Александр Зданович - Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

• Название: Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
• Автор: Александр Зданович
• Издательство: Продюсерский центр «Икс-Хистори»; ООО «Кучково поле»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9950-0036-5

Монография, основу которой составили документы, впервые вводимые в научный оборот, посвящена деятельности органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности вооруженных сил. В книге читатель найдет нетрадиционные оценки деятельности как чекистов (включая Дзержинского), так и военных работников, полнее увидит взаимосвязь работы органов госбезопасности в Красной армии с общей внешнеполитической обстановкой и внутри страны, с конкретными решениями высшего партийно-государственного руководства РСФСР — СССР.

В монографии разъяснена нелепость часто встречающихся в исторической литературе о периоде 1920-х — начала 1930-х годов утверждений о негативной роли чекистов в деле укрепления обороноспособности страны и Красной армии в частности. Сотрудники ВЧК — ОГПУ, наоборот, делали все от них зависящее для укрепления вооруженных сил, для устранения или минимизации вредных последствий реально существовавших угроз для армии и флота нашей страны.

---

Все сказанное выше во многих случаях приводило к недоразумениям и даже столкновениям военных и сотрудников органов госбезопасности. И это необходимо подчеркнуть, прежде чем переходить к рассмотрению внутренних угроз для вооруженных сил, какими их видели чекисты.

Результаты проведенного нами анализа материалов съездов, конференций чекистских органов, приказов, указаний, директив и информационных писем ВЧК — ОГПУ за исследуемый период[194] позволяют сделать выводы о том, что именно рассматривали чекисты как внутренние угрозы безопасности вооруженных сил. Технология борьбы с нижеуказанными угрозами определялась через формулирование текущих и перспективных задач для местных аппаратов ВЧК — ОГПУ.

Взяв за основу деления сферы жизнедеятельности войск, мы выделили несколько групп угроз.

1. Упущения и даже преступные действия при решении проблем тылового обеспечения, недостатки в эксплуатации и хранении оружия, боевой техники и боеприпасов.

2. Просчеты в мобилизационном планировании и мобподготовке войск.

3. Проблемы в постановке боевой подготовки, обучении военных кадров.

4. Издержки при решении организационных и кадровых вопросов.

5. Снижение уровня морально-политического состояния войск и их лояльности (прежде всего командных кадров) существующему режиму.

Начнем рассмотрение этих угроз с последней в перечне (но не по важности) группы.

Незыблемость Советской власти и диктатуры пролетариата (в виде диктатуры коммунистической партии и ее вождей) в 20-х годах прошлого столетия не представлялась очевидной. Более того, большевистская доктрина построения социализма базировалась на том, что только пролетарские революции в ряде европейских стран, как минимум, обеспечат мирную и поступательную работу по достижению поставленной цели в Советской России и СССР. Лишь в 1925 г., выступая на V расширенном пленуме ИККИ, а затем и на заседании Политбюро, И. Сталин огласил свой тезис о возможности построения социализма лишь в одной стране[195]. И только через девять лет — в 1934 г., на XVII съезде партии («съезде победителей»), он смог заявить, что внутренних сил, способных свергнуть Советскую власть, уже не существует[196].

Поэтому все, что было связано с обеспечением политической лояльности войск, которые гипотетически могли «повернуть штыки» против большевистского режима, было весьма актуально в 20-х — начале 30-х годов.

Применительно к теме нашего исследования, политическую лояльность можно определить как степень признания отдельными категориями военнослужащих и войсками в целом легитимности и справедливости существующей политической власти, моральной готовности выполнить точно и в срок любые приказы высшего военно-политического руководства.

В структуре лояльности, как справедливо заметил исследователь данного феномена общественной жизни М. Лазарев, можно выделить три компонента: идеологический, правовой и нравственный[197].

Позиции власти стабильны, когда отношение к ней населения страны и, что было крайне важно в исследуемый период, военных кадров всех уровней характеризуется лояльностью во всех трех аспектах.

Теоретически можно разделить лояльность на три составляющие: режиму, партии и ее лидерам. Но в конкретно-исторической обстановке, сложившейся в 20-х — начале 30-х годов, это было неприменимо.

Открытые (пусть даже в узком кругу) нелояльные высказывания в отношении высших должностных лиц государства, партии и РККА однозначно воспринимались чекистами, армейскими и флотскими политработниками, а также многими командирами как контрреволюционные проявления. Они видели в этом потенциальную угрозу Советской власти. Поэтому, к примеру, были проведены специальные мероприятия в связи со смертью основоположника партии и государства В. Ленина, направленные на недопущение каких-либо антибольшевистских выступлений, в том числе и в войсках. В специальной шифротелеграмме всем полномочным представительствам, губернским и особым отделам ОГПУ Ф. Дзержинский потребовал выявлять настроения масс, не допускать паники, «оказать все содействие для поднятия духа армии»[198].

Крайней степенью нелояльности являлось предательство, измена Родине в трактовках Уголовных кодексов 1922 и 1926 годов.

В этом плане чекистов больше интересовала такая социокультурная группа командных и административных кадров, как бывшие офицеры. Из их общей массы органы госбезопасности выделяли несколько категорий. Критерием являлась потенциальная опасность для Советской власти и большевистского режима.

Бывшие офицеры и генералы ранжировались чекистами следующим образом:

1) те, кто воевал в составе белогвардейских армий или находился на занятой территории;

2) окончившие Академию Генерального штаба, либо причисленные к Генеральному штабу до октября 1917 г.;

3) морские офицеры;

4) насильственно, под угрозой репрессий, мобилизованные в ряды Красной армии;

5) добровольно вступившие в Красную армию из патриотических побуждений для участия в борьбе с внешним противником (Германией, Польшей) и по идейным причинам.

Отношение к бывшим офицерам сформировалось еще в годы Гражданской войны: их терпели в силу обстоятельств и поэтому именовали «военспецами», подчеркивая тем самым временное пребывание их в армии нового типа. Да и как могло быть иначе, если руководители партии и государства именно так смотрели на данную категорию военнослужащих. Особняком здесь, и то лишь в известной степени, стоял Л. Троцкий.

А вот Н. Бухарин, к примеру, отмечал, что пришедший к власти пролетариат в первую фазу своего господства будет иметь против себя значительные силы, включая бывших генералов и офицеров. «Все эти слои, классы, группы, — утверждал он, — неизбежно ведут активную борьбу против пролетариата под политической гегемонией представителей финансового капитала и под военной гегемонией генералитета. Эти атаки нужно отбить и врага дезорганизовать. Другие методы борьбы с его стороны (саботаж) нужно подавить и т. д. Все это может сделать только „концентрированное насилие“»[199].

Слова теоретика большевистской партии касались и белоэмигрантов, и советских «военспецов» (последних в особенности) в части борьбы с саботажем. Таким образом, Н. Бухарин и обозначил одну из внутренних угроз для Красной армии — саботаж со стороны бывших офицеров и генералов.

Такой взгляд на бывших офицеров одного из ведущих деятелей коммунистической партии явно сказался и на позиции авторов соответствующей статьи в шестом томе 1-го издания «Малой советской энциклопедии», увидевшей свет в 1931 г. «Офицеры, — отмечается там, — представляли замкнутую касту, доступ в которую был открыт преимущественно представителям господствующего класса… они являлись верной опорой самодержавия в его борьбе с революционным движением»[200].

Подобным образом бывшие офицеры описывались и в 1939 г. в «Большой советской энциклопедии». Особо подчеркивалось, что среди тех, кто был привлечен на службу в Красную армию, «оказалось немало предателей и шпионов, разоблаченных советской разведкой и понесших заслуженную кару»[201].

Подобные публичные оценки относились к достаточно многочисленной группе командного состава. На 1 января 1921 г. офицеры царской и белых армий составляли 34 % от общей численности руководящих кадров всех степеней в Красной армии[202]. Многие «военспецы» занимали высшие командные, штабные и административно-хозяйственные должности. Особенно большой была их концентрация в военно-учебных заведениях, прежде всего в Военной академии РККА.

В общей массе бывших офицеров особо выделялись те, кто служил в белогвардейских армиях и националистических формированиях.

В первые годы после окончания Гражданской войны, в условиях резкого сокращения Красной армии, указанную выше категорию комсостава стремились удалить с военной службы в первую очередь. На 1 января 1921 г. в рядах Красной армии проходило службу около 12 тысяч бывших белых офицеров, а к концу 1922 г. их оставалось уже менее двух тысяч[203].

Увольнение данной группы военнослужащих происходило на основе специальной инструкции Штаба РВСР от 21 мая 1921 г., предварительно согласованной с Особым отделом ВЧК[204].

После Кронштадтского мятежа особое внимание было обращено также на бывших офицеров царского военно-морского флота, однако решительному увольнению их препятствовало отсутствие подготовленных и преданных новой власти молодых кадров из рабочих и крестьян.

Оставляя на многих постах (прежде всего в штабах и учреждениях РККА) офицеров Генерального штаба, военно-политические лидеры РСФСР преследовали прагматические цели, при этом, однако, отдавая себе отчет в том, что лояльность их — лишь «внешняя оболочка». Такая оценка представляется вполне обоснованной в свете знания большевиками того положения, которое занимали генштабисты при царском режиме.