Журнал «Если» - «Если», 2011 № 07

• Название: «Если», 2011 № 07
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: ISSN 1680-645X

Евгений ЛУКИН. ПРИБЛУДНЫЕ

У кого не дрогнет сердце при виде дворовой кошки, шмыгающей в подвал… Однако все аналогии оставим на совести автора.

Николай ГОРНОВ. БРИЛЛИАНТОВЫЙ ЗЕЛЁНЫЙ

Вы боялись в детстве мазать царапины зеленкой? И правильно: антисептические свойства этого средства сомнительны.

Алексей МОЛОКИН. ДЕНЬ ЯЙЦА

Сегодня — праздник, завтра — национальная идея.

Анжела и Карлхайнц ШТАЙНМЮЛЛЕР. ПЕРЕД ПУТЕШЕСТВИЕМ

Это только репетиция, которую назначили устроители тура. И назначили не зря…

Оливье ПАКЕ. УМЕРЕТЬ СТО РАЗ, СТО РАЗ ПОДНЯТЬСЯ

Из роботов делают актеров. А жизнь лицедеев-людей превращена в подмостки.

Кейт ВИЛЬХЕЛЬМ. ТВОРЦЫ МУЗЫКИ

Рутинное задание сулило журналисту одну лишь скуку. О том, что в результате изменится его жизнь, он и помыслить не мог.

Генри СТРАТМАНН. КОГДА ЕЁ НЕ СТАЛО

Прилипчивый мотивчик, досаждавший герою Марка Твена, спустя столетие приобрел размах мирового бедствия.

Джейсон СЭНФОРД. МИЛЛИСЕНТ ИГРАЕТ В РЕАЛЬНОМ ВРЕМЕНИ

Здесь неоплатный долг перед Родиной выражается вполне конкретными цифрами.

Сергей НЕКРАСОВ. ГИНЗБУРГ И ПУСТОТА

Экранизация «главного романа конца 90-х» имела непростую съёмочную судьбу и получилась спорной. Однако критик твердо занял сторону режиссера.

Аркадий ШУШПАНОВ. НОВЫЕ РУССКИЕ СКАЗКИ

Современная российская детская кинофантастика — миф или реальность?

Тимофей ОЗЕРОВ. УРОКИ МИФОЛОГИИ

Поход в кино длиной в полугодие.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Голливуд ни в чем не уступает российским чиновникам: способен потратить на пустые и нелепые проекты даже самые запредельные бюджеты.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. МЕЛОДИИ СФЕР

А для того, чтобы их услышать, нужно… читать.

РЕЦЕНЗИИ

Наши рецензенты не отбирают книги по жанровой принадлежности. Для них важен лишь один принцип — литературного качества.

КУРСОР

Киберпанк имеет отличный шанс возродиться в новой экранной ипостаси: знаменитый режиссер «Куба» готовится снимать «Нейроманта».

Валерий ОКУЛОВ. ПЕРВОПРОХОДЕЦ, НЕ ИСКАВШИЙ ТИТУЛОВ

Он стал отцом-основателем жанра НФ-очеркистики и вернул читателям автора «Человека-амфибии».

Вл. ГАКОВ. РАЗНОЦВЕТНАЯ СУДЬБА

Писательница, славная не только книгами, но и тем, что придумала главную жанровую награду.

ПЕРСОНАЛИИ

Европа et Америка.

---

Луэллен Жермен открыла дверь:

— Мистер Манфред? Я Луэллен. Заходите.

Он был моложе, чем она ожидала. Темные, слегка отросшие волосы, темные глаза. Высокий, не слишком атлетического сложения. «Раздень его, — подумала она, оглядев молодого человека с ног до головы, — и, вероятнее всего, он окажется бледным и тощим».

На ум пришла ощипанная курица, но поскольку он был одет в помятую спортивную куртку и джинсы, трудно было утверждать наверняка.

— Проходите сюда, — сказала она, мановением руки приглашая его следовать за ней.

Джейк вошел в широкую светлую залу, где размещались несколько крупных кашпо с комнатными цветами. С одной стороны сводчатый проход открывал путь в полуподвальное помещение, словно утопленное в землю, широкие ступени вели на пару футов вниз, в комнату размером со стадион. Проходя через нее, молодой человек окинул взглядом многочисленные растения в горшках, расставленные группами стулья, расположенные по обеим сторонам камина диванчики… Еще несколько широких ступеней вели наверх.

Она шла все дальше, в глубину дома:

— Я думаю, нам будет удобнее в общей гостиной, — пояснила она. — Сюда, пожалуйста.

Она остановилась у двери и жестом пригласила его войти. Эта комната выходила окнами на другую сторону имения, здесь были клумбы и лужайки, а чуть дальше стоял массивный дуб, обросший пробивающимся из-под коры испанским лишайником. Все вместе выглядело как великолепный луг, играющий всеми красками цветущих растений. «Современная Америка с фасада, — подумал он, — на заднем дворе превращается в прошлый век».

Плетенная из ротанга мебель с подушками цвета лайма, бледно-розовый ковер и снежно-белые, подвязанные розовыми лентами занавески на широких окнах делали комнату похожей на декорацию для журнала по домашнему дизайну. Джейк ощутил острую потребность выйти обратно на крыльцо и хорошенько вытереть ноги, прежде чем вернуться сюда.

Луэллен села и жестом пригласила его последовать ее примеру. Светлая негритянка, стройная, лицо без морщин, волосы серебристые — возраст невозможно угадать. Верная любовница-компаньонка старика? Служанка? «Ведет себя так, словно имение принадлежит ей», — смущенно подумал Джейк, сожалея, что дома не подготовился к встрече.

— Ну, мистер Манфред, так почему ваш журнал хочет опубликовать статью о Бобе Ренджере?

— Мы представляем портреты людей, играющих важную роль в музыкальном мире, — ответил журналист.

— Но он же уже… Возможно, когда-то — да, но это было очень давно.

— Он вдохновил многих великих творческих деятелей, некоторых вывел в люди, и это делает его личность весьма значительной, — пояснил Джейк.

— И многие из них тоже покинули этот мир, как и Боб, — с мягким упреком сказала она.

Джейк осознавал, что уже потерял это интервью, и не понимал, как и почему это произошло, но Луэллен взяла нить беседы в свои руки, а он словно лишился дара речи. Журналист вытянул из кармана наладонник, деловито раскрыл его и снова взглянул на женщину. Она легко улыбнулась:

— Почему бы вам просто не задать мне несколько вопросов? — предложила она тем же мягким тоном, каким говорила раньше.

Ее голос был прекрасен, низкий и сердечный. Джейк решил, что это из-за акцента. Он был чарующим.

Не дождавшись вопроса, Луэллен начала сама:

— Полагаю, первое, что нам следует прояснить, была ли я дамой сердца Боба, его любовницей. Ответ — нет. Он любил Лео Корнинга, был привязан к нему лет шестьдесят, если не больше. А я просто певица нашей группы

— Он был… голубым? — Этой информации не нашлось ни в одном некрологе, которые он просмотрел.

— Гомосексуалистом, — поправила Луэллен. — Когда я была молода, — добавила она, — слово «голубой» означало «светлый, радостный, невинный» и было связано с детством…

— Когда он привез свою группу сюда, в Мемфис? — спросил Джейк.

— Менялись времена, менялась и музыка, — сказала она. — Прошли «Битлз», Элвис, тяжелый рок, металл… Многие музыканты сменили свои предпочтения и уехали туда, где могли зарабатывать на жизнь. Казалось, люди все меньше и меньше интересуются джазом и блюзом. Мать Боба умерла примерно в то время, когда он опустился на самое дно, и она оставила ему дом. Он здесь вырос: малыш в семье из четырех девочек, престарелой тетушки, отца-адвоката, позже ставшего судьей, и матери, которая играла в церкви на органе и наказывала сыну держаться подальше от ее рояля, если он не в состоянии исполнять правильную музыку. В восемнадцать лет он покинул свое гнездо и оказался в Новом Орлеане — нашел местечко, где не чувствовал себя грешником среди ангелов. Мы, некоторые члены группы, приехали сюда сорок два года назад. Боб и Лео до сих пор здесь, их прах покоится вон там, — качнула она головой, — под дубом. Когда придет мое время, я тоже окажусь там.

По коже Джейка побежали мурашки. Слишком быстро он спросил:

— А скажите, группа после переезда выступала в каком-то клубе в Мемфисе?

— Мы играли прямо здесь, в доме. Пойдемте, я вам покажу.

Она провела его по другому коридору на один лестничный пролет вниз, в полуподвальную залу, которая была столь же громадна, как и первое помещение, через которое они проходили. Огромное окно во всю стену, стеклянные двери; дальняя часть комнаты полностью занята роялем. Ударная установка — наверняка полная и очень дорогая, а на двух стульях лежали гитара и кларнет. Остальное пространство отдано полудюжине маленьких круглых столиков со стульями.

— Ого! — воскликнул Джейк. — Собственный клуб.

— Поначалу с нами был Красавчик Билли, — рассказывала Луэллен. — Он заболел раком и умер в течение нескольких месяцев, попросив Боба сохранить барабаны и найти того, кто сумеет с ними управляться… — Потом она кивнула в сторону кларнета: — На нем играл Лео. Он покинул нас четыре года назад. Мог извлекать мелодию из чего угодно, лишь бы дуть, — горн, труба, саксофон, зажатая в руках травинка… — Она улыбнулась при этих словах и добавила: — Кларнет тоже остался в доме. Гитара — моя.

— Дом завещан вам?

Женщина выглядела здоровой и полной сил, хотя ей, вероятно, было за семьдесят, но разговоры о прахе под деревом подразумевали, что она останется в доме до тех пор, пока не придет ее время.

— О нет, — ответила она. — Теперь дом принадлежит Бетани Стедман, прапраправнучатой племяннице… На самом деле я не знаю, сколько там должно быть «пра», но надеюсь, этих достаточно. Боб завещал рояль ее дочке Синди.

«Еще два персонажа, о которых я и понятия не имел», — подумал Джейк. Разве это все поместится в несколько сотен слов, которые ему позволят оставить?

— Как же она перетащит рояль наверх отсюда, из цоколя? — спросил он, рассматривая ступеньки, по которым они спустились.

— Боб нанимал людей, которые отрыли и убрали землю около дома, расчистили пространство на заднем дворе и построили вон тот пологий пандус, чтобы спустить инструмент сверху, — пояснила Луэллен. — Там было что-то вроде салона — так называла помещение его мать: первая комната, куда вы попали, когда только пришли. Она там устраивала музыкальные вечера. Понимаете, свою музыку он никогда не играл в ее салоне, да и не собирался. Вот и перенес рояль. — Она замолчала на секунду, потом продолжила: — Я поставлю вам пленку, которую мы втроем записали, до того как Лео покинул нас. Качество, конечно, не студийное, но общее представление вы получите. — Она подошла к комоду около стены и вынула из ящика старый кассетный магнитофон. — Пока вы слушаете, я приготовлю лимонад. Просто нажмите на кнопку, когда запись кончится. Если захотите, можете пройти через стеклянную дверь вверх по склону и навестить Боба и Лео под дубом.

Джейк посмотрел на нее изучающим взглядом, но она невозмутимо щелкала кнопками магнитофона. «Нанести визит двум очень старым и очень покойным мертвецам? Да ни за что!» — подумал он, взглянув на часы. Десять минут — и его здесь не будет. У него уже достаточно материала для заполнения отведенного журналом местечка, просто еще один бессмысленный клочок информации.

Как только началась музыка, Луэллен ушла наверх.

Зазвучала незамысловатая партия фортепиано с первых аккордов «Блюза в ночи». Мелодия усложнялась импровизациями, вступил кларнет, фоном пошла гитара. Словно слышался непринужденный разговор трех собеседников, перебивающих друг друга, импровизирующих, выстраивающих свои музыкальные фразы, и затем Луэллен запела печальным задушевным голосом, прекрасным чистым контральто:

Мне мама твердила, смешливой малютке…

Кларнет и фортепьяно заиграли, как сумасшедшие, заглушая песню.

Через некоторое время голос врезался в звучание инструментов, и певица завладела сценой:

Она убеждала и предупреждала: «И станешь ты петь блюз…»