Сергей Алексеев - Славянская Европа V–VIII веков

• Название: Славянская Европа V–VIII веков
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-401

Эта книга — о том, как рождался славянский мир, великий и непонятный в своем многообразии и своей вековой неустроенности, противоречивый и трагичный в исторических судьбах своих. Автор — известный славист, доктор исторических наук Сергей Викторович Алексеев последовательно и живо, с исчерпывающей энциклопедичностью развертывает перед читателем широкую панораму предыстории славянских государств, которые поднялись из хаоса "темных веков" и Великого переселения народов в пламени войн и междоусобных конфликтов, вписав свои страницы в историю не только Европы, но и Малой Азии, и даже Северной Африки.

Острые, дискуссионные проблемы формирования ранних государственных объединений чехов и поляков, сербов и болгар, Древней Руси и тех славянских народов, которые исчезли с карты Европы, ассимилированные германцами, — вот о чем эта книга.

---

С другой стороны, разгром остготского королевства открывал славянам другие направления для расселения. В результате Готской войны в самом центре Европы образовалось обширное пространство «ничейной», в значительной степени опустошенной земли. Юстиниан смог установить действенный контроль лишь над Италией и прибрежной полосой Далмации, где сохранялось многочисленное романское население. Северные же области остготского королевства — бывшие римские провинции Реция и Норик — какое-то время не принадлежали ни одному государству. Только остготскую часть Паннонии еще в ходе военных действий присвоили лангобарды.

Создавшаяся ситуация открыла дорогу за Дунай словенам из Поморавья. В середине VI в. словене уже жили по обе стороны реки Моравы, вступив, таким образом, на территорию современной нижнедунайской («Нижней») Австрии. Эта территория, впрочем, была тогда довольно плотно заселена лангобардами, и здесь задержались в их среде лишь небольшие группы славянского населения. Перейдя без сопротивления Дунай после крушения остготского королевства, словене продолжили движение на юг.[542]

В течение 550-х гг. словене прочно обосновались на редконаселенных землях Внутреннего Норика (ныне юг Нижней Австрии и Словения).[543] Таким образом, новые словенские земли почти сомкнулись с имперскими владениями в Далмации, хотя в прямое соприкосновение с ромеями в этом регионе словене на тот момент не вошли. Словенское население пока было весьма немногочисленно и жило вперемешку с остатками местных романцев и германцев. Селились словене в окрестностях приходивших в упадок римских крепостей (Агунт, Овилава, позже и другие).

Дальнейшее продвижение словен на запад оказалось невозможным из-за встречного движения франков. Франкские короли с конца V в. упорно расширяли свои владения на восток, прямо подчиняя или ставя от себя в зависимость других германцев. В 496 г. Хлодвиг покорил аламаннов. Его сыновья в 531 г. уничтожили королевство тюрингов. В 532–534 гг. пришла очередь бургундов. Готская война, в которой франки занимали двусмысленную позицию, позволила им округлить свои земли за счет остготов, присоединив Прованс и часть Реции (536 г.). Начиная с 539 г. франки вели борьбу фактически против обеих воюющих сторон за овладение Италией. В 555 г. она завершилась сокрушительным поражением. Но на часть северных земель остготов франкским королям удалось распространить, по крайней мере, формальную власть.

Восточная Реция и большая часть Норика, в отличие от занятых словенами областей, были плотно заселены германцами — пришедшими из Богемии баварами и постепенно смешавшимися с ними ругиями. После краха остготского королевства они естественно тяготели к франкам. Истощение Империи в Готской войне не позволило бы ей предпринять лишенный почти всякой местной помощи поход к Дунаю. Однако в будущем попытки освобождения и северных провинций нельзя было исключить. В середине 550-х гг. знатный франк Агилульф был признан местными германцами вождем. Он стал основателем Баварского государства и правящей династии Агилольфингов, правившей Баварией на протяжении более чем двух столетий.

При Агилульфе и его преемниках франкская держава, за исключением краткого отрезка времени (558–561 гг.), представляла собой федерацию из самостоятельных королевств во главе с потомками Хлодвига. В этих условиях баварские правители также титуловались королями. Они не были признаны таковыми со стороны франков, для коих Бавария осталась подвластным «герцогством». Но настаивали Меровинги на осуществлении своего суверенитета редко. В итоге сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, Бавария оставалась самостоятельной во внутренних делах, с другой — могла на первых порах рассчитывать на поддержку могущественного западного государства. «Баварский» фактор на три века становится одним из наиболее важных в истории Центральной Европы — и в истории местных славян.

Расселившиеся во Внутреннем Норике словене в середине VI в. оказались в треугольнике между владениями трех христианских государств — Империи, франкского и лангобардского королевств. Отношений с Империей словене здесь не поддерживали. Контакты же с франками и «подвластными» им баварами становились все оживленнее — тем более что четкого пограничного размежевания в Норике пока не произошло. Одним из последствий этих контактов стало частичное обращение словен в христианство.

Сразу следует отметить, что сами бавары в массе своей оставались язычниками. Даже христианское исповедание франков Агилольфингов оставалось во многом формальным и непостоянным. Но в середине VI в., когда выходцы из франкских земель только обосновались на Среднем Дунае, они, несомненно, принесли с собой ортодоксальное христианство. Франкские епархии проявили заинтересованность в обращении как баваров, так и их новых соседей — словен.

Уроженец Паннонии Мартин Бракарский, в начале 550-х гг. осевший в Испании, в 558 г. писал в эпитафии святому Мартину Турскому: «…Руг, Склав, Нара… радуются, что под твоим водительством познали Бога».[544] Едва ли случайно «Склав» поставлен между «Ругом» и «Нарой» (т. е. «Норцем» — определение для новых, еще неизвестных по имени Мартину, германских обитателей Норика баваров). Почти все включенные в обширный перечень Мартина народы обратились в христианство в V–VI вв. или стали целью для пастырской деятельности западного кафолического духовенства.[545]

В тексте эпитафии имеется в виду, что чудеса святого Мартина, уроженца и покровителя Паннонии, вкупе с деятельностью миссионеров Турской епархии, обращают к вере язычников и ариан. После падения остготского королевства активная проповедь ортодоксального христианства на его прежних землях стала возможна, о чем с восторгом и сообщает Мартин Бракарский. Его известие позволяет заключить, что проповедь эта наряду с баварами затронула и других новых поселенцев — словен в Норике, причем небезуспешно.

Частичное восприятие христианства могло стать одной из причин появления у первых же словен в Норике нового погребального обряда — захоронений с трупоположением. Они господствуют в этом регионе безраздельно, а обряд трупосожжения неизвестен.

В целом культура первых словенских поселенцев оказалась под мощным воздействием романцев и лангобардов. Притом, что численность словен росла, а местное население смешивалось с ними, в Норике отсутствуют многие элементы традиционной словенской культуры — например, лепная керамика. На этом основании, кстати, можно предположить, что переселенцами являлись в основном мужчины. Это, во всяком случае, объяснило бы отсутствие лепной керамики и традиционных славянских украшений. Словене, как правило, селились совместно с романскими жителями бывшей провинции, перенимали их обычаи и ремесленные навыки.[546]

Отдельные группы корчакцев в этот период могли проникать и в другие области на западной окраине Балкан, в том числе на земли соседних государств. Так, славянская керамика отмечена на одном лангобардском памятнике Паннонии (Сентендре).[547] Славянское поселение существовало в середине VI столетия в Апатинах неподалеку от Сингидуна (нынешнего Белграда). Жившие здесь словене (корчакцы) являлись федератами Империи и находились с соседними ромеями в торговых, а возможно, и в иных мирных сношениях. Об этом свидетельствуют находки гончарной посуды. Поселение просуществовало до начала аваро-ромейских войн.[548]

В описываемый период в славянском (словенском и антском) обществе происходят серьезные изменения. Они заключались, в первую очередь, в упрочении княжеской власти. Причины довольно очевидны. Знакомство с единоначалием и единовластием ромеев не могло в итоге не сказаться на внутреннем устройстве славянских племен. С другой стороны, славяне проходили общий для всех родственных народов Европы путь, и контакт с Империей служил лишь дополнительным внешним толчком.

У антов зарождается наследственная власть князей. Греческий историк Менандр определяет антского «архонта» Мезамера (ок. 560 г.) как «сына Идаризия, брата Келагаста».[549] Этому можно преложить два толкования. Первый вариант — ант Келагаст, сын Идаризия, был хорошо известен в Империи на момент написания труда Менандра (после 582 г.). Второй, более вероятный, — Келагаст упоминался ранее в труде Менандра как предводитель антов до Мезамера. В обоих случаях это, скорее всего, свидетельствует о какой-то форме передачи власти «архонта» по наследству — от брата к брату. Примечателен и сам факт внимания к родословной вождя — и известности ее ромейскому историку.[550]

Применительно к словенам подобные свидетельства отсутствуют. Однако и здесь происходило укрепление княжеской власти. Во всяком случае, в шедшем параллельно ему сплочении племенных союзов словене даже опережали антов. У антов вышеназванный Мезамер около 560 г. только становился лидером среди «архонтов». Он «приобрел величайшую силу у антов» и мог «противостоять любым своим врагам».[551] Но при этом архонты сохраняли полную самостоятельность, и Мезамер мог выступать лишь как представитель их совета.