Астра - Избегнув чар Сократа

• Название: Избегнув чар Сократа
• Автор: Астра
• Издательство: БПП
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-901746-07-3

---

— Сущие пустяки, — казалось ему, — выдвинуться на пару км вдоль ручья, насладиться незаметным шагом ее коня, ощутить уединение в забытом богом ущелье и потом встретить хозяйку — чем не счастье путешествия?

Минувшая ночь полнила его радостью. А то, что его исчезновение есть грубейшее нарушение техники безопасности, согласно которому нельзя ни отправляться одному в тайгу, ни покидать своего спутника по маршруту, Киру и в голову не приходило, будто и не сдавал он зачет, не расписывался в тетради. Уж если сам Окаста…

…Астра шагнула к коню, чтобы подвести его к пеньку, откуда легче вскинуть себя в седло, как вдруг он прянул в сторону, отбежал, настороженно глядя выразительными глазами; под мордой качалось выскользнувшее изо рта железное удило с обрывком уздечки. Додергались. Послушание коня держится именно на этой железке, в ее чутком воздействии на уголки губ. И вздумай сейчас Каурый пуститься наутек, в цветущие степи Хемчика, где родной табун ждет любимого сына, только подумай он об этом огромной своей головой, как она уже ничего не сможет сделать.

— Кир! — позвала она вполголоса.

Никакого ответа.

— Кир! — крикнула она.

От ее крика конь отдалился еще шагов на пять.

«Тум-тум-тум, не одно, так другое», — на размышления времени не было. Астра стояла, не глядя на Каурого, чтобы он не прочитал в ее глазах, потом, повернувшись спиной, принялась незаметно пятиться к длинному поводу, тянувшемуся по земле. По счастью, сочная трава отвлекла короткие лошадиные мысли. Мгновение! И удило звякнуло о страшноватый конский оскал.

Молодой ельник и мягкую луговину она проскочила, осматриваясь и ища следы.

— Кир, Кир!!

Ущелье углублялось, склоны его темнели, лишь справа светлел широкий проем, откуда бежали два мелких ручейка-притока. Эту развилку она миновала на рысях, уверенная, что уж эти струйки Кира не прельстят, коль тут же слева гремит и пенится основной поток! Вскоре появилось травяное болото, поросшее осокой и мелким кустарником. Склоны вновь сомкнулись, потемнело, в шуме дождя и грохоте вспухшего потока безнадежно тонул ее комариный писк.

— Кир, Кир!!

Где этот отмороженный?! Бранясь, как настоящая леди, она развернулась и поехала назад. Покричала-поискала в ельнике и вновь погнала вниз, дальше, дальше. После кочковатого болота рассекла лопушистые заросли борщевика, миновала грубо-обломочную осыпь, неприятно скрытую в кустистом бурьяне, проехала еще метров двести и «уперлась». Дальше хода не было. Длинный каменный выступ справа, похожий на огромного звероящера высотой метров пятнадцать, покрытого бурой шерстью из кривых березок, перекрыл ущелье почти наглухо, оттеснив ручей влево. Там он в бешеном водовороте крутился под отвесной стенкой, гладкой как зеркало. В таких случаях путники загодя переходят на другой берег, вон туда, где на деревьях светлеют зарубки тропы, но Кир не мог знать об этом! И если его нет за спиной, значит, он перешел выступ выше по склону и мечется сейчас один по ту сторону «звероящера»! А может, вспомнив дальневосточную отвагу, он, чего доброго, уже на том берегу? Навряд ли. Не без ума же он!

В растерянности она оглянулась по сторонам. И вдруг сквозь сумерки и сетку дождя увидела всадника!

— Кир, Кир!

Обрываясь на кочках, помчалась бегом навстречу, скорее, скорее… Нет. Это старая коряга, уродливая, как само зло, торчала из болота среди низких кустов. В тяжелых, полных воды сапогах Астра поплелась обратно. Бедный Каурый, живая душа, встретил ее настороженным «то-то-то», низким звуком испуганного существа, раненого, заседланного, стоящего на привязи в темном лесу. Где же он? Неужели за перешейком? Неужели придется… а неужели нет?

Полевую сумку с картами она укрепила впереди, плащ обернула вокруг пояса, потрепала по шее коня и, уже не колеблясь, взялась за ветви корявых березок. На коленях, локтях, по-звериному, обрываясь, постанывая, повизгивая, стала продираться в зарослях выше и выше. Гребень. В последний раз всмотрелась в оставляемую долину — нет? И повернулась спиной.

По другую сторону было темнее и глуше, тайга спускалась чуть не к самому руслу, над прибрежным лужком молочно белел туманчик. А правее и выше, в глубине склона что-то светлелось и двигалось. Они!

— Кир, Кир!!

Ухая в ямы, проскальзывая, царапаясь о невидимые уже ветки, скатилась вниз, скорее, скорее… Что за чудище? Перед ней топорщился вывороченный бурей кедр. Ствол его давно истлел под толстым зеленым мхом, но корни сохранились отлично; скрюченные горстью, они крепко удерживали в своей путанице серую почву. Она и светлелась издали, и словно двигалась за кустами.

Все. Идти больше некуда.

Впервые Астра подумала о себе. Одна, в тайге, ночью? Не сон ли? Неужели это она, та, что она в себе знает, неужели это она стоит под дождем, в черном ущелье, мокрая до нитки? Что происходит? Что вообще с ней происходит?

Изогнутые корни дерева напоминали низкую крышу. Под нею было сухо и даже постлано шелковистой травкой. Смешно сказать, но такого местечка не найти сейчас далеко окрест этого места! И не веря, не принимая, но подчиняясь, она опустила на землю тяжелую сумку. Умостила в голова, разделась донага (ночевать в мокром — прямая угроза здоровью, а ей еще жить да жить, ей и ее будущим детям), завернулась в холодный плащ и сжалась в норе под корнями.

Наступившая темнота была абсолютной, кромешной. Дождь перестал. Соседнее дерево тихо поскрипывало «скрип-скрип», падали редкие капли с ветвей «кап-кап», по черноте плавали круги, чудились шаги, дыхание…

Рассвет занялся холодный и ясный. Содрогаясь от ледяной одежды, она снарядилась, и на негнущихся ногах направилась обратно, «туда, туда», по тяготению. Мокрый лужок добавил холода в сапоги. Вновь начались цепляния за ветви, звериные усилия, подъем. Что вело её? Мыслей не было, их заменяло чистое зрение как-то на окраине, без слов. Пухлые белые тучки на освещенной зелени косых хвойных склонов напоминали на китайские акварели… Гребень. И тупое глядение без осознания: две лошади, две чистые спины внизу на траве, палатка… В ней по босяцки, прямо на седлах, спящий Кир.

Выскочил, замер, потрясенный ее появлением, черными кругами под глазами, пересыпанной землей головой.

— Господи, — сипло произнесла она и дотронулась до его руки.

Он чуть не закричал. Виноват!

Потрескивал огонь, закипал чай. Лилась живительная человеческая речь. О боковом просвете, куда его занесло, об отчаянном броске под грозой в темноте, о встрече с привязанным конем на тропе. «К коню-то она вернется». Видя, что слова целительна для нее, Кир говорил без умолку, обо всем подряд. О том, что по пути на Байкал ехал рядом с водой, голубой, ясной, об ощущении большой чистоты озера, о том, что тот берег напоминал синие холмы-медведи. О гранитной слюдистой гальке на берегу. И вновь о медведях, как при охоте в прошлом году на Яяне, стреляя по уткам, они потревожили спящего в кустах медведя, и тот с перепугу сломал пару деревьев и сокрушил трухлявый пень, удирая от них. О том, что маленький пароходик, на котором плыли по Амуру, к каждой пристани поворачивался одним и тем же бортом, будто глухой на одно ухо, хотя бы для этого надо было развернуться в обратную сторону, что в какой-то деревушке мужик тащил за ошейник поросенка. Наконец, он наполнил эмалированную кружку чаем, добавил сгущенки, размешал и протянул ей. Рука ее дрогнула, горло перехватило. Тогда он сел рядом и стал поить ее с ложечки.

В середине дня они перешли ручей вброд и продолжили маршрут.

Тандын задрожал, увидев исхудавшего коня.

— Прости меня, Тандын.

— Плохая рана, плохая рана, — заморгал старик нависающими веками.

В тот же вечер Кир помчался с Серегой на рыбалку. Корниенко невозмутимо выслушал отчет, принял сделанную работу и пополнил данными сводный планшет.

… Никто не будил ее. Лиловый цветок покачивался у входа и смотрел, смотрел в Огромное-Голубое: «Голубое, кто Вы?»

Сон прозрачно сменился явью. «И тогда ничто не собьет тебя с хрупких устоев радости и самообладания перед лицом Великого Неизвестного — Жизни.» — услышались последние слова полу-сна.

Астра проснулась. Что-то, что-то…

Неслышно пройдя по траве, между кустами, приблизилась к столу — нет, не сюда, в другое место, где широко, просторно.

— Астра! — позвал Корниенко.

— Тс-с, — прижала палец к губам Алевтина, — не видите, какая она.

Астра спустилась в долину. Изгибы реки светились расплавленным золотом, долина тихо и отрадно лежала в предвечерних лучах. На берегу у самой воды в нежном склонении стояла серебристая ива, ее длинные ветви свисали до самой воды, их подхватывало и отклоняло, подхватывало и отклоняло течение, а из глубокого омута всходили и разливались по глади тонкие водяные круги.

Обняв серый ствол, Астра заглянула вниз.