Иван Рожанский - Анаксагор

• Название: Анаксагор
• Автор: Иван Рожанский
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1983

Книга посвящена одному из величайших древнегреческих мыслителей V в, до н. э. — Анаксагору, который наряду с Демокритом является наиболее ярким представителей раннего античного реализма.

На основе тщательного анализа оригинальных текстов и документальных свидетельств автор в популярной форме излагает основные принципы учения философа. Особое внимание уделено автором реконструкции анаксагоровской теории материи, до сих пор широко дискутируемой в мировой философской литературе.

Книга рассчитана на широкие круги читателей, интересующихся античной философией.

Рецензент: канд. филос. Наук А. Н. Чанышев.

От верстальщика fb2 — в имеющемся источнике нет списка литературы и указателя имен.

---

От себя заметим, что эти соображения не представляются нам новыми или особо оригинальными. «Ингредиенты» Скофилда — это те первоначала Анаксагора, которые он именует «существующими вещами» (eonta chremata) и к которым, как это следует из семнадцатого фрагмента, применим принцип сохранения материи. Кардинальный вопрос состоит в том, что именно понимал Анаксагор под «существующими вещами», или ингредиентами.

Скофилд отвечает на этот вопрос не сразу. Он рассматривает две возможные точки зрения на соотношение субстанций и ингредиентов. Согласно первой точке зрения (разделявшейся, по-видимому, Аристотелем), ингредиенты присутствуют в первичной смеси, а тем самым и в выделяющихся из нее субстанциях в виде мельчайших, невидимых глазу частичек, или «семян». Когда в первом фрагменте Анаксагор писал, что в первичной смеси «ничто не было различимо из-за малости», он имел в виду именно эти частички, или семена. Это корпускулярная точка зрения на ингредиенты. Ей противостоит констинуальная (или, по Скофилду, «пропорциональная») точка зрения, рассматривающая ингредиенты как непрерывные сущности, как бы размазанные по всему пространству. Наличие ингредиентов в каждой вещи характеризуется при этом пропорциями, или долями (у Анаксагора — moirai), каждого из них по отношению к общей массе. Этой точки зрения придерживались многие ученые, среди них В. Бреккер, Дж. Зафиропуло, Д. Ланца; ее принимает и Скофилд, не ссылающийся, однако, на своих предшественников. Утверждение Анаксагора о «малости» вещей в первичной смеси интерпретируется Скофилдом в смысле незначительности доли соответствующего ингредиента (по сравнению, в частности, с долями эфира и воздуха, которые там преобладали). По этому поводу Скофилд цитирует высказывание весьма авторитетного ныне историка античной философии Джонатана Барнеса: «Малость, скажем, золота состоит не в том, что оно разделено на мельчайшие частицы, но скорее в том простом факте, что в мире вообще имеется очень мало золота» (35, 2, 23).

В ходе дальнейших рассуждений Скофилд уточняет понятие ингредиента. Присоединяясь к идеям, развивавшимся в прошлом П. Таннери, Дж. Бернетом, Ф. М. Корнфордом и Г. Властосом, он считает, что ингредиентами у Анаксагора были не подобочастные. («гомеомерии»), а в первую очередь и по преимуществу пары противоположных качеств — теплого и холодного, сухого и влажного, светлого и темного и ряда других. Комбинациями этих качеств в тех или иных пропорциях определяются свойства не только стихий (см. гл. IV настоящей работы), но всех вообще качественно-определенных веществ.

Как же быть с «семенами» (spermata), которые упоминаются в четвертом фрагменте и, по утверждению Анаксагора, обладают «всевозможными формами, цветами, вкусами и запахами»? Термин «семя», по мнению Скофилда, надо понимать в самом тривиальном, обыденном смысле: это либо семя растения, либо зародыш живого существа. Каждое семя содержит в себе все те ингредиенты, из которых составлен и взрослый организм; в то же время семя само является ингредиентом, ибо, согласно четвертому фрагменту, оно является одним из компонентов первичной смеси.

Но в первичной смеси помимо качественных противоположностей присутствуют также эфир, воздух и земля (а может быть, и вода); следовательно, эти стихии также надо причислить к ингредиентам. Возможно, допускает Скофилд, что и органические вещества трактовались Анаксагором как семена, т. е. ингредиенты; отсюда становится понятным утверждение Аристотеля, что Анаксагор признавал в качестве первоначал «бесконечные по числу подобочастные и противоположности…» (Физ. А 4, 187а 25).

Таким образом, понятие ингредиента оказывается, в трактовке Скофилда, весьма широким и неоднородным понятием, в конечном счете не совпадающим с понятием первоначала, или элементарного вещества. Можно построить иерархическую таблицу, состоящую из трех уровней, различающихся степенью сложности ингредиентов. Лишь первый уровень состоит из простых, или элементарных, сущностей.

Ингредиенты первого уровня:

пары противоположных качеств.

Ингредиенты второго уровня:

1. стихии (семена стихий),

2. семена органических тканей.

Ингредиенты третьего уровня:

Семена (зародыши) растений и животных.

Разумеется, при таком расширении понятие ингредиента уже не совпадает с понятием «существующей вещи». Оно становится расплывчатыми и неопределенным, поскольку его единственным признаком становится нахождение в первичной смеси.

Помимо гипотетической реконструкции теории материи Скофилд подвергает тщательному логическому анализу важнейшие дошедшие до нас фрагменты сочинения Анаксагора: первый, третий, четвертый, шестой и двенадцатый. Результаты этого анализа оказываются, по его словам, «разочаровывающими» (disappointing). Он приходит к выводу, что изложению Анаксагора присущи два основных качества: двусмысленность, проистекающая из неточности анаксагоровской терминологии, и догматизм, выражающийся в том, что Анаксагор постулирует основные положения своей теории, никак (или почти никак) не пытаясь их обосновать. В этом смысле, пишет Скофилд, мышление Анаксагора резко отличается от аналитического стиля мышления современной англо-американской философии.

Подобная оценка ярко обнаруживает антиисторизм самого Скофилда, его неумение (или нежелание) разобраться в особенностях во многом еще архаического мышления философа, жившего в V в.

Заключение

В предшествующих главах было изложено практически все, что известно как из прямых, так и из косвенных источников о научных и философских воззрениях Анаксагора. В итоге перед нами возникла цельная и глубоко продуманная система взглядов, охватывавшая и общие положения о структуре материальных объектов, и величественную концепцию возникновения и развития мира в целом, и массу сведений, относящихся к различным сферам этого мира. В некоторых случаях ввиду неполноты и разрозненности источников нам приходилось дополнять отсутствующие звенья в этой системе гипотетическими предположениями, которые, однако, соответствовали духу всей системы. По этой причине в этой книге мы преследовали двойную цель: не просто изложение уже имеющегося в наличности материала, но и реконструкцию — подобно той реконструкции, которую осуществляет археолог, восстанавливающий общий вид здания на основе сохранившейся от этого здания руины, или палеонтолог, воссоздающий слепок скелета вымершего животного, от которого до нас дошло небольшое число разрозненных костей.

Заметим, что подобная ситуация характерна не для одного только Анаксагора, а в большей или меньшей степени для всех философов-досократиков. Ведь мы не имеем ни одного полного текста их сочинений. В любом случае, имеем ли мы дело с Анаксимандром, с Ксенофаном, с Гераклитом или даже с Эмпедоклом, исследователю приходится уподобляться археологу или палеонтологу в указанном выше смысле, причем здесь у нас нет таких надежных критериев, какими располагают представители упомянутых наук. Работа филолога или философа, занимающихся досократиками, во многом основана на интуиции, на умении вжиться в психологию и дух той эпохи, с одной стороны, в стиль мышления данного философа — с другой. По этой причине мы нередко сталкиваемся с ре конструкциями досократовских учений, имеющими характер надуманных и произвольных построений и к тому же использующими модернизованные понятия и представления, которые никак не могли быть свойственны еще во многом архаичному античному мышлению. В полной мере это относится и к Анаксагору.

Что касается Анаксагора, то в этой книге нам пришлось обойти молчанием многое, о чем мы просто не знаем. Мы не имеем информации о воззрениях нашего философа, относящихся ко многим конкретным астрономическим, метеорологическим и биологическим вопросам, о которых он наверняка должен был написать. Если эта информация в тех или иных источниках и содержится, то она зачастую имеет отрывочный и противоречивый характер. Более важно, однако; другое: мы находимся в полном неведении относительно того, затрагивал ли Анаксагор в своем сочинении проблемы этические или общественно-политические. После Анаксагора эти проблемы выступают в греческой философии на первый план, и уже в сочинениях Демокрита они займут очень важное место. Имеются недвусмысленные указания, что непосредственный ученик Анаксагора — Архелай уже занимался подобной «гуманитарной» проблематикой; в частности, сообщается, что именно у Архелая впервые появляется знаменитое противопоставление закона, или установления, природе (nomos — physis). В отношении Анаксагора доксографы хранят по этому поводу полное молчание.

В силу этого молчания среди исследователей новейшего времени преобладает мнение, что сочинение Анаксагора было по своему содержанию глубоко «физиоцентричным» и что оно не выходило за пределы традиционной проблематики ранней греческой науки «о природе». Согласно этому мнению, к общественно-политическим вопросам Анаксагор был глубоко равнодушен. С этим согласуется фрагмент из не дошедшей до нас трагедии Еврипида, в котором, как считалось в древности, дается характеристика Анаксагора, друга поэта: «Кто, счастливец, занимался наукой, не обращая внимания ни на несчастье граждан, ни на несправедливые поступки, но замечая лишь неувядающий порядок бессмертной природы — какова она, где и как образовалась. К таким [людям] никогда не пристает забота о постыдных делах» (26, 256).