Иван Тургенев - Том 4. Повести и рассказы, статьи 1844-1854

• Название: Том 4. Повести и рассказы, статьи 1844-1854
• Автор: Иван Тургенев
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1980

В четвертый том вошли повести и рассказы, статьи и рецензии и незавершенное произведение И.С. Тургенева «Степан Семенович Дубков и мои с ним разговоры».

---

Стр. 286, строка 16: «Так прошло еще два года» вместо «Так прошло два года» (по всем другим источникам).

Стр. 290, строка 10: «вечерком» вместо «вечером» (по всем источникам до Т, Соч, 1874).

Стр. 290, строка 31: «Любовь его к Авдотье» вместо «Любовь к Авдотье» (по всем другим источникам).

Стр. 294, строка 12: «Аким Семеныч» вместо «Аким Иваныч» (по черн. автогр., авториз. копии и Совр).

Стр. 294, строка 17: «ввезти» вместо «ввести» (по типогр. гранкам, Совр, Т, 1856 и Т, Соч, 1860–1861).

Стр. 296, строка 28: «проговорил он медленно» вместо «проговорил он немедленно» (по всем источникам до Т, Соч, 1874).

Стр. 296, строка 35: «руки за спину» вместо «руку за спину» (по всем источникам до Т, Соч, 1874).

Стр. 297, строка 4: «что вы так стоите» вместо «что вы такое стоите» (по всем источникам до Т, Соч, 1868–1871).

Стр. 297, строка 27: «человечка» вместо «человечина» (по авториз. копии и по всем другим печатным источникам).

Стр. 298, строка 5: «бийца» вместо «убийца» (по всем другим источникам).

Стр. 298, строки 5–6: «тебя пора под начало» вместо «тебя под начало» (по всем другим источникам).

Стр. 298, строка 23: «повалилась прямо лицом в пыль» вместо «повалилась лицом в пыль» (по всем другим источникам).

Стр. 299, строка 7: «заглушали» вместо «заглушили» (по черн. автогр., типогр. гранкам, Т, Соч, 1868–1871 и Т, Соч, 1874).

Стр. 299, строка 35: «крикнул» вместо «кликнул» (по всем другим источникам).

Стр. 300, строка 39: «Мигом» вместо «Могим» (по всем другим источникам).

Стр. 303, строка 23: «попавшийся стул» вместо «попавший стул» (по всем другим источникам).

Работа над «Постоялым двором» была начата 18(30) октября и закончена 14(26) ноября 1852 г. (помета в черновом автографе). В письме к Н. А. Некрасову от 28 октября (9 ноября) 1852 г. Тургенев писал: «…я тебе обещаю одну вещь, которая, я надеюсь, тебе понравится — что такое — не скажу — увидишь — а получишь ты ее, может быть, через месяц». Во второй половине ноября — начале декабря 1852 г. в Спасском была сделана копия «Постоялого двора». Об этом известно из письма Тургенева к С. Т. Аксакову от 13(25) декабря 1852 г., в котором сообщалось, что повесть «уже совсем исправлена и списана» и «при первой оказии» будет отправлена в Москву к Н. X. Кетчеру, который доставит ее «на прочтение» адресату. В конце десятых — начале двадцатых чисел января ст. ст. 1853 г. рукопись повести (беловой автограф или список — неизвестно) была уже в Москве, так как С. Т. Аксаков 22 января (3 февраля) 1853 г. писал Тургеневу, что еще не получил «Постоялого двора» от Кетчера, который «просил отсрочки на неделю» (Рус Обозр, 1894, № 9, с. 8). 27 февраля (11 марта) 1853 г. С. Т. Аксаков снова писал Тургеневу: «Увы, и третья попытка достать „Постоялый двор“ оказалась безуспешною! „Постоялого двора“ нет дома, его переписывают; а как желающих, без сомнения, очень много, то я рискую получить его через год» (там же, с. 19).

Таким образом, можно считать несомненным, что в Москве было изготовлено в конце января — феврале 1853 г. несколько списков повести, восходящих, очевидно, к черновому автографу или к беловому — нам неизвестному. До нас дошли два более ранних списка (ЦГАЛИ, ф. 509, оп. 1, № 29 и ГПБ, ф. 795, № 21), которые должны быть датированы временем не позднее начала января ст. ст. 1853 г., потому что в них обоих, как и в черновом автографе, имеются слова «к становому». П. В. Анненков в письме от начала января 1853 г. указал Тургеневу на его промах: Акима, арестованного за попытку поджечь постоялый двор, собираются везти «к становому, а рассказ отнесен за 20 лет, когда, кажется, становых не было» (Назарова Л. Н. К истории творчества И. С. Тургенева 50 — 60-х годов. I. И. С. Тургенев в работе над повестью «Постоялый двор». — Орл сб, 1960, с. 137). В ответном письме от 10(22) января 1853 г. Тургенев сообщал Анненкову: «Ошибку о „становом“ легко поправить». И действительно, начиная с журнального текста 1855 года, слово «становой» Тургенев заменил словом «исправник».

Авторизованная копия написана не ранее второй половины марта 1853 г., что явствует из письма С. Т. Аксакова к Тургеневу от 14(26) марта этого года. С. Т. Аксаков, который ознакомился с одним из ранних списков «Постоялого двора», сделал Тургеневу несколько замечаний относительно неточного употребления некоторых слов и выражений. Он писал: «„Здесь лежал постоялый двор“ — лежал не говорится. Потом: „карета, запряженная шестериком кобыл“ — помещики никогда не ездили на кобылах в экипажах; разве это какая-нибудь местная особенность?» (Рус Обозр, 1894, № 9, с. 32). Учитывая замечания С. Т. Аксакова, Тургенев внес в текст «Постоялого двора» (в частности в авторизованную копию) два исправления: слово «лежал» он заменил словом «стоял», а вместо слова «кобыл» ввел слово «лошадей».

Со списками «Постоялого двора» познакомились многие из друзей Тургенева, в своих письмах к автору высказавшие суждения об этом произведении. Одним из первых прочитал «Постоялый двор» П. В. Анненков, высоко оценивший повесть. В начале января 1853 г. Анненков писал Тургеневу о «Постоялом дворе»: «Это вещь зрелая, обдуманная, спокойно выполненная, и потому весьма замечательная, гораздо более замечательная, чем „Муму“, да, по моему мнению, и все прежние Ваши рассказы. Еще ни в одном из них не было столько драмы» (Т, ПСС и П, Письма, т. II, с. 468). Сравнивая «Постоялый двор» с «Антоном Горемыкой» Д. В. Григоровича и «Красильниковыми» П. И. Мельникова-Печерского, Анненков подчеркивал, что «род жгучести», свойственный всем этим произведениям, «происходит от самого безобразного начала, от противоречий нестерпимых, нечеловеческих», т. е. противоречий крепостнической действительности. Анненков правильно подметил при этом, что за автора в данном случае работает сама «действительность», ибо миллионы таких же драм «существуют в голове, в воспоминаниях, в наслышке каждого» (Рус Обозр, 1894, № 9, с. 34). Считая, что «Постоялый двор» свидетельствует об изменении тургеневской «манеры», Анненков писал далее: «Попадись Вам эта мысль два года назад — вышел бы анекдотец весьма яркий, краску выводящий на лице, оглушительный, действием с апоплексией равняющийся < …> но я думаю, что чем безобразнее основание драмы — тем нужнее для передачи ее осторожность, деликатность приемов» (Орл сб, 1960, с. 136).

«Существенный недостаток» произведения Тургенева заключался, по мнению Анненкова, лишь в том, что автор упустил из виду необходимость в такого рода произведениях «истины математической». В том же письме он указывал Тургеневу: «Вот, например: Аким купил постоялый двор либо на имя г-жи Кунце, либо на собственное свое. В последнем случае г-жа Кунце не могла его продать без предварительной драмы с Акимом, о чем вы умалчиваете… В первом же случае все документы были в ее руках, она могла продать дворик, но это уже не могло быть нечаянностью для Акима < …> Между ними была непременно какая-нибудь предварительная сделка. Вы скажете: на кой черт нам знать это? — Нельзя! Из продажи дворика — всё дело вышло, нам надобно знать о нем пообстоятельнее: это дело юридическое. Как снег на голову упала на читателя продажа дворика, а читатель знает, что эти вещи все-таки с плутовством делаются и сопровождаются даже у крепостных людей борьбой, извилинами и кой-каким сопротивлением. Нечаянности тут анахронизм. Избу Акима г-жа Кунце могла снести по одному слову, но купленную землю им и дворик — могла снести, похлопотав однако ж маленько, и эти две истины нужно было сказать» (там же, с. 137).

Возражая Анненкову, Тургенев писал ему 10(22) января 1853 г., что крепостной крестьянин «не имеет права приобретать собственность иначе, как на имя своего господина». В подтверждение писатель рассказывал о том, что сам он недавно дал доверенность одному «богатому мужику в Тамбове — купить 150 десятин на его деньги», но на имя Тургенева. Далее Тургенев прибавлял, что вся история, рассказанная в повести, «буквально совершилась в 25-и верстах отсюда <от Спасского> — и „Наум“ жив и процветает до нынешнего дня». Писатель соглашался с Анненковым лишь в том, что «вероятно, такого рода продажи пронюхиваются прежде и против них не принимаются меры — потому что мер никаких принять нельзя, — но делаются своего рода усилья». Тургенев не хотел, по его словам, упоминать об этом, так как «боялся задержать и понапрасну запутать ход драмы». В постскриптуме к этому же письму он, продолжая спор с Анненковым, писал: «Вы говорите, что если Аким знал, что г-жа К<унце> могла продать его двор — то это для него уж не было нечаянностью. В Ярославской губернии нет крестьянина, который бы не владел частичкой земли на имя своего господина (след<овательно> ему не принадлежащей), — купцы наши до сих пор пересылают огромные суммы через приказчиков, — без расписки, — но думаете ли Вы, что лишение земли или капитала для них не нечаянность непредвиденная? В этом-то и состоит весь русский chic. О какой-нибудь предварительной сделке — и думать нельзя, и мне кажется, что, если б даже можно было, и тут бы не думали».