Валерий Перевозчиков - Ну здравствуй, это я!

• Название: Ну здравствуй, это я!
• Автор: Валерий Перевозчиков
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9697-0221-8

Французы говорят: за каждым великим человеком стоит великая женщина. Для Владимира Высоцкого такой женщиной стала французская киноактриса Марина Влади.

В их совместной жизни были и сказка, и легенда, и тайна. Но было и обыкновенное, человеческое: проблемы, трудности. Книга эта — прикосновение к тайне их отношений, к сложному внутреннему миру двух незаурядных личностей. Словом, как писал Владимир Высоцкий:

Пусть в нашем прошлом будутрыться после люди странные,И пусть сочтут они,что стоит все его приданое, —Давно назначена ценаИ за обоих внесена —Одна любовь, любовь одна.

---

Валерий Янклович: «Да Володя и не мог выжить в этой стране. Он не мог не начать колоться… Об этом когда-нибудь скажут психологи и социологи…»

Вадим Туманов: «Ты думаешь, эти следствия мешали ему жить? Ему портили кровь постоянно! Ему все в этой стране мешало жить».

(В 1979–1980 годах велись уголовные дела, разумеется, необоснованные, о незаконных гонорарах и об автомобильной аварии).

Марина Влади: «У Володи все-таки были проблемы с юстицией: в последний год на него было заведено три дела! Мы эти темы не очень обсуждали, тогда у нас были другие сложности… Но ведь об этом никто не говорит, как будто все было нормально!»

Евгений Канчуков: «1970-е годы — тяжелое, драматическое время в истории нашей страны. Это время последнего, окончательного распада, абсолютной «безнадеги», как говорили тогда. У интеллигенции уже не осталось сил для сопротивления, не осталось надежд. Практически все, кто еще держался, были высланы в принудительном порядке; оставшиеся либо сдались, либо сошли с ума, либо угодили за решетку, в высылку, либо закрылись от внешнего мира в самих себе. Ум, вера, надежда — все эти опоры уже не работали, и оставалась только последняя черта, не позволявшая еще прогибаться, лукавить, терпеть все то, чего терпеть без подлости не можно. Это уже была черта инстинктивных реакций на происходившее вокруг, черта того, что впоследствии было названо коротко и емко: «нутро».

Этим временем и был призван Высоцкий. Не случайно ведь именно 1970-е годы становятся периодом его творческого подъема и небывалой популярности. Он тащил целый народ через «не могу», через «все потеряно», через «бессмысленно» и прочие вполне разумные обоснования сдачи, отречения от собственного «я», удерживая не одну душу на пороге небытия».

Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.

<1975>

Наталья Анатольевна Крымова поняла суть враждебного отношения к Высоцкому со стороны властей: «Высоцкий был непредсказуем и неуправляем — он был опасен».

Из ответов Марины Влади на пресс-конференции в марте 1988 года:

«Да, его не сажали в тюрьму или в психиатрическую больницу, его не били… Но его «тюкали» по-другому… Не давали работать, не печатали, в самый последний момент снимали песни из фильмов… Его ломали, как кусок хлеба, пока он и сам вправду не сломался…»

И нас хотя расстрелы не косили,
Но жили мы, поднять не смея глаз, —
Мы тоже дети страшных лет России,
Безвременье вливало водку в нас.

<1979 или 1980>

«Покарает Тот, кому служу…»

Други, — вот тебе на!

То вы знаете —

Мародерами меня

Раскопаете…

Никита Высоцкий сказал в одном из интервью: отец — хотим мы этого или не хотим — человек исторический. И все, кто пишет о Высоцком, вольно или невольно попадают в историю…

Пишущие про Высоцкого и Марину Влади — тоже… Но каким образом и какой ценой? Марина давно не бывала в России: «Жаль, конечно… Это из-за гадостей, которые писали про меня… Что я пьяница, наркоманка, сволочь и вообще не знаю кто…»

В своей книге она не пощадила тех, кто предавал Высоцкого, а значит, и ее. Не назвала имен, но все это легко расшифровывается: и приятель-электронщик, и актер-неудачник, и друг, оказавшийся предателем… Некоторых она задела-обидела несправедливо. Публично не извинилась, но признала это, так сказать, в общей форме:

«Пусть я обидела, даже оскорбила нескольких человек…»

Фаина Георгиевна Раневская после смерти своей подруги — великой Анны Андреевны Ахматовой — заметила, что ее ждет еще одна смерть — в воспоминаниях современников. Сергей Довлатов: «Конечно, у великих людей бывают друзья и приятели, но знают ли они, что рядом — гений?..»

Эльдар Рязанов: «Снимая эту четырехсерийную программу («Четыре вечера с Высоцким»), я встречался со многими друзьями и родными Высоцкого, окунулся в его окружение, и меня глубоко огорчил раздор, расстроили распри, раздирающие людей, которых Володя любил. И когда я думаю об этом, у меня перед глазами встает сам Владимир Высоцкий. Как бы он посмотрел на эту возню вокруг его имени, что бы он подумал, как бы отнесся к тому, что близкие ему люди порочат друг друга, зачастую не выбирая выражений? И как только они не могут понять, что подобными действиями играют на руку обывателям, недругам Высоцкого, оскверняя тем самым память поэта»

Высоцкий многое предчувствовал… Приведем фрагменты чернового варианта текста «Мои по-хорона»:

Что мне снится — вот те на:
Гроб среди квартиры.
На мои похорона
Съехались вампиры.

Стали речи говорить —
Всё про долголетие.
Кровь сосать решили погодить,
Вкусное — на третие.

В гроб воткнули кое-как,
Самый сильный вурдалак
Втискивал и всовывал,
Плотно утрамбовывал…
<…>
Что? Сказать чего боюсь?
А сновиденья тянутся…
Вдруг я шевельнусь, да и проснусь,
А они останутся.

Мне такая мысль страшна,
Вот совсем очнусь от сна —
И станут в руку сном мои
Близкие знакомые,
Живые, зримые, весомые,
Мои любимые знакомые.

Вдруг они уже стоят,
Жала наготове!
Очень выпить норовят
По рюмашке крови…

<1971>

В конце девяностых прошлого века, когда Марина Влади не бывала в России и у нее была «другая жизнь», она не читала ни книг, ни статей, которые ей присылали. Дмитрий Чижков, который переснимал архив Высоцкого, автор книги «Отражение» (в ней есть глава о Марине. — В.П.). «Я передал книгу со знакомым в Париж — Марине. Этот знакомый через некоторое время позвонил ей… Марина сказала: «Книгу я читать не буду. Надо было писать при жизни…»

Сейчас Марина читает многое, если не все, что пишут о Высоцком и о ней. Я знаю, что ее очень огорчила моя книга «Правда смертного часа», и думаю, что не могла не огорчить. По многим причинам — и объективным, и субъективным. Борис Мессерер: «Я прочитал Вашу книгу. Она может обидеть Марину. А мы с ней очень дружны. Поэтому наша встреча не состоится». До этого шел разговор об интервью.

Сейчас, когда «все разрешено», прокатилась волна «повторных» воспоминаний и интервью о Высоцком и о Марине Влади. Со страстью, достойной лучшего применения, люди эти перемешивают события, в которых принимали участие сами, с тем, что кто-то когда-то им рассказал, с тем, что где-то когда-то прочли. И не следуя древнему правилу: мягче по форме, но тверже по существу — обвиняют Марину во всех смертных грехах: «дала попробовать сигаретку с марихуаной…», «я видела, как утром она потягивала сухое вино…», «скупая — экономит каждый франк…», «занималась контрабандой…» Не будем повторять их измышления и прямую ложь.

Именно этим «публикациям» дала точную оценку Людмила Абрамова: «Может быть, они стали неинтересны публике… Или уже все сказано и им нечего больше добавить и о Высоцком, и о себе… Теперь они взялись за Марину».

Наталья Белохвостикова, актриса: «И после смерти Володи есть только один судья — он сам.

Что бы он сделал после таких статей? Одному он набил бы морду, на другого посмотрел бы с презрением и ушел… Я на стороне Марины Влади. Он ее любил. И всякому ясно, что она его любимая женщина, любимая жена. Если мы любим Высоцкого, то с его чувствами надо считаться».

Единственным человеком, который подал в суд за клевету на Марину Влади, оказался Михаил Шемякин. Вот что он рассказал в интервью радиостанции «Эхо Москвы»:

«…Когда я прочел, что же я говорю о Высоцком или о Марине Влади, у меня просто волосы встали дыбом. Есть такой журналист в прошлом, сейчас писатель — Свистунов. И он написал о том, что Марина Влади посадила на иглу Володю Высоцкого. Была такая шапка: «Марина Влади посадила на иглу Высоцкого». Потом я вдруг с ужасом читаю: «Михаил Шемякин мне это сказал». У нас была такая программа: радиожурналисты вызвали его на провод прямо из Москвы, но не сообщили о том, что будет главный редактор, по-моему, Никитин, этой газеты, «Экспресс» или «Москва-Экспресс», не запомнил. Он стал говорить о том, что газета исказила его мысли, он никогда об этом не говорил. А потом вдруг включили этого главного редактора и спросили: «А что вы скажете на это? Почему ваша газета так исказила мысли такого писателя, талантливого и интересного?» И он говорит: «Я просто включаю запись его интервью». Там раздался голос этого писателя, где он говорит: «Мне Шемякин сказал то-то, то-то», как раз именно о том, что Марина Влади посадила на иглу Высоцкого. Кончилось тем, что я его просто спросил: «Когда-нибудь, господин подлец, я мог сказать такую чушь вам?» — «Нет, вы этого не говорили», — сказал он. А почему он написал это и почему газета напечатала, я до сих пор не понимаю. Но знаю то, что сейчас Марина Влади попросила меня присоединиться, и мы будем подавать в суд на этого господина Свистунова. Так что мемуары пишут многие, и иногда, когда я читаю, я действительно или смеюсь, или хочется плакать».