Виктория Холт - Дорога на Компьен

• Название: Дорога на Компьен
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Сантакс-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-88970-096-0

Роман "Дорога в Компьен" - о распутном и любвеобильном короле Франции Людовике XV. Чтобы реже бывать в ненавистном Париже, где на каждом шагу королю напоминают о нищете и голоде, Луи начинает строить дорогу, соединяющую Версаль и Компьен, минуя столицу. Пресытившись своей фавориткой, мадам де Помпадур, Людовик ищет сладких утех в обществе молоденьких девушек, сменяющих одна другую.

---

Личный врач объяснил ему, что Анна Генриетта утратила волю к жизни, что она отказывалась принимать лекарства, отказывалась есть, она отвернулась от семьи и друзей, и взгляд ее был устремлен за край жизни.

Король не смел думать о том, что дочь его была просто несчастлива. Многие сказали бы, что умерла она от разбитого сердца. Дважды встречалась в ее жизни любовь, и дважды познала она горе. Брак с орлеанским семейством был сочтен недостойным. Ее любовь к  Чарльзу Эдварду Стюарту была, наверное, еще сильнее, но как мог король дать свое согласие на этот брак — после поражения в сорок пятом году? И ведь вся эта история случилась целых семь лет назад, неужели она все это время оплакивала своего принца, который, между прочим, даже и не собирался хранить ей верность?

Итак, она умерла, потому что не хотела жить. Ах, как ужасно звучат эти слова, сказанные о совсем молодой женщине. Очень они его расстраивают, и утешить его может только один на свете человек, хотя народ парижский и даже некоторые придворные оспаривают его право искать утешения...

Смерть... Как близко она подобралась! Кто станет следующей жертвой? А что если он, и что, если он уйдет в иной мир нераскаявшимся грешником?

Он хотел бы получить отпущение грехов, но понимал, что должен поклясться хранить в дальнейшем чистоту.

Маркиза теперь занимала апартаменты мадам де Монтеспан, но по-прежнему числилась в его любовницах. И он знал, что исповедники и епископ, подстрекаемые дофином и церковной партией, воздержатся от отпущения грехов, пока он не прогонит маркизу.

Король послал за Аделаидой — они обнялись и вместе поплакали.

Король внимательно разглядывал эту полную жизни, но абсолютно непредсказуемую молодую женщину — ей уже исполнилось двадцать, и красота ее стала увядать, и все же общество ее королю было приятно.

Аделаида дарила ему то успокоение, которое он не смел сейчас получить у маркизы.

— Вы должны занять в моем сердце место вашей покойной сестры, — сообщил он Аделаиде, — для меня теперь вы будете и Аделаидой, и Анной Генриеттой.

— Да, батюшка! — воскликнула Аделаида, и во взгляде ее светилось обожание.

— Ваши апартаменты надо бы перенести поближе к моим. Мы перестроим эту часть шато. Конечно, придется разрушить посольскую лестницу, но мы это сделаем...

Аделаида неуклюже поклонилась и обняла отцовские колени.

— Я стану для вас всем! — поклялась она. Глаза ее сияли — она явно уже позабыла о смерти Анны Генриетты.

ГРАФИНЯ ДЕ ШУАЗЕЛЬ-БОПРЕ

Казалось, что в тот год смерть буквально поселилась в Версале. Лето стояло жаркое, и король с мадам де Помпадур проводили его в Компьене, под предлогом королевской охоты.

Мария Жозефина проснулась в то утро рано и чувствовала она себя совершенно разбитой — видно потому, что ночь выдалась беспокойной. Дофин все время разговаривал во сне, а когда она спрашивала его, в чем дело, отвечал что-то неразборчивое.

Она потрогала его лоб — горячий. С первыми лучами солнца она села на постели и принялась разглядывать спящего мужа.

Лицо у него раскраснелось, и Мария Жозефина поняла, что у него лихорадка. Она поднялась, кликнула слуг и послала за лекарем.

Через несколько часов ужасная новость распространилась и за пределы дворца — у дофина оспа!

Это была страшная болезнь — заразная, быстро распространяющаяся, она косила людей тысячами.

Мария Жозефина перепугалась — она не могла себе представить жизни без мужа, да и ей самой грозила непосредственная опасность.

Врачи сказали, что ей следует покинуть эти апартаменты. Она уже и так могла заразиться, а оставаясь рядом с больным мужем, она играла со смертью. Да если она и выздоровеет, лицо ее будет изуродовано навеки. Однако она твердо заявила:

— Мое место рядом с ним. И я останусь. Переодевшись в простое белое платье, она выполняла всю тяжелую работу по уходу за больным, все неприятные гигиенические процедуры. Она не плакала и лишь непрестанно бормотала молитвы и снова и снова твердила себе: «Если я все буду делать сама, он выживет, я его спасу, потому что я все сделаю лучше других. Я должна, я так его люблю... Я спасу его. Он не умрет». И тогда на душу ее нисходило успокоение, потому что она знала: тот, кто хочет преуспеть и трудится изо всех сил, преуспеет.

Вновь и вновь ее просили удалиться, напоминали об опасности, которой она себя подвергала, она же в ответ просто улыбалась.

— Разве существует цена, которую я не смогла бы заплатить за его выздоровление? — отвечала она.

И окружающие понимали, что ее не переубедить. Король узнал о несчастье, когда возвращался в Компьен с охоты.

— Я должен немедленно ехать в Версаль!

— Сир, в Версале сейчас опасно! — перепугалась маркиза. Но король грустно возразил:

— Мадам, мой сын, дофин, при смерти.

Маркиза поклонилась:

— Мы немедленно собираемся.

Смерть! Король был в панике: она, словно облако, зависла над его семьей. Только в феврале забрала она любимейшую из его дочерей, а теперь вот подбирается к сыну. Так неужели ему предстоит потерять и единственного сына?

Хорошо что он построил прямую дорогу между Компьеном и Версалем. Потому что он просто не в состоянии выдержать сейчас косые взгляды, в которых ясно читалось злорадство. «Это в наказание дано!» Люди станут толковать, что болезнь дофина — та же Божья кара, что и смерть Анны Генриетты. Нет, сейчас он злорадства своего народа не вынесет.

Если дофин умрет, наследником трона станет маленький герцог Бургундский. И если умрет он, король, Францией снова будет править ребенок. Дофин не должен умирать. В дороге маркиза пыталась всячески его успокоить.

— Я слыхала, — сказала она, — что доктор по имени Пуссе лучше всех на свете разбирается в оспе. Может быть Ваше Величество пошлет за ним? Он обыкновенный буржуа, ничего не знает о придворных манерах и этикете, но если он все-таки успешнее других лечит оспу, может, Вашему Величеству все же пригласить его в Версаль?

— Мы должны использовать все возможности, — согласился король. — Неважно, какого происхождения этот человек, давайте пошлем за ним.

— Я прикажу, чтобы он тотчас ехал во дворец, — сказала маркиза.

Луи сидел у постели дофина и отмахивался от всех, кто напоминал ему об опасности.

«Мой сын, — думал он, — мой единственный сын! Как жаль, так мы так и не стали друзьями».

Теперь он глубоко сожалел о разногласиях. Он пытался припомнить, когда же они начались. Он вспоминал о тех временах, когда дофин был еще ребенком, когда он, король, входил в детскую, и сынишка бросался к нему со всех ног.

«Тогда он любил меня больше всех на свете — думал король. — Сейчас же он равнодушен ко мне как к человеку, и даже испытывает ко мне враждебные чувства как к королю. И даже подумывает о тех временах, когда сможет занять мое место. Значит ли это, что он ждет моей смерти? Господи, как печальна жизнь!»

Ах, если бы он, король, мог сказать: «Остановись, мгновенье!» Тогда он оставался бы вечно молодым — молодым супругом, молодым отцом, молодым королем, при виде которого люди вопили: «Да здравствует наш Обожаемый!» И, оглядываясь назад, он видел, что дорога на Компьен, словно пограничная межа разделила его жизнь на две части. Что посеешь, то и пожнешь, как сказали бы некоторые.

Здесь, у одра сына, он жаждал быть хорошим человеком, хорошим королем, любимым двором и народом. Но он уже хорошо знал самого себя и понимал, что эти чувства раскаяния и сожаления отнюдь не вечны. Пройдет время — и они исчезнут.

***

Словно смерч, пронесся доктор Пуссе по апартаментам дофина. Он вовсе не презирал этикет — он просто не подозревал о его существовании. Он не видел разницы между графом и герцогом, он не знал, какой глубины поклоны следует отвешивать тому или иному, да если б и знал, этот вопрос его не занимал нисколечко. У него в жизни была лишь одна цель — лечить пациентов от оспы. И для него неважно было, кто они — наследники нищих с улицы де Бушери, или наследник французского престола, для него это были лишь пациенты, на которых он практиковал свое искусство.

И единственным человеком, заслужившим его одобрение, была супруга дофина — та самая одетая в белое женщина.

— Вы! — кричал он, тыча в нее пальцем. — Вы останетесь при больном. Остальные же должны слушать ваших указаний!

Она ему нравилась. Она действовала спокойно, без суеты, беспрекословно и умело выполняла все его приказы.

— Гм-м-м, — промычал Пуссе. — Когда этот молодой человек выздоровеет, он должен будет поблагодарить двоих — свою сиделку и своего врача.

И проорал указания, которые она с живостью выполнила. Да, они беспрекословно доверяли друг другу, эти двое.

— А теперь, детка, — заявил доктор, — пусть наш больной отдохнет. Никто не должен его тревожить, понимаете? Даже его папаша.