Синклер Льюис - Элмер Гентри

• Название: Элмер Гентри
• Автор: Синклер Льюис
• Жанр: Юмористическая проза

Коммивояжер Элмер Гентри — привлекательный мужчина и безнравственный авантюрист. Случайно попав на собрание верующих, и уловив, что под вывеской церкви можно неплохо подзаработать, Гентри тут же обращается в евангелиста. Объединив усилия с сестрой Шэрон Фолконер, он «выдает» страстные изгоняющие дьявола проповеди, которые приносят ему известность и благосостояние. Но когда появляется его бывшая подружка, Гентри приходится противостоять демонам иного свойства и, казалось бы, давно похороненные тайны превращают его «святую» жизнь в истинный Ад на Земле.

(Синклер Льюис, по признанию Хайнлайна, единственный из нефантастов, кому он обязан опытом. «Тщательно разработанный, продуманный, подробный, живущий своей жизнью мир, который не всегда выписывается в произведении, но позволяет героям жить совершенно естественно, — этому его научили книги Льюиса...» — А.Корженевский.)

---

— Да нет, эта справляется что надо, — зевнул первый, щелчком отбрасывая папиросу. — Ну, пошли, что ли? Может, хлопнем по кружке пива? Пойдем террасой к выходу.

— Это можно. Угощаешь?

Рабочие двинулись вперед — две темные фигуры меж морем и дверями ярко освещенного зала.

Забытый окурок притаился среди промасленных тряпок, брошенных рабочими на террасе у тонкой дощатой стены. Края одной тряпки начали тлеть, словно красный червячок; вот вся она вспыхнула огненным кольцом.

— Что может быть прекраснее такой молельни, воздвигнутой над лоном бездонных волн? — нараспев выговаривала Шэрон. — Вспомните, что сказано о могучей водной стихии в священном писании. Над водным простором носился дух всевышнего, когда земля была лишь хаос и тьма! Иисус был крещен в святых водах Иордана! Иисус ходил по водам, как могли бы и мы, если б верили, как верил он. О боже милосердный, исцели нас от неверия, даруй нам веру, равную твоей!

Элмер сидел сзади и слушал, взволнованный, как в те первые дни, когда его покорила Шэрон. Он так устал от ее поэтических импровизаций, что был почти готов признаться в этом самому себе. Но сегодня он вновь ощутил ее странное обаяние и вновь преклонился перед нею. Он видел ее стройную спину в мерцании белого атласа, видел ее дивные руки, простертые к многотысячной толпе, и с жаркой тайной гордостью наслаждался сознанием того, что эта красота, которой любуются и поклоняются столь многие, принадлежит ему одному.

Но тут он заметил и нечто иное.

В одну из дверей, выходящих на террасу, вползала и спиралью поднималась вверх струйка дыма. Он вздрогнул; он едва не вскочил с места; но побоялся вызвать панику и сидел, цепенея от ужаса, ловя бессвязные обрывки мыслей, мелькающие в голове, пока не услыхал пронзительный вопль: «Пожар! Пожар!» — и не увидел, что и вся публика и хор с дикими криками вскакивают с мест. В ту же минуту ярко вспыхнула легкая дверь, и пламя веером поднялось к стропилам.

В это мгновение он думал только о Шэрон — Шэрон, стоявшей, словно недвижная колонна из слоновой кости, перед обезумевшей толпой. Он бросился к ней. Он слышал, как она взывает:

— Не бойтесь, выходите, не торопясь!

Она обернулась к хористам, которые в развевающихся белых одеждах панически устремились вниз со своих скамей.

— Не бойтесь! — молила она. — Мы в божьем храме! Господь защитит нас! Я верую! Верьте же и вы! Я проведу вас невредимыми сквозь пламя!

Но они, не обращая на нее внимания, неслись мимо, отталкивали ее с дороги. Он схватил ее за руку.

— Сюда, Шэра! В заднюю дверь! Прыгнем с балкона и доплывем до берега!

Она словно и не слыхала его. Оттолкнув его руку, она продолжала выкрикивать голосом, который звенел безумием и фанатической верой:

— Кто положится на гостеприимство всемогущего господа? Пришел час испытать нашу веру! Кто последует за мной?

Две трети публики находилось за полосою огня, и большинство смогло беспрепятственно выбраться на террасу, а оттуда — на берег: дверей было много, и притом достаточно широких. Раздавили лишь одного ребенка, затоптали одну женщину, упавшую в обморок. Но ближе к эстраде, прорываясь между балками, бушевало пламя, раздуваемое ветром с моря. Большая часть хористов и публики из передних рядов уже спаслась, но тем, что были сейчас в глубине эстрады, путь к спасению оказался отрезан.

Элмер снова схватил Шэрон за руку и срывающимся от страха голосом крикнул:

— Бежим, ради бога! Медлить нельзя!

Безумие придало ей сверхъестественную силу. Она оттолкнула его так резко, что он отлетел в сторону и ударился коленом о скамью. Рассвирепев от боли, не помня себя от страха, он прорычал:

— Ах, так! Ну и черт с тобой! — и кинулся прочь, расталкивая оставшихся и истерически визжавших хористов. Оглянувшись назад, он увидел, что она уже совсем одна, высоко подняла в руках белый деревянный крест, стоявший у кафедры, и твердым шагом двинулась вперед — высокая белая фигура на фоне огненной завесы.

Хористы, которым не удалось пробраться к выходу, вспомнили или догадались о существовании маленькой задней двери, вспомнили о ней и Эделберт с Артом Николсом, и все они теперь устремились туда.

Дверь открывалась внутрь, только сейчас она не могла открыться, потому что человек двадцать несчастных напирали на нее с этой стороны. С ревом ужаса Элмер ворвался в самую гущу кучки людей, расшвырял их в стороны, сбил с ног девушку, стоявшую у него на пути, рывком распахнул дверь и выскочил последний и единственный. Больше никто не успел.

Он не помнил, как спрыгнул в воду, и пришел в себя уже в волнах прибоя, отчаянно стараясь выплыть к берегу, скованный холодом, скованный намокшим платьем. С большим трудом он ухитрился вытащить руки из рукавов сюртука.

Во внутреннем кармане лежал адрес Лили Андерсон, который она дала ему утром перед отъездом.

Ночное море, хоть и освещенное сейчас сверху пламенем пожара, уходило в бесконечную черную, слепую мглу. Волны вынесли Элмера к сваям, на которых стояла молельня, и он стал судорожно цепляться за замшелые, скользкие, точно змеи, столбы. Раковины врезались ему в ладони. Но он все же выбрался из-под нависшего над ним здания и, задыхаясь, поплыл к берегу, а море вокруг становилось кроваво-красным. В крови плыл он, в крови, холодной, как лед, бушующей и ревущей ему в уши.

Но вот колени его коснулись песка, он выполз на берег среди кричащих, растерзанных, вымокших людей. Многие бросились в море с террасы и все еще с жалобными воплями, выбиваясь из сил, боролись с прибоем. Их мокрые и безжизненные головы были отчетливо видны в свете пожара. От скинии остался уже лишь остов — клетка с беснующимся пламенем — и черные крохотные фигурки, все еще прыгающие с террасы в море.

Элмер вбежал по колено в воду и вытащил женщину, которая, впрочем, уже и так благополучно добралась до мелководья.

К тому времени, как на него налетели репортеры, он спас таким образом по меньшей мере человек тридцать — из тех, кто уже спасся собственными силами. Ему пришлось прервать свое занятие и отвечать на вопросы о причине пожара, стоимости здания, размерах страховой премии, о числе присутствовавших, а также количестве душ, возрожденных мисс Фолконер к духовной жизни за все время ее деятельности. Он не преминул отметить, что совсем уже было спас мисс Фолконер и Эделберта Шупа, но в этот момент обрушилась балка и раздавила их.

Сто одиннадцать человек погибли в ту ночь, и в их числе — все евангелисты, за исключением Элмера.

Не кто иной, как Элмер Гентри, отыскал на рассвете тело Шэрон, лежавшее на одной из балок пола. К трупу кое-где пристали лохмотья белого атласа; обугленная рука все еще сжимала обугленный крест.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

I

На взгляд людей ненаблюдательных и заурядных миссис Эванс Риддл была просто кузнец в юбке, однако сама-то миссис Риддл и ее последователи знали, что она открывает новую эру, в которой навсегда будет покончено с болезнями, бедностью и безрассудством.

Она возглавляла организацию Победа Силы Мысли с штаб-квартирой в Нью-Йорке. Сам Лос-Анжелос не мог бы похвастаться более крупным и значительным центром удобоваримой философии и мармеладной этики. Она издавала журнальчик, изобилующий перлами такого рода, как «Мир — лишь дорога, на которой все мы не более, как случайные попутчики». По воскресеньям она устраивала утренние и вечерние службы в Зале Эвтерпы на Восемьдесят Седьмой стрит и в промежутках между минутами «молчаливого раздумья» храбро сражалась с необъяснимым. Она устраивала курсы и читала лекции на темы: «Сосредоточение», «Материальное благосостояние», «Любовь», «Метафизика», «Восточный мистицизм» и «Четвертое измерение».

В небольших кружках избранных она давала наставления о том, как удержать при себе мужа, понимать санскритскую философию, не имея понятия ни о санскрите, ни о философии, как похудеть, не отказывая себе в пирожных. Она лечила от всех болезней, упомянутых в медицинском словаре, равно как и от тех, которые там не упомянуты; а в частных консультациях — десять долларов за полчаса — разъясняла неаппетитным пожилым особам, как возбудить страсть в юном чемпионе по футболу.

У нее был свой штат сотрудников, в число которых входил и настоящий индусский факир — индус он, во всяком случае, действительно был настоящий, — но она искала себе первого помощника и заместителя.

II

В роли самостоятельного евангелиста-проповедника преподобный Элмер Гентри потерпел неудачу.

Он шумел и грозил не меньше, чем всякий другой уважающий себя евангелист; как водится, утверждал на достаточно многолюдных собраниях, что день страшного суда, по всей вероятности, наступит в течение суток, самое позднее — в шесть утра; рассказывал навязшую в зубах историю про умирающего пьяницу. И все же чего-то не хватало. Дело не клеилось. Рядом с ним всегда незримо присутствовала Шэрон, манила, звала, упрекала — и это было невыносимо. Порой он поклонялся ей, как тени умершего божества; неизменно по-человечески тосковал по ней, по ее причудам, вспышкам гнева, по ее заразительному смеху. На кафедре он чувствовал себя самозванцем, а в номере гостиницы до боли томился по звукам ее голоса.