Андрей Громыко - Памятное. Книга вторая

• Название: Памятное. Книга вторая
• Автор: Андрей Громыко
• Жанр: Политика
• Год: 1990
• ISBN: ISBN 5—250—01075—X (кн. 2) ISBN 5—250—01060—1

Вторая книга воспоминаний А. А. Громыко содержит обширный и многоплановый жизненный материал. Автор размышляет о проблемах войны и мира, об «американском направлении» советской внешней политики, о дипломатическом искусстве, о встречах с выдающимися мастерами культуры. Для второго издания написаны новые главы — о Берии, Вышинском, Брежневе, о XX съезде КПСС, расширен материал о значении XXVII съезда партии и взятого им курса на перестройку и демократизацию советского общества.

Суждения и оценки автора во многих случаях носят личный характер.

---

Когда хозяева завода узнали, что я — охотник, они подарили на память статуэтку дикого кабана, вид которого выражал такую свирепость, какой в природе и не встретишь. Эта статуэтка и сегодня стоит у меня дома на письменном столе.

В Венеции я поинтересовался у гостеприимных хозяев:

— А как вы видите будущее вашего города в связи с тем, что имеются заявления ученых и даже официальные сообщения о том, что Венеция постепенно оседает и ей в перспективе грозит затопление?

Ответ представителя властей не расходился с общей оценкой обстановки, однако от него и не веяло паническими настроениями.

На протяжении двух дней пребывания в городе мы так и не увидели знаменитого карнавала или какого-либо другого празднества с участием гондольеров, танцующих и поющих молодых венецианцев. Мы даже шутили по этому поводу, спрашивая:

— А будет парад гондол, или они все от нас спрятаны? Объяснение хозяев звучало убедительно:

— Погода несолнечная, почти непрерывно моросит дождь, а под дождем даже итальянец не согласится петь и танцевать.

Мы тепло простились с Венецией. Воспоминания о ней сохранились самые добрые.

Должен признаться, что во время пребывания в Венеции я не мог освободиться от мысли, что от этого города-красавца, уже одно название которого звучит как сладкая мелодия, совсем недалеко до земли Древней Эллады. Она была вторым очагом цивилизации наряду с империей суровых легионов, следы которых и сегодня совсем не стерты с дорог тех стран, где они шагали по велению цезарей.

Да, мир знал города-государства шумеров, Вавилонию и Ассирию. Он знает Египет, который из века в век приоткрывает страницы поразительной и во многом таинственной истории далекого прошлого.

Но изрезанная морем земля Гомера, равно как и земля мифических Ромула и Рема, — это признанные колыбели той цивилизации, которая во многом украсила Европу, да, пожалуй, и весь мир. Материальная и духовная культура, искусство народов в том виде, как они нам известны, являются и продуктами прошлого.

Не только рабов и военные трофеи поставляли патрициям легионеры. С ними появились и духовные ценности, дотоле еще неведомые римлянам. Одним из богатейших источников, откуда проистекали эти ценности, считалась Древняя Греция. Риму было далеко до достижений греков, особенно в области культуры (философии, литературы, искусства).

А разве Киевская Русь не испытала влияния Византии, культура которой покоилась в первую очередь на том, что представляло собой наследие Древней Эллады?

Не следует удивляться тому, что коренные венецианцы не только не пытаются умалить значение привнесенного историей в Венецию и вообще в восточную часть Италии, но часто признают это, да еще и с гордостью.

Одним словом, история, как хорошая и расчетливая хозяйка, знала, где лучше всего разместить плоды разных культур древности. А разместить их надо так, чтобы они служили человечеству, если у него хватит ума все это уберечь, если ум не уступит место безумию. С этими мыслями мы покидали знаменитый город на воде. Осенью 1986 года я с большим интересом прочитал сообщение о том, что в Венеции возрождена историческая регата гондол. Бронзовый мавр ударил в колокол пятнадцать раз, и от пристани у площади Сан-Марко отправилось в путь свыше четырехсот лодок, управляемых гондольерами. А на набережных, пристанях и мостах, на ступеньках перед соборами и в окнах домов за красочным караваном наблюдали десятки тысяч венецианцев и гостей древнего города.

— Этот праздник города, — заявил мэр Венеции Нерео Ларони, — должен нести счастье и радость людям. Мы выступаем за мир, против угрозы ядерной войны.

Однако в Венеции, к сожалению, становится все меньше жителей. По итальянской статистике, к началу 1987 года впервые за много столетий число ее жителей стало меньше 90 тысяч. Это значит, что через какой-то десяток-другой лет она может стать скорее городом-музеем. Нехватка рабочих мест, жилья, ряд других проблем, присущих и в целом Италии, и этому городу, толкают венецианцев на то, чтобы уходить в глубь страны, — может быть, там повезет. А их родина — Венеция — остается позади как райский уголок для богатых туристов. Да, недуги Венеции видны сегодня больше, чем вчера. А время как бы поддразнивает гордую красавицу и говорит ей:

— Посмотрим — устоишь ли, или твои прелести завянут, не выдержав испытания веками.

Извечная борьба красавицы со временем!

Обитатели Квиринала

В разное время мне приходилось встречаться в Квиринальском дворце с президентами Итальянской Республики: Джузеппе Сарагатом в 1966 и 1979 годах; Джованни Леоне в 1974 и 1975 годах, а потом мы с ним увиделись еще раз в 1975 году — уже в Москве. С президентом Алессандро Пертини мы встречались в 1979 и 1985 годах в Риме и в 1983 году в Москве. Итак, некоторые впечатления от этих встреч.

Политическое лицо президента Сарагата — видного государственного деятеля Италии, одного из основателей социал-демократической партии, хорошо известно, а потому в данном случае нет необходимости развивать эту тему. Скажу только, что на меня он произвел впечатление как человек твердых убеждений. Другой вопрос — каковы эти убеждения. Сарагат никогда не скрывал своих особых симпатий к США, так же как и своей приверженности НАТО. В то же время он высказывался за расширение контактов с СССР, за поддержание добрых отношений между нашими странами.

Сарагат был человеком волевым. Это ощущалось и по его манере говорить. Слова и фразы он выговаривал, будто топором рубил. Он являлся собеседником такого типа, который в своих суждениях выбирал прямые дороги и не искал обходных путей, хотя иногда эти пути могли быть и полезными. Правда, грань здравого смысла и корректности Сарагат предпочитал не переходить. Мои беседы с ним выдерживались в духе благожелательности, с обеих сторон подчеркивалась заинтересованность в развитии советско-итальянских отношений.

Позиции в пользу расширения сотрудничества между СССР и Италией во всех областях придерживался и президент Леоне. Он однозначно высказывался в этом духе во время обоих моих визитов, которые я ему нанес в Риме.

— Никто, — говорил он, — не должен относиться с недоверием к политике развития отношений между нашими странами, так как она вполне совместима с обязательствами, вытекающими из их принадлежности к соответствующим группировкам государств.

Вместе с тем чувствовалось, что вопросы, связанные с участием Италии в НАТО, Леоне считал для себя не очень приятной темой бесед, но от их обсуждения он не уклонялся, когда они вклинивались в ход нашего разговора.

Официальный визит Леоне в Советский Союз в ноябре 1975 года, состоявшиеся переговоры на высшем уровне и подписанные в результате их документы — совместная советско-итальянская декларация и соглашение об экономическом сотрудничестве на период 1975–1979 годов — явились важным шагом вперед в развитии отношений между СССР и Италией в интересах народов обеих стран, в интересах европейской и международной безопасности.

Особое значение Леоне придавал расширению советско-итальянских культурных связей. Он проявлял неплохие знания в области русской и советской истории, искусства, литературы.

Припоминаю, как однажды в разговоре с Леоне я высоко отозвался о городе Орвието, в котором побывал накануне:

— Видел я ваш выдающийся город — памятник древней этрусской культуры.

Президент заметно оживился и поинтересовался:

— А вы видели в Орвието храм изумительной красоты? И знаете ли, какому событию он обязан своим основанием?

— Конечно, храм я видел, — сказал я. — Но как его создавали, не знаю.

Тогда президент Леоне рассказал следующую историю:

— Несколько веков назад из Богемии в Орвието перевозили скульптуру богоматери. На одной из остановок люди увидели, как из раны скульптуры струится кровь, и пришли к выводу, что это какое-то предзнаменование свыше. Затем кровь перестала течь, и скульптуру доставили к месту, где соответствующие власти и решили возвести храм.

Президент рассказывал все это с таким увлечением, что я не удержался и спросил:

— А вы сами верите в эту легенду?

— Как человек, — сказал Леоне, — нет, не верю. Но как христианин, да, верю.

Ответ, конечно, получился оригинальный, и по-своему его даже можно назвать мастерским. Но дискутировать на эту тему, разумеется, представлялось трудным по понятным соображениям — все же мы гости. Да к тому же прямо на нашу полукруглую комнату, расположенную в верхней части Квиринальского дворца, где проходила беседа, смотрели купола римских соборов со своими крестами. Ведь Рим — город святой…

В дружественном тоне выдерживалась и беседа с президентом Алессандро Пертини, которая состоялась во время моего официального визита в Италию в январе 1979 года. Пертини со свойственной ему энергичностью подчеркивал общность интересов наших двух стран в борьбе за мир, проводил мысль о том, что этому вовсе не мешает принадлежность Италии и СССР к различным общественно-политическим системам. Он горячо говорил о необходимости расширения взаимовыгодного торгово-экономического сотрудничества.