Галина Куликова - Пенсне для слепой курицы

• Название: Пенсне для слепой курицы
• Автор: Галина Куликова
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04526-0

На что способна женщина, если ее по-настоящему рассердить? А четыре рассерженные женщины? В жизни Марины Заботиной началась черная полоса. Ее похитили, привезли на ее же собственную дачу и потребовали писать ежедневные доносы на шефа, преуспевающего бизнесмена. Возмущенная Марина, естественно, отказалась, но уже на следующий день при странных обстоятельствах умер ее муж Матвей. Самоубийство! — уверенно утверждает милиция. Но даже слепая курица невооруженным глазом заметит, что это не так. Марине надо что-то делать, но что?.. Вскоре она знакомится с тремя дамами, которых постигла та же самая участь, и — решает действовать! Она сколачивает из бедных вдов отряд быстрого реагирования, который, не щадя живота своего, бросается ловить убийц, шантажистов и негодяев…

---

В понедельник в отчете Шлыкову я снова не упомянула ни о жене, ни о ребенке, ни о няне. Донос, который я долго обдумывала, чтобы он выглядел правдоподобно, отнял массу времени. Горчакова я видела только один раз, и это меня вполне устраивало. Липа дала мне конверт, в котором лежали сверхурочные. Представляю, что бы я почувствовала при виде этих денег, если бы между мной и шефом что-нибудь произошло в выходные. Целый день я ждала, что позвонит Егор, но телефон молчал, и я поехала на Казанский вокзал. Потом дождалась в условленном месте Веру и рассказала ей про блондина с плохим зрением, которого видела уже дважды.

— Вероятно, твой шеф их интересует гораздо сильнее, чем мой, — предположила она. — Я специально проверяла: за мной никто не следит. После исчезновения Глеба мне звонили только однажды. Подбадривали. Мол, так держать.

— Все это ужасно, — вздохнула я. — Горчаков что-то заподозрил. В эти выходные он не отпускал от себя Крылова ни на шаг.

— Думаешь, твой шеф тебя подозревает? Скажи это Егору, когда он позвонит. Может быть, тебя отпустят?

— А если убьют?

— Ты что?! — Вера схватила меня за руку и испуганно заморгала. — Ты думаешь?..

— Разве для них это представляет сложность? Зато никаких концов. Чик — и все.

— Но наши мужья… — растерянно произнесла Вера. — Я не слышала, чтобы людей убивали семьями.

— Мы с тобой много чего не слышали.

Я закашлялась. После выходных на природе у меня болело горло. Придется Горчакову, кроме сверхурочных, оплачивать еще и мой больничный. Меня немного познабливало.

— Да у тебя температура! — сообщила Вера, потрогав мой лоб. — Немедленно в постель!

И она повезла меня домой. По дороге мы купили самое необходимое — лимоны, витамин С и перцовый пластырь.

— Это все равно что горчичники, — пояснила Вера, — только пластырь не надо мочить.

Она приклеила мне пластырь на спину и заставила натянуть шерстяные носки. Потом заварила чай, сделала горячие бутерброды и удалилась, пообещав позвонить завтра.

— Завтра вторник. Я еще разок прокачусь вечером на вокзал, — сказала она на прощание. — Вдруг этот заход окажется удачным?

Ее не оставляла мысль найти еще каких-нибудь подруг по несчастью.

— Ладно, — согласилась я. — Только будь осторожна.

Ночью у меня поднялась высокая температура, я кое-как содрала с себя пластырь, который едва не прожег во мне дыру, включила свет и начала накачиваться жидкостью. Бабушка говорила: чем больше пьешь, тем быстрее спадает жар. В дело шло все — и ромашковый чай, и сок из холодильника, и шиповниковый сироп, и даже разведенное водой варенье. Примерно на четвертой чашке зазвонил телефон. Я посмотрела на часы: без десяти три. Неужели очередные неприятности?

— Алло? — спросила я осипшим голосом. — Кто это?

Трубка молчала. Это молчание показалось мне особенно зловещим. Скорее всего, потому, что за окнами было темно, в квартире — страшно, а меня всю ломало. «Наверное, Егор», — решила я. То, что он так долго не давал о себе знать, меня настораживало.

Утром я позвонила Липе и предупредила, что на работу не приду. Потом явилась Симочка Круглова. Ее просто распирало от нездорового любопытства — что это за мужчина целовал мне руки перед дверью? Она все знала о наших с Матвеем отношениях, поэтому ни чуточки не осуждала меня за легкомыслие.

— Это мой шеф, — неохотно призналась я.

— Потрясающий мужчина! — восхитилась Симочка.

— Он женат.

— Ну и что с того? Матвей тоже был на тебе женат, — резонно возразила та.

— У нас с Матвеем не было детей, — продолжала настаивать я. — А у шефа очаровательный сынишка. Притом совсем маленький.

Симочка с сожалением развела руками. Действительно, что тут скажешь?

— Хочешь я приготовлю чего-нибудь? — предложила она.

В этот момент раздался звонок в дверь.

— Открыть? — спросила она. — Или сделаем вид, что нас нет?

— Открой, пожалуйста. И впусти. Кто бы это ни был.

Симочка скрылась за дверью и через некоторое время ввела в комнату совершенно незнакомую мне крашеную блондинку. Вошедшая была маленького росточка, но очень аппетитная, в светлых брючках в обтяжку и коротеньком топе. Крошечную сумочку она держала, перед собой, словно взволнованная просительница, пришедшая к благодетелю.

— Здравствуйте, — сказала она.

Даже мне, видевшей ее впервые в жизни, было понятно, что неуверенность, которую она сейчас испытывает, чувство для нее абсолютно нетипичное. Обычно дамочки такого сорта ведут себя иначе.

— Добрый день, — просипела я, откидываясь на подушку.

Меня бил озноб, и не было никакого желания заводить новое знакомство.

— Меня зовут Виолетта, — продолжала между тем блондинка, присаживаясь на стул. — Я… — Она замялась и, вздохнув, посмотрела в окно. — Матвей… Ваш муж, я имею в виду… Понимаете, я — та женщина…

— Понимаю, — я помогла ей. — Вы та женщина, с которой он был в день своей смерти.

— Да-да, — оживилась Виолетта. — Вот именно.

— И?

— Я думаю, что обязана вам сказать… — Она сосредоточилась, ее глаза перестали бегать и хмуро глядели прямо на меня. — Матвей в тот день, конечно, пил, но не слишком много. И я ни разу не видела, чтобы он принимал этот… как его…

— Доксепин, — подсказала я.

— Вот-вот. Матвей вообще не любил таблетки.

— Я знаю.

— Извините.

— Значит, вы думаете, это милиционеры наврали, что он был в стельку пьян?

— Я просто не знаю, что и думать, призналась Виолетта. — Как бы то ни было, но я решила прийти к вам и все рассказать. Вы ведь имеете на это право.

Видимо, у Виолетты был какой-то особый кодекс чести, — А вы в милиции об этом рассказали?

— Да, а что толку? Полупустую упаковку таблеток нашли в кармане его пиджака. И пить его никто не мог заставить насильно.

«Очень даже мог», — подумала я про себя, а вслух произнесла:

— Что ж, спасибо, что зашли. А теперь простите, у меня температура…

Симочка проводила совестливую Виолетту до двери, потом вернулась ко мне и присела на край кровати.

— Послушай, что происходит? — спросила она. — Ты ведешь себя так, будто точно знаешь, что случилось с твоим мужем.

— Это действительно так. Его убили.

Наверное, из-за температуры мне было абсолютно все равно, испугается Симочка или нет, и вообще, надо ли ей знать подробности происходящего?

— А из-за чего его убили? — нахмурившись, спросила соседка.

— Из-за меня. На меня наехали. Хотели, чтобы я стучала на своего шефа.

— Это того, что провожал тебя вчера до двери?

— Ну да. Я отказалась. Тогда они убили Матвея.

— И что ты?

— А что я? Теперь стучу. Потому что у меня есть еще родственники, которых мне не хочется потерять.

Симочка прикусила губу, некоторое время думала, потом спросила:

— Тебе хоть что-нибудь известно про этих людей?

Я невесело рассмеялась, закашлялась и сквозь кашель просипела:

— Кое-что.

— Послушай, Мариша, я не стану давать тебе советы, — повела бровями Симочка, — ты женщина умная и сообразительная. Я лишь внесу одно предложение.

— Давай, — разрешила я.

— Все, что знаешь, ты должна записать на видеокассету и спрятать ее в надежном месте.

— У меня нет видеокамеры.

— Ну, на аудиокассету. Все равно ты сейчас торчишь дома, возьми магнитофон и сделай запись. Так всегда поступают люди, которых шантажируют или запугивают. Вдруг с тобой что-нибудь случится?

— Вот спасибо-то!

Я закрыла глаза. Передо мной проплывали обесцвеченные сны, подернутые дымкой реальности.

— Ты поспи, а я пойду собираться. У меня отгулы накопились, поеду в деревню. Вернусь в среду вечером и зайду тебя проведать.

Я помахала ей слабой рукой и, обессиленная, тут же уснула. К обеду позвонила Липа.

— Липа, мне так плохо, — пожаловалась я. — Глотать не могу — Какая у тебя температура? Высокая? Это наверное, ангина. Подожди, я сейчас приеду.

Но приехала ко мне вовсе не она, а Горчаков — в компании с молодым врачом, который, ворвавшись в квартиру, сразу принялся надо мной издеваться. Выставив шефа на кухню, он вертел меня так и сяк, лазил в горло палочкой, проверял пульс, измерял давление и температуру. Его руки казались мне такими же холодными, как и диск фонендоскопа, которым он в меня тыкал. В конце концов он угомонился, сделал мне укол и позвал Горчакова. Они о чем-то тихо говорили, искоса поглядывая на меня. Через некоторое время я уснула.

Несколько часов сна вернули меня к жизни.

— Это не ангина, — сказал Горчаков, которого я увидела, открыв глаза. — Всего лишь переохлаждение. Скоро будете как новенькая.

Он сидел на краю постели и держал меня за руку. Я осторожно освободила пальцы:

— Я уже и так чувствую себя человеком.

Мне было жутко неудобно. Я была растрепана, неумыта и, наверно, ужасно непривлекательна.

— Врач велел вас покормить, — произнес Горчаков. — Сейчас поедите, и я уйду. Глотать не больно?