Таффия Исаева - Семь историй о любви

• Название: Семь историй о любви
• Автор: Таффия Исаева
• Издательство: © Copyright: Таффия Исаева
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: Свидетельство о публикации №21106181356

«…Признаваться в любви – не мой профиль… Мне кажется, я отдавала любви слишком много сил, нервов, а главное – времени. Нужно ли это было мне? Не знаю…

…Ты думаешь, что вот все они такие: не оценили, не поняли, не любили. Понимаю. Бывает, на меня такое находит. Но, подумав, прихожу к выводу: ну разве она виновата, что не любила? Нет, конечно. Проблема исключительно моя…

…Можно ли жить без любви? Да. Нужно ли это делать? Не знаю…

…Ты когда-нибудь любила виртуальную женщину? Человека, которого никогда не видела? Нет? Я знаю, поэтому читай внимательно, дальше чувства, «чуйства» или «сопли», как ты их романтично называешь…»

Из письма.

---

– Я прощалась в другом… В парке… Он ушел… А потом я слушала визг тормозов и крик… и…

– И побежали туда, конечно! – с сарказмом произнес мужчина. – Вам журналистам чужды человеческие чувства! Вам сенсацию подавай!

– Простите… что с ним? Он…жив?

– Кто он? – милиционер перестал писать и с интересом посмотрел на сидящую перед ним девушку.

– С-с-аша… Диджей Мороз… – Киру стала бить крупная дрожь. Происходящее казалось не реальным. Это сон… Просто кошмарный сон…

– Девушка, что с вами? Вы себя хорошо чувствуете? Пострадавшая – Мороз Александра Николаевна, 1981 года рождения… К сожалению умерла до приезда скорой… какой Саша? Девушка!!!

Но Кира уже не слышала его… Перед глазами вспыхнула яркая вспышка от которой закружилась голова, к горлу подкатила тошнота…

Кира обмякла на стуле, и мужчина едва успел подхватить ее, чтобы она не упала…

– А проснулась я в больнице… У мамы на руках. Вначале милиционеры подумали, что я наглый журналист, случайно оказавшийся на месте происшествия… Потом, они наверное решили что я сумасшедшая… Потому что на допросах я упорно говорила о Саше в мужском роде… А потом… я поняла что боюсь фотографировать… Просто не могу заставить себя заглянуть в видоискатель… Мне казалось, что Саша запечатлен там на веки…

– Тогда… в парке… Ты сказала, что боишься фотографировать… – прошептала Марго. – Господи… какой ужас…

Они замолчали.

– Кира… Скажи… А если бы знала, что он это она? Что-то бы изменилось? – Кира, примеряя этот вопрос на себя, совершенно не обратила внимания, на странный тон, которым он был задан.

– Нет… Не думаю… Я рядом с ним… с ней… Чувствовала себя как-то странно. – Кира тяжело вздохнула, и откинулась на спинку кресла. – Понимаешь, как будто от нее веяло чем-то неприятным, что ли… Как темный провал на фотографии. Он так смотрел, что у меня пятки холодели. И это навязчивое внимание…

Киру передернуло.

– Не хорошо, наверное, так о нем… о ней… – тут же поправилась она.

– Тебе нужно говорить об этом, нельзя все носить в себе – это вредно. – тепло улыбнулась девушке Марго.

– Мне не просто говорить об этом… Я вообще стараюсь не думать о нем… о ней. Господи, я так наверное и буду оговариваться все время… Никак не могу представить себе, что это девушка… Просто в мыслях не укладывается.

– Ты ничего не почувствовала?

– Я даже не думала об этом. Просто парень, просто в клубе… Только какой-то странный. Но он же творческая личность, как и я… У меня тоже есть свои тараканы. И каждый имеет на них право. И знаешь, мне кажется, что никто не знал… что он девушка…

– Но теперь ты уже не боишься смотреть в фотоаппарат?

– Не боюсь, – согласилась Кира. – Только как видишь толку от этого мало. Хотя… Может это мой потолок? Твои фотографии выглядят совершенно живыми… и глупо думать, что здание или памятник может быть живым… Это как-то странно… Не находишь? Может я зациклилась?

Кира протянула пустой бокал Марго.

– Не знаю… – покачала головой женщина, наполняя его вином. – Я совершенно не творческий человек, и могу оценивать только «нравится» или «не нравится».

– И тебе нравится? – Кира пристально посмотрела на Марго, и она встретила ее взгляд так же прямо и открыто.

– Нравится.

Почему-то Кира подумала, что вот сейчас это слово совершенно не относилось к фотографиям. И стало так тепло… И вдруг Кира поняла…

Я люблю ее.

Это было неожиданно.

Мысль стучала в голове, текла по венам, звучала эхом в груди.

Как это произошло? Как такое могло случиться? А может это что-то другое?

Но это так просто и ясно, что сомнений просто нет. Даже внутри себя Кира не могла сомневаться, настолько четким было это осознание.

Четким.

Ошеломляющим.

Потрясающим.

Невероятным.

Это так просто… Но…

– Мам… А что ты скажешь, если я скажу тебе, что влюбилась…

– Скажу, что это замечательно или ты ждешь особенной речи?

Кира задумчивым взглядом проследила за матерью, которая стремительно передвигалась по кухне, готовя ужин.

– Честно? – Кира облокотилась на барную стойку. – Не знаю… Просто… Мне кажется, что я влюбилась в женщину…

Тамара Аркадьевна остановилась и внимательно посмотрела на дочь. Она со страхом и тревожным томлением ждала этого разговора, но, даже внутренне подготовившись к нему все равно, с большим трудом ей удалось скрыть свою неуверенность. Тамара Аркадьевна все это время спорила сама с собой. То, что произошло, повергло ее в недоумение, которое постепенно сменилось замешательством. Она совершенно не знала, что делать и что говорить. Как реагировать? Но теперь, вот именно сейчас, взглянув на такую серьезную и разом повзрослевшую дочь, после всех мысленных диалогов Тамара Аркадьевна приняла единственно верное, как ей показалось, решение: не делать из влюбленности дочери события. Влюбилась и влюбилась – ничего необычного. Все влюбляются.

– Это ее фотография уже несколько месяцев висит в твоей комнате? – осторожно спросила она.

Кира смутилась.

– Ага… – При воспоминании о фотографии лицо девушки залила смущенная улыбка. – Ну, так что ты на это скажешь?

Тамара Аркадьевна отерла руки о передник и встала напротив Киры:

– А тебе это так важно? Ты взрослый человек, способный принимать самостоятельные решения.

– Да мам…- тихо ответила Кира. – Мне это важно.

– Сказать по правде, это не совсем то, чего мы с отцом ждали. Мы, конечно, не в восторге, но разве наше мнение что-то изменит? Не думаю. А с другой стороны – ты счастлива и это главное. Ты же счастлива? – она протянула руку и погладила Киру по медовым прядкам.

– Не знаю, мам… Это все так странно и непонятно.

– Да уж… – улыбнулась Тамара Аркадьевна. Теперь она совершенно успокоилась, и все тревожные чувства одним разом улеглись, подавленные таким странным ощущением полной уверенности в себе, своих словах и поступках. – Странно. Ты хочешь совет?

– Хочу.

– Слушай себя. Это, конечно, необычно, но не думаю, что это чем-то отличается от обычных отношений. Два человека испытывают симпатию, взаимное притяжение… Пусть оно и не совсем обычное… Но я думаю, что чувство симпатии одинаковое у всех…

Тамара Аркадьевна старательно обходила слово «влюбленность», оставляя дочери право решать, как правильно называть то, что происходит у нее в душе.

– Мам, я даже не знаю взаимно ли это… И влюбленность ли это. Я никогда ничего подобного не испытывала… Откуда мне знать? Все так запуталось…

– Ты, дочь, все и запутала. И распутаешь только ты сама. Спроси у… нее.

Тамара Аркадьевна вернулась к прерванному занятию.

– Ты что? – Кира удивленно вскинула голову. – А если… вдруг…

– Если бы не маленькое «бы», то бабушка была бы дедушкой. Дочь, я тебя не узнаю… На, почисти морковку.

– Все равно, – упрямо возразила Кира, беря морковку. – Она подумает, что я больная.

– Если она так подумает, значит, она узколобая ханжа, и недостойна даже твоего мизинца. – в гостиную вошел отец. – Ну и зачем тебе такая женщина, которая неспособна видеть дальше своего ограниченного мирка?

Он подошел к жене и, встав рядом, легко прикоснулся губами к ее щеке.

– Папа… Она совсем не такая! – вспыхнула Кира. – И вообще, подслушивать не хорошо!!!

– Ты меня сейчас Кирюш, очень сильно обидела. Неужели у моих девчонок появились тайны? Шепчетесь в уголке, обсуждаете что-то важное, а меня не позвали…

– Прости, пап… Просто твоя умница-дочь иногда сущая глупышка… Начиталась в интернете всяких глупостей… Вы у меня какие-то странные. – Кира недоуменно пожала плечами.

– Просто мы тебя очень любим, – улыбнулась Тамара Аркадьевна.

Кира спрыгнула с табурета и, подойдя к родителям, обняла их:

– И я вас очень-очень люблю! Вы у меня самые замечательные!

Кирилл Михайлович привлек Кирку к себе, и, чмокнув дочь в пушистую макушку, перевел взгляд на жену:

– А дочь-то выросла, а Томочка? Смотри-ка, – отец усмехнулся. – Все-таки влюбилась. Надо же!

А Марго пропала. Каждый день Кира часами ждала женщину на лавочке в парке, но она не появлялась. Тысячу раз Кира решала, что если встретит ее, то непременно расскажет обо всем, и тысячу первый раз, не дождавшись, принимала решение ничего не говорить. Родители, видя метания дочери, мудро не вмешивались, предоставляя ей право решать самой. Они лишь многозначительно переглядывались, когда в очередной раз замерзшая и расстроенная Кирка приходила домой.

– Кирь, ну что у них происходит? – не выдержав, как-то задала вопрос мужу Тамара Аркадьевна. – Ну, сколько можно ходить вокруг да около? От нее уже одни глаза остались!

– Том, ты совсем забыла, что такое первая любовь. – улыбнулся в ответ Кирилл Михайлович. – Давай не будем мешать в полной мере пережить первое по-настоящему сильное чувство. Наша дочь, конечно, очень взрослая, много знает и умеет, но она никогда еще не любила, а тут еще такое пикантное обстоятельство… Ей сложно… Даже в обычной ситуации все может быть не просто… А тут сложно вдвойне.