Михаил Водопьянов - Киреевы

• Название: Киреевы
• Автор: Михаил Водопьянов
• Издательство: ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР
• Жанр: О войне
• Год: 1956

Автор — известный летчик Герой Советского Союза М. В. Водопьянов. Роман посвящен событиям кануна и первых лет Великой Отечественной войны. В центре — история семьи летчика и авиакоструктора Киреева.

---

Но хотя времени для дум о своем личном оставалось совсем немного, Наташа сильно тосковала о сыне. Живя в оккупации, она смирилась с тем, что даже не имеет права мечтать о том, чтобы сын был вместе с ней, но сейчас, когда она попала к своим и ждала скорого прихода Советской Армии, а с ней и освобождения города, мысли о сыне приходили все чаще и чаще. Об этом знала только Тася. Девушка стала для Наташи самой близкой и дорогой младшей сестрой. И горе, и радость у них были общими. Тася беспокоилась о матери. Она узнала, что Дарья Петровна исчезла в тот же вечер, когда Виктор и капитан Ауэ приезжали с обыском на квартиру Лукиных.

Кузьмич успокоил Тасю:

— Мать твоя у надежных людей спрятана. Скоро освободят город, вот тогда она и объявится.

Наташа и не подозревала о самоубийстве мужа. Ее мучило, что она оставила его одного у фашистов и даже не простилась с ним. Но сказать ему, хотя бы намекнуть о предстоящей разлуке не имела права. Ведь и Сергей не очень-то делился с ней подробностями диверсионной работы. Сейчас, когда Глинский был далеко и в опасной обстановке, Наташа думала о нем гораздо лучше и искренне огорчалась, что невольно причинила ему столько горя.

«Прости меня, Сережа», — мысленно просила она.

Скоро в партизанском отряде стало известно о самоубийстве инженера Глинского. Кузьмич предупредил, чтобы все молчали об этом в присутствии Наташи и Таси.

«Виктор откроется, тогда ей полегче будет эту тяжесть принять», — решил комиссар отряда.

Но случилось так, что один из партизан, долгое время находившийся по заданию в городе, вернулся в отряд и, увидев Наташу, рассказал ей подробно и о действительной роли Глинского, и о его позорном конце.

Удар был страшен. Наташа хотела что-то сказать, но темнота окутала мозг…

С трудом ее привели в сознание, и долго еще она не могла не только двигаться, но и говорить.

Федор Матвеевич настоял, чтобы с первым же самолетом Наташа вместе с Лидией Соколовой и другими тяжело больными и ранеными была отправлена в Москву.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Николаю Николаевичу пришлось на несколько дней оторваться от своего самолета-гиганта. По заданию командования он вылетел во второй гвардейский корпус Авиации дальнего действия. Летчики этого корпуса бомбили врага на самолетах «К-1». Теперь, когда дизели заменили бензиновыми моторами, «К-1» работал безукоризненно.

Новая мощная бомба потребовала кое-каких изменений конструкции машины. В первую очередь необходимо было переменить на самолете замки, рассчитанные на бомбу меньшего калибра. Бомболюк немного не закрывался — этот дефект следовало устранить.

Работа была несложная, но в условиях прифронтовой мастерской она то и дело тормозилась из-за отсутствия необходимых мелочей.

Приходилось изощряться: искать замену. Николай Николаевич по обыкновению увлекался и увлекал других. Темпы набирались отнюдь не за счет качества. Все делалось солидно, крепко, машину снаряжали для ответственной боевой работы. Предварительно ее должны были испытать и над аэродромом и во фронтовой обстановке.

— Кто будет проводить испытания? — спросил Николай Николаевич командира корпуса, когда работы подходили к концу.

— Изменения, в сущности, незначительные. Могли бы обойтись своими летчиками. Вы же знаете, какие у нас есть прекрасные мастера летного дела. Но командующий вчера сообщил мне, что посылает к нам подполковника Соколова, поскольку он испытывает ваши машины с момента их рождения, — сказал генерал.

Значит, ему предстоит встреча с Юрием… Сколько времени они не виделись… Давно, очень давно…

«Головин почему-то ничего не сказал мне, когда я ехал сюда, — удивился было Николай Николаевич. — Впрочем, это естественно. Он уверен, что Соколов по-прежнему мой близкий друг, притом летчик-испытатель первоклассный. Какие же колебания могли быть у командующего?»

Соколова тоже волновала мысль о предстоящей встрече с Николаем Николаевичем. Приказ о направлении в гвардейский корпус для испытаний «К-1» он выслушал молча.

Что мог он сказать? Нельзя же путать личные отношения с воинской службой. Хотя он дорого бы дал за отмену этого приказа.

«Встретиться с Киреевым, находиться вместе с ним хотелось бы очень, но не так это еще просто сейчас. Лучше позже, когда Ляля станет работать, когда яснее и тверже вырисуется их будущее. Тогда легче будет искренне ответить на вопросы Киреева, легче снова завоевать его уважение, приязнь».

Опасения оказались напрасными, все обошлось гораздо проще. Юрий Петрович явился в часть, когда Киреев находился там в окружении инженеров и механиков. Конструктор и летчик-испытатель поздоровались приветливо, дружески. Непосвященные в их разрыв ни о чем не догадались. Естественным показался во фронтовой обстановке и короткий деловой разговор, после которого Соколов сразу же приступил к испытаниям. Он поднялся на «К-1» и сбросил бомбу. Тут же комиссия проверила результаты действия новой бомбы небывалой силы, а также качество работ по усовершенствованию некоторых деталей самолета «К-1». Все оказалось в полном порядке.

Сразу же после заводских испытаний Николай Николаевич уехал в Москву, а Соколов начал готовиться к боевому полету.

* * *

Летели в кромешной тьме. Только изредка далеко внизу появлялись и пропадали слабые огоньки, словно кто-то зажег спичку и тотчас же прикрыл ее ладонями. Это шоферы военных машин, устав бороться с темнотой и боясь налететь друг на друга, включали на несколько секунд фары.

За много километров от оккупированного фашистами города отсвет далекого пожара окрасил черный небосвод в бледнорозовый цвет. Чем ближе подходили к горевшему городу, тем ярче становилось зарево. По горизонту колыхалась огненная лента, ежеминутно менявшая оттенки. Она казалась то густопунцовой, то карминнокрасной, то оранжевой. На ближних подступах к городу небо посветлело от лучей бесчисленных прожекторов, разрывов артиллерийских снарядов и авиационных бомб. В воздухе шел ожесточенный бой. Когда падал сбитый самолет, за ним широкой полосой струилось пламя, похожее на огненный хвост кометы.

Соколов привел машину с мощной бомбой к заданной цели. Заградительный огонь немедленно обрушился на воздушный корабль. Небо прочертили желтые, красные, зеленые линии трассирующих пуль. Казалось, кто-то стремительно чертит, стирает и снова чертит разноцветными мелками непонятный чертеж на гигантской грифельной доске. Одновременно голубые лучи прожекторов тянулись, как щупальца спрута, вверх, исчезали, вновь появлялись, переплетаясь между собой в хищной погоне за советским бомбардировщиком.

— Ну и фейерверк в нашу честь! — усмехнулся Соколов. Он отчетливо увидел станционные постройки и тускло блестевшие ниточки рельсов. Это и была заданная цель — важный коммуникационный узел противника.

Штурман не решился сбросить сразу опытную бомбу. По внутреннему телефону он попросил Соколова сделать точный заход на цель.

В этот момент зенитный снаряд попал в крайний левый мотор и вывел его из строя. К счастью, мотор не загорелся. Одновременно большой осколок застрял в радиостанции. Радист вытащил его и показал Соколову, тот понял: связь прервана.

Последний круг летели на трех моторах.

— Так держать! — услышал Соколов голос штурмана.

Машина вздрогнула и, облегченная, взмыла ввысь. Взрыв вызвал воздушную волну такой силы, что ураганный вихрь поднялся от земли до самолета и закачал его, как крохотную шлюпку на бурных волнах. Внизу творилось что-то страшное — внезапно выросший гигантский черный столб, окруженный огненной лавой, разлился по земле.

— Разворот вправо! Проверим, как сработала бомба, — предложил штурман.

Соколов убедился, что задание выполнено отлично, и положил машину на обратный курс.

Вместе с удовлетворением родилось беспокойство за судьбу экипажа и машины — не самолет, а решето!

Не успели отойти от цели, снаряд угодил в правое крыло самолета, зажег его. Убило воздушного стрелка. Соколов сконцентрировал всю свою волю, все силы на одном — перетянуть на горящей машине через линию фронта. Бой шел невдалеке, продержаться бы еще немного…

В кабине становилось нестерпимо душно. Лететь дальше было бессмысленно. Соколов включил автопилот, чтобы при его помощи машина продержалась хоть немного еще в горизонтальном положении, и скомандовал:

— Прыгать всем!

Бортмеханик немедленно открыл нижний люк и стал около него, ожидая, пока товарищи прыгнут вниз. Молодой стрелок, впервые принимавший участие в боевом вылете, растерянно заметался по кабине.

Бортмеханик подбежал к нему, поправил ему парашют и, подталкивая к люку, ободряюще произнес:

— Давай, давай, прыгай! Не задерживай других.