Галина Куликова - Врушечка

• Название: Врушечка
• Автор: Галина Куликова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48437-9

«Лучше маленькая ложь, чем большой позор», — думают многие женщины, когда чувствуют, что могут ударить в грязь лицом перед своей роскошной и удачливой соперницей. Настя не была исключением. Вообще-то врать она не собиралась — так, немного приукрасила действительность в разговоре с заклятой подругой. А что такого? Она замужем? Замужем. И муж ее известный иностранец? Да.

А уж как на самом деле складывается ее личная жизнь и с какими трудностями ей приходится сражаться — это совсем другая песня. Но кто бы мог подумать, что один невинный обман в итоге повлечет за собой целую вереницу огромных проблем?

«Врушечка» — так ласково называют героиню книги Галины Куликовой. Одна невинная ложь, да даже и не ложь, а так, преувеличение, тянет за собой целую цепь событий и приключений, которые приведут Настю к счастливому финалу, но по пути ей и читателям придется как следует поволноваться за свое будущее. Легкое остроумное повествование Галины Куликовой заканчивается на самом интересном месте, когда читатель уже совсем сближается с милой Врушечкой.

---

Тут Витька вспомнил о том, что через несколько дней грядет юбилей фирмы, в которой теперь работает Настя. И что ему нужно играть на этом празднике роль Отто фон Швентке. Напоминания об этом знаменательном событии обнаруживались повсюду — в блокнотах, записных книжках, в мобильнике, даже в диктофоне. Витька решил, что лучшего момента помириться с Настей просто невозможно придумать. Она, конечно, будет волноваться, думать — придет он или не придет. И когда увидит его, у нее сразу станет легко на душе. Тут-то он ее, тепленькую, и подловит. Расскажет, что он договорился с доктором Панкрашиным об оплате и не потерпит ее вмешательства. Побушует Настя, да и оттает. Матвеев знал, что с женщинами нужно действовать так же осторожно, как с хомяками — если сильно надавить, бывает слишком много писка.

Она звонила ему беспрестанно. Но из-за того, что у него уже был припрятан козырь в рукаве, Матвеев больше не психовал, а, наоборот, только посмеивался и потирал руки. На Настины звонки он упорно не отвечал, решив проучить ее, чтобы неповадно было скрывать от друзей свои проблемы. Ну, и потянуть время, чтобы сюрприз получился настоящим.

Рабочий день закончился, и Колесников остался в кабинете один. Настя ушла первой, подчеркнуто холодно попрощавшись с ним и вызывающе хлопнув дверью. Эдакий девичий бунт. Весь день он злился на нее, злился на Леру, на уборщицу и бухгалтершу, которые казались ему заговорщицами, сбившимися в отвратительную злобную кучку. «Никогда не ешь там, где спишь. И никогда не спи там, где работаешь», — поучал он своего друга Шелестова, когда они оба были еще начинающими бизнесменами. Сам Колесников этой заповеди не последовал…

Лера Солодкина произвела на него сокрушительное впечатление. Когда она впервые вошла в его кабинет, у него свело челюсти. Он разговаривал с ней так, словно во рту у него оказались тонны жевательной резинки. Где-то он читал, что общение с красивой женщиной является для мужчины сильнейшим стрессом. Лера показалась ему очень красивой — красивее всех, с кем он до сих пор общался. Красивее Евы.

К тому времени его отношения с женой претерпели серьезные изменения. Они жили в двух параллельных мирах, изредка встречаясь на кухне собственной квартиры и на важных мероприятиях. Без всяких скандалов они разошлись по разным спальням, хотя все еще радовались тому, что женаты. Колесников отлично понимал, что Ева у него на крючке. От него зависела ее карьера. И ему нравилось чувствовать свою власть над женой — такой красивой и такой самоуверенной. Пусть он никак не проявлял эту власть — лишь изредка демонстрировал свою вторую половину друзьям и коллегам, словно коллекционер, хвастающий редким экспонатом.

Еву он не любил. Несмотря на страсть, с которой охотился за ней во времена ухаживания. Она была его навязчивой идеей, его заветной целью.

Поразив эту цель, он мгновенно к ней охладел. Вся прелесть оказалась в самом процессе завоевания. А потом он понял, что совсем не знает женщину, поселившуюся вместе с ним. Он мог любоваться ею, словно произведением искусства, но как строить с ней близкие отношения, понятия не имел. Тем более что она сама вовсе не желала ничего строить. Чувство дома оказалось ей чуждо, и все хорошее, что у них имелось, было сделано руками чужих людей — дизайнеров, плотников и экономки. По большому счету, у них вообще не было дома — а была лишь общая собственность. Ева даже не захотела взять фамилию мужа и осталась Ковальской.

Со временем Колесников неизбежно ощутил пустоту в душе. Ее хотелось заполнить. И не чем-нибудь, а самыми простыми и понятными вещами — теплотой, нежностью, страстью… Не отдавая себе в этом отчета, он настроился на новые отношения. Он ждал, что в его жизни появится женщина, которая изменит все, словно по волшебству.

Встретив Леру и потеряв голову, он сначала пришел в отчаяние. «Еще одну красивую женщину я не переживу, — думал он. — Неужели я скомкаю и выброшу в помойку свой жизненный опыт? Неужели за все эти годы я не стал умнее и прозорливее? И снова наступлю на те же самые грабли?» Однако Лера оказалась совершенно другой, нежели можно было себе представить. Она была не просто доброй, она была отчаянно доброй. А еще серьезной и заботливой. И внимательной. И понимающей. И вообще — лучшей в мире.

Она была безупречной, и Колесников подсознательно стал ждать подвоха. Оставаясь у Леры на ночь, он думал о том, что рано или поздно она заговорит об их совместном будущем. Рано или поздно его жена станет объектом ее неконтролируемой ревности. Скорее всего, Лера с самого начала ревновала его к Еве, но просто умело это скрывала. До поры до времени. Как всякая хитрая женщина она хотела сначала довести их отношения до определенной кондиции и уж потом…

Поэтому, когда Лера однажды явилась к нему в кабинет и сообщила, будто Ева ей угрожает, Колесников ни капельки не удивился. Он уже давно был к этому готов. Поэтому отказался разбираться в истории, которая показалась ему глупой выдумкой: будто Ева сыплет угрозами по телефону. Однако Лера на этом не остановилась. Ее выдумки становились все более изощренными и неправдоподобными. Дошло до того, что она стала кидаться на него с кулаками. В тот день, помнится, она заявила, что Ева выкрала и убила ее собаку.

Он помнил этого пса — средних размеров дворняжку с черным пятном на глазу. Его звали Пиратом, он был умным и не брехливым. Неожиданно в памяти Колесникова всплыли слова Насти, которая, бросая ему сегодня в лицо свои обвинения, сказала: «Ваша жена не просто царапается, она еще и детей похищает, и квартиры поджигает, и даже убивает собак! А потом отрубает им хвосты и подкладывает под дверь хозяевам».

На секунду сердце его остановилось. А потом бросилось стучать, как сумасшедшее. Колесников неожиданно вспомнил, где и от кого слышал про собаку без хвоста…

В прошлом месяце ему пришлось съездить на «историческую родину» Евы, в село Калошино, чтобы забрать в сельсовете какие-то документы на дом, остававшийся в собственности его жены. Сама она вроде как не наведывалась в Калошино уже лет пять и вспоминала о родном доме с содроганием. Ей легче было выписать мужу доверенность у нотариуса, чем сесть в машину и смотаться за сто километров, чтобы утрясти какие-то юридические формальности.

В доме, который достался Еве по наследству, по уже позабытой прихоти судьбы проживала ее сводная сестра Борислава, державшая двух коз, стаю рыжих кур и шесть кошек. За собой она давно не следила и выглядела много старше своих лет. Колесников честно купил для нее коробку конфет и зашел отметиться. Борислава поставила чайник и предложила ему отдохнуть перед обратной дорогой. И он согласился, ругая себя на чем свет стоит за интеллигентскую мягкотелость. Никогда в жизни он с такой скоростью не выпивал чашку чая!

Сейчас, сидя в своем кабинете, Колесников прикрыл глаза и восстановил в памяти тот день. Что-то тогда показалось ему странным… Точно!

Ева говорила, что не была в Калошине несколько лет. А на Бориславе он увидел ее туфли — уже довольно потрепанные, но все еще целые. Туфли были особенными, с красивыми пряжками, Ева купила их в Австрии, когда ездила туда с модными показами. Он тогда не придал этому значения, не стал задумываться, сопоставлять детали. Ему просто не хотелось ни о чем таком думать, черт побери!

А потом, когда он шел к своей машине, муж Бориславы, тихий и безвредный алкоголик Петр сказал:

— Что-то сегодня собаки брешут. И брешут, и брешут…

— Наверное, это они меня, чужака, почуяли, — пошутил Колесников, счищая с лобового стекла забившиеся под «дворники» листья и сухие веточки.

— Не тебя, а пришлого пса, — ответил тот. — Недавно в окрестностях появился… Забавный такой бобик, только без хвоста. Бродит тут в окрестностях… Видно, что домашний. Был когда-то… Жалко его. Поймаю — на цепь посажу. У меня старая будка есть…

Выехав на трассу, Колесников потянулся к автомагнитоле и на полную катушку включил радио. Ему хотелось поскорее забыть о Калошине вообще и о Евиных родственниках в частности. Что он тогда и сделал.

Но сейчас, сидя в опустевшем офисе, он отчетливо вспомнил тот разговор и покрылся холодным потом «Нет. Не может быть!» Однако все детали складывались в единую картину, которая получалась на удивление четкой. Что, если…

Что, если на секунду допустить, будто Лера говорила правду? Правду и ничего кроме правды… Почему он ей не поверил?! Это же его Лера! Родная, любимая, единственная женщина на всем белом свете, которая приняла его безоговорочно и целиком, со всеми недостатками, со всеми амбициями, со всей дурью, которой забита его садовая голова?! Почему он решил, что от нее следует защищаться? Что она хочет причинить ему вред?! Боже, да он просто придурок. Кретин, идиот, слабоумный болван! Лера говорила правду. А это значит…

Это значит, что Ева поймала Пирата, отрубила ему хвост и… И что? Подбросила Лере под дверь?! Не сама, разумеется, не сама. У нее есть, кого попросить о подобной услуге. Десятки поклонников, готовых землю есть, если она попросит… Вероятно, Ева поехала к своей сестре в Калошино и захватила несчастного пса с собой. Просто заодно. Его ведь все равно следовало увезти подальше, чтобы не вернулся.