель не покушался на древний обычай, Башня пережила и мудрых последователей Зороастра, и сладкоголосых христиан, и неистовых почитателей дневного светила. Даже эти, русы, и они побывали у Башни Мертвых. И соблюли закон — ни один волос не упал с головы слуг богов, не тронули они и Башню… Но вот пришли эти, арабы, что молятся Аллаху и почитают Пророка его Мухаммеда. Поначалу тоже вели себя как другие, не мешали никому молиться старым богам. Но поднабрали сил, обнаглели и порушили устои…

И теперь он здесь, на Руси. А обрезанные, кажется, собираются добраться и до этих земель. Но нет, не выйдет, русы, так же как и он, не согласятся ни за что на свете на эту гнусную операцию! Кажется, сюда засылают их жрецов — предложить здешнему царю… Что же, еще и здесь надо будет поработать!

Горит погребальная ладья. Оскорблен огонь? Но Ферамурзу, как слуге Ахримана, было все равно. А то, что вместе с умершим в погребальной ладье находятся те, кто добровольно последовал за ним — так это и вовсе прекрасно, ведь теперь, стоя у погребального костра, можно было насытиться черной силой. Огонь глуп, служители Ахримана издавна без труда обманывают легковерную стихию…

Но этой силы мало. Если бы жертву! Но как? Перуну иногда приносят требы — здешний царь, Владимир, молодец, при нем жертвы стали приносить чаще. Особенно этих, христиан — они ведь почти то же, что и обрезанные. Хотя, если выбирать, Ферамурз предпочел бы носить крест на груди. Лучше крест на груди, чем обрез в штанах…

Жертву бы! Может, пошептать Перунову слуге? Доверять-то он и не доверяет, а про требы — это он послушает. Но в этот раз нужен не младенец. Нужно что-то особенное, чтобы можно было бы набраться сил. Вот если бы сжечь колдуна или ведуна! Но — нельзя… А почему, собственно? Неужели не найдется ведуна, настоящего, сильного, который бы наступил на хвост Волхву Перунову, и у которого не было бы защиты княжьей… Разрезать грудь ведуну, вырвать сердце! Сколько же силы ему, Ферамурзу, прибудет… Возможно, тогда он сможет взять еще новых, здешних людей в ряды послушных Ахриману. Надо, надо пошептать слуге Перунову!

* * *

— Я вот что придумал, — сообщил Дух, — мне понравилась та штука, где на нарисованном поле сражались разными камешками.

— Дух слушал? А Дух запомнил? — удивился Нойдак.

Ему самому правила запомнились не с первого раза. Впрочем, Илья сказал снисходительно, что «раз Нойдак понял, как прыгает конный витязь», то «дальше — проще!». А понять было, действительно, не просто. Фигурка диковинного зверя прыгала косо, всего через одно поле, это было не сложно запомнить. А вот маленькие воины ходили вперед на один шажок, а убивали — косо, и тоже на один шажок вперед. Но конник — это было что-то необъяснимо трудное. И как только Нойдак запомнил? Два шажка в любую сторону, потом один — косо… Но теперь, поиграв немного, Нойдак уже как-то внутренне чуял, куда может попасть конник после таких странных прыжков. Он еще тогда сказал Илье, что настоящие конники такое не вытворяют. «Ты еще не видывал испуганной лошади!» — ответил Илья, и, почему-то, не улыбнулся. А потом, по дороге домой, Сухмат рассказал Нойдаку, как в их конное войско попадал греческий огонь со стен ромейской крепости, как горела кожа у людей и лошадей… И боевые кони, впервые попавшие в такое дело, потеряли всякий контроль, обезумели! Вели себя хуже необъезженных, прыгали в стороны, сбрасывали всадников…

— Тебе понравилась моя придумка? — снова обратил на себя внимание Дух, успевший что-то рассказать за то время, пока Нойдак думал.

— Слушай, Дух, — сказал Нойдак, пропустивший мимо ушей все, что лепетал ему Дух, — мне Сухмат рассказал, что рух — это такая огромная птица, они может налететь сверху, схватить человека и унести. А ты таких птиц не встречал?

— Нет, но я не присматривался, — ответил Дух, — может, те, что летают высоко, на самом деле — большие, а маленькими выглядят, потому как далеко?

— Но ты ведь можешь сам взлететь и посмотреть — большие они или маленькие!

— А с чем я буду сравнивать? — удивился Дух.

— Это как?

— Если я буду наверху, то увидев птицу вблизи, мне надо будет ее с чем-то сравнить, а земля и люди будут уже далеко, и померить будет нельзя. А я не различаю размеров, как ты…

— Ну, сравни… с собой! — догадался Нойдак.

— Но у меня тоже нет размера… — казалось, что Дух вздохнул, хотя Нойдаку давно было известно, что вздыхать его бестелесному другу было нечем.

* * *

— Не было еще такого, чтобы столько народа волхвам Перуновым отдавать, — сказал Сухмат.

— Откуда тебе знать, чего было, а чего не было? — ответствовал невозмутимо Рахта.

— Старые люди говорят…

— А ты больше стариков слушай, при них все лучше было, и в Днепре молоко текло, и галки вареньем молодцам на голову какали, — пожал плечами Рахта.

— Мои родичи требы приносили только когда очень-очень нужно было, — встрял в разговор Нойдак.

— И часто это очень-очень бывало?

— Может, две весны проходило, а может и все… — Нойдак начал перебирать пальцы, — говорят, что перед моей матерью… Вот, две руки пальцев и еще три пальца весен никого в Духу воды не отдавали!

— Так у тебя, поди, племя-то было — раз, два — и обчелся! — усмехнулся Рахта.

— Ты что считаешь, если Киев большой, то каждый день по человеку — народу не убавится?

— Не нам лезть в дела богов.

— Жертвы приносят не боги, а люди! — стоял на своем Сухмат.

— Так уж заведено, — похоже, Рахту расшевелить было невозможно.

— А если бы твою сестру родную или брата единоутробного?

— А нет у меня ни сестры, ни брата…

— А если бы меня, брата названного?

— Мы — под рукой князя, нас никто тронуть не осмелится! — Рахта, тем не менее, раскраснелся. Видимо, спор, все-таки, увлек его.

— А ты, Нойдак, так просто и отдал мать?

— Нойдак отомстил старой колдунье, ее изгнали из рода… — сказал маленький северянин почти с гордостью.

— Вот она теперь и колдует где-нибудь в лесной избушке!

— Нет, лес убил ее!

— А как ты ее изгнал, может, расскажешь? — заинтересовался Рахта. Теперь, побратавшись с Нойдаком, он живо интересовался его прошлым.

— Нойдак долго думал и придумал… — сказал Нойдак и замолчал.

— Значит, не расскажешь?

— Нойдак расскажет, — северянин опустил глаза и добавил, — потом расскажет…

— Так вот, я и говорю, требы, жертвы, их все приносят и всегда приносили, — снова посмотрел на побратима Сухмат.

— Не все приносят жертвы, — возразил Рахта, — немцы да греки, те что Христу поклоняются…

— Не Христу, а кресту, — перебил Сухмат, — их так и называют — крестолюбцы.

— Это ты у этих, обрезанных, словцо перенял?

— А что, подходит! И крест все время целуют, смех да и только!

— Ты бы помалкивал лучше, вот княгиня Ольга…

— А что Ольга?

— Она тоже крест целовала!

— Все лучше, чем эти, что свинину не едят! И вина не пьют!

— Они ведуны, что ли? — заинтересовался Нойдак. — Ведунам, я слышал, хмельного и женщин нельзя…

— Не, женщин им можно, да и винцо втихаря потягивают, да и не ведуны они, а целый народ, стало быть, закон какой-то чтит, дураки, — засмеялся Рахта, — да не в том дело…

— Да и какая разница, — перебил побратима Сухмат, — наш князь обычаи предков чтит…