Ринат Дасаев - КОМАНДА НАЧИНАЕТСЯ С ВРАТАРЯ

• Название: КОМАНДА НАЧИНАЕТСЯ С ВРАТАРЯ
• Автор: Ринат Дасаев
• Издательство: «Советская Россия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988

ОТ АВТОРОВ

Мы не ставили цели писать книгу. Она родилась сама собой из разговоров, споров, встреч, которых за годы нашего знакомства набралось немало. И начать ее не могли долго - тому были свои причины. А когда приступили к ней, то решили, что, закончив рукопись, вернемся назад и расскажем читателю, что все-таки побудило каждого из нас взяться за перо.

Пусть сказанное нами чуть ниже не будет воспринято как дежурное откровение авторов. Просто давайте считать это короткое вступление словами приветствия при встрече будущих друзей.

---

Чивадзе просто не умеет играть по-иному. Да и не хочет. Его футбол - не ожидание случая, который, если повезет, может принести удачу, а спор, где победа приходит только с помощью логически выстроенных, продуманных ходов. Как в шахматах. Возможно, поэтому так часто Чивадзе легко застать над заставленной фигурами доской погруженным в разбор интересной партии. Не случайно же среди болельщиков за ним прочно укрепилась весьма лестная и уважительная репутация футбольного гроссмейстера.

В Испании, где проверялись все, на долю нашего капитана выпали особые испытания.

В Малаге в матче с шотландцами, принимая мяч, он неожиданно поскользнулся, чем воспользовался «дежуривший» рядом Джордан.

Шотландцы в отличие от предыдущей встречи с бразильцами, где они также открыли счет, но все же проиграли, на сей раз, видимо, не намерены были повторять своих ошибок. Страчан, Саунесс и особенно не стоявший ни секунды на месте Арчибальд прорывались по флангу и центру, били из любых положений. К концу первого тайма я вспотел и устал так, будто в полной вратарской амуниции провел сорок пять минут в жаркой сауне.

Нужно было что-то предпринимать. Очевидной становилась необходимость неожиданного хода, чтобы овладеть инициативой, начинающей переходить в наши руки.

И тогда Чивадзе все чаще и чаще стал совершать затяжные вояжи на половину противника из глубины. Постепенно это все больше и больше нервировало шотландцев. Был момент, когда он обыграл сразу нескольких игроков соперника, но пробить не успел - помешали. В другой раз хорошо сыграл в стенку с Гавриловым. Однако чуть промедлил.

Александр упорством и верой шел вперед, ведя за собой ребят. Такая решимость всегда раздражает противника, заставляет его суетиться, терять самообладание и в конце концов ошибаться. Что в итоге и произошло.

После резкого выпада Бессонова и Гаврилова в штрафной вратаря Рафа началась суматоха, в результате которой мяч на мгновение остался беспризорным. Раньше всех к нему подоспел Чивадзе. И хладнокровно сравнял счет.

Не знаю, но я почему-то был твердо убежден, что сделает это именно он. Наверное, Александр своей верой в успех заразил и меня, как и всех остальных.

Когда после стольких передряг и волнений мы вышли в следующий этап первенства, по дороге из Малаги в Барселону Саша сказал мне: «Не должно теперь с нами осечки произойти. Знаю - еще сложней, чем раньше, будет. Но в полуфинал мы попадем».

Не думаю, что это были слова, сказанные по капитанским обязанностям. Пройдя через первые испытания, выдержав их, Чивадзе страстно желал обрести состояние уверенности и остальным.

Конечно же, Александр замечал, что не все настроены так же, как он, Толя Демьяненко, Сергей Балтача или Володя Бессонов. Но в душе не мог не надеяться, что теперь, когда один большой турнирный шаг вперед уже сделан, многое изменится. И игра, которая так всех нас радовала до приезда в Испанию, наконец, будет вновь обретена всеми ребятами без исключения.

Но, увы, не всегда желания в нашей жизни совпадают с возможностями...

Уже после просмотра матча поляков с бельгийцами, в котором легкий, неуловимый Бонек трижды распечатал ворота Костера, кое-кто из нас приуныл. В голову мгновенно полезли разные невеселые мысли и всевозможные математические расчеты: «Сколько же мы должны забить бельгийцам, чтобы начать встречу с поляками в равных с ними условиях?»

Не трудно было вычислить - такую возможность гарантировал счет 3:0. А поскольку до этого каждый гол давался нам с невероятным трудом, то задача выиграть, да еще с таким внушительным результатом показалась нам невероятно сложной. И на игре это, конечно же, сказалось.

Во встрече с польской командой это нетрудно было понять. И даже в предыдущей, с бельгийцами, в которой победа далась за счет колоссального напряжения, после чего двухдневной паузы до решающей встречи с поляками, имевшими в отличие от нас почти неделю передышки, оказалось мало.

Почему же мы так и не сумели одолеть польскую сборную, хотя и ставшую на чемпионате третьей, но сыгравшую с нами, пожалуй, свою самую невыразительную игру?

Беру на себя смелость утверждать, что, сумей мы забить, победа оказалась бы на нашей стороне, поскольку в обороне мы к тому моменту уже крепко связи наладили и в себя верили. А в атаке ничего похожего не было. Вот почему гол помог бы встряхнуться, выйти из охватившего с первых минут состояния оцепенения. Особенно Рамазу Шенгелия и Олегу Блохину, от которых больше всего и ждали меткого выстрела.

По возвращении домой их игра подверглась особой критике.

А более чем скромная результативность (каждый провел только по одному мячу) стала главным для этого поводом. Их обвиняли в безволии, пассивности и даже потере класса, забывая, что оба они были главными действующими лицами в борьбе за путевку в Испанию, забив вдвоем в отборочных встречах почти половину всех мячей.

Стало быть, дело не в потере класса, а в чем-то другом, в том, что мешало им подтверждать его с прежним хладнокровием и умением.

Думаю, причин тому несколько.

Не стану определять, какая из них главная. Да и не в этом суть. Сумели же обрушить на них поток уничтожающей критики, даже не поинтересовавшись, почему они - форварды с репутацией бомбардиров, с хорошим международным футбольным именем - вдруг в Испании так неожиданно и на первый взгляд легко, без боя разом поставили ее под сомнение.

Но те, кто был критически настроен по отношению к игре Олега и Рамаза в Испании, не могли, да и не хотели знать того, что и тот и другой не ожидали оказаться в такой напряженной и исключительно сложной обстановке. И психологически не были готовы к ней. Хотя вроде бы и опытом достаточным располагали.

Естественно, знали (особенно Блохин, чье имя в футбольном мире известно и чтимо), что опека соперниками в Испании будет вестись с усердием и без особых церемоний. Смутило их там не это. А то, что любой незабитый ими мяч, неиспользованный момент может в одно мгновение лишить команду и миллионы болельщиков, так веривших в них, всех надежд.

И чем больше они не забивали, не использовали, тем быстрее уходила из их сознания вера в себя, тем безжалостней ломалась и рвалась игра.

На все это Олег и Рамаз реагировали по-разному.

Олег и в тренировках, и в матчах вспыхивал, взрывался по любому поводу, считая, что во всем виноваты партнеры, на которых обижался и которых то и дело обижал сам. Хотя в душе за неудачную игру наверняка больше всего клял самого себя.

Рамаз, чувствительный ко всему происходящему, очень ранимый, напротив, замкнулся, ушел в себя и стал на поле таким же мягким и скромным, как и за его пределами. К тому же его буквально задергали постоянные придирки Олега.

И тот и другой отчетливо сознавали необходимость перемен в своем настроении и игре. Но, несмотря на огромное желание, изменить ничего не могли.

Они лишь эпизодами мелькнули на чемпионате, напомнив прежних Блохина и Шенгелия, искрой, которая, как известно, заменить костер не может.

Олег блеснул во встрече с новозеландцами и в какой-то мере с шотландцами. А Рамаз в первой - с бразильцами, когда еще не успели захлестнуть его будущие переживания и сомнения.

К матчу с поляками оба подошли уже вконец измотанными постоянной нервотрепкой и борьбой с собой. Как и все остальные, сил они не щадили, но, тратя попусту массу энергии, чем-то напоминали штангиста, заведомо знающего, что с заказанным им же самим весом ему не справиться. И тем не менее безуспешно пытающегося оторвать его от помоста.

Думаю, что Блохин и Шенгелия сыграли бы в Испании гораздо интереснее и результативнее, если бы мощней и организованней действовала средняя линия, призванная, как известно, готовить атаку и помогать форвардам завершать ее. Но в отсутствии так хорошо умеющего это делать Буряка полузащита сыграла как-то пресновато, без выдумки. Поэтому обвинения в адрес Олега и Рамаза в том, что их отходы назад, в глубину, не что иное, как уклонение от борьбы, совершенно несостоятельны. Отходы эти диктовались стремлением обоих раздобыть мяч, который впереди они получали реже, чем хотелось бы.

Юра Гаврилов выглядел каким-то уставшим, «разобранным». Андрей Баль, слывя бойцом, вообще никогда не тяготел к комбинационной игре, а потому и не мог в ней преуспеть. Хорен Оганесян как-то не слишком уютно чувствовал себя на левом фланге, куда был переведен тренерами. Да и внимание ему партнерами уделялось на поле гораздо более скромное, чем то, к которому он привык в родном «Арарате», - в сборной-то игра иная, чем в клубе. И лишь Володя Бессонов, возвратившийся в команду после почти трехмесячного лечения, действовал так, как умеет: с чувством, с толком, с расстановкой. Но один, как известно, в таком важном звене погоды не делает.

Вот и получилось, что в силу разных обстоятельств полузащита не сумела сыграть так, как ей удавалось раньше. Потому и неожиданности нашим атакам не хватало.