Адам Улам - Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года

• Название: Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года
• Автор: Адам Улам
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-1112-6

Адам Б. Улам – профессор истории и государственного права Гарвардского университета, автор знаменитой книги «Идеологии и иллюзии». Подробное исследование истоков большевизма в России Улам соединяет с образом вождя революции – Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Повествование объективно отражает картину возникновения и развития большевизма в России. В книге освещаются редкие факты из жизни ленинских соратников. Рассказывается о происхождении семьи Ульяновых, доходах и многом другом, о чем прежде умалчивали ученые и исследователи.

---

После ссылки Чернышевский вернулся к Ольге и ради удовлетворения ее малейших капризов брался за любую, даже самую неподходящую, денежную работу.

Наиболее значительный период активности Чернышевского совпадает с последними годами правления Николая и началом царствования Александра II. Отбросив мысль о духовной карьере, он в 1846 году поступает в Петербургский университет. По окончании университета он какое-то время занимается преподавательской деятельностью, а затем начинает работать в журнале «Современник». В скором времени этот двадцатилетний сын священника становится одним из наиболее влиятельных социальных и литературных критиков России. Для России конца 50-х – начала 60-х годов «Современник» имел огромный тираж – более шести тысяч. Основанный незадолго до смерти Пушкина, он печатал Тургенева, Толстого и многих других писателей этого спокойного периода в русской литературе.

Поэт-радикал Некрасов, в то время редактор «Современника», привлек к работе Чернышевского. Критические эссе и статьи Чернышевского изменили направленность и значимость журнала, превратив его в ведущее издание радикализма. Вскоре по своему влиянию «Современник» составил конкуренцию «Колоколу» Герцена, а затем и превзошел его.

По художественным оценкам и критике Чернышевского следует рассматривать как родоначальника советского социалистического реализма; он искренне верил, что художник вправе свободно творить, как ему заблагорассудится. Однако Чернышевский не признавал искусство ради искусства, а науку ради науки; эти сферы деятельности рассматривались только с точки зрения их пользы для общества. Здравый смысл и удивительная способность принимать во внимание социальную значимость представленного произведения искусства позволяли Чернышевскому выносить художественное суждение, но временами он доходил до абсурда. Его друг и редактор Некрасов писал для «людей», а Пушкин – нет. Следовательно, Некрасов как поэт превосходит Пушкина. Правда, Чернышевский тут же спешит объяснить, делая еще хуже, что рассматривает поэзию «ничуть не с политической точки зрения». Чернышевский возвещает о социальной ответственности писателя. Это предостережение: Некрасов не должен писать «просто» стихи. Чернышевский напоминает Некрасову, что «в России на вас рассчитывает каждый порядочный человек» (вероятно, следовало писать стихи, выражающие социальный протест).

Небезынтересны высказывания Чернышевского об идеале красоты. Почему «народный идеал» женской красоты связан с образом здоровой, краснощекой крестьянской девушки? А потому, что простые люди должны упорно трудиться и у них есть все основания гордиться силой и здоровьем. Но возьмите аристократическую красоту! Годы праздности ослабили мышцы, сделали хрупкими плечи. Аристократическая бледность – яркое доказательство плохой циркуляции крови. Неудивительно, что мигрень – модная болезнь аристократок, свидетельствующая о том, что больная нетрудоспособна, а ее кровь, соответственно, скапливается в мозгу. Чернышевский довольно-таки нелогично приписывает чувствительность и хрупкость, отличительные черты идеала аристократической красоты, истощению от чрезмерных плотских удовольствий, к которым праздные классы прибегают от скуки. Неудивительно, что такие личности, как Толстой и Тургенев, беспокоились о своем сотоварище по «Современнику».

Справедливости ради следует отметить, что Чернышевский никоим образом не впадал в крайность, отстаивая «социальную значимость» литературной критики. Ему выпало защищать «Детство», «Отрочество», «Юность» Толстого от обвинения в игнорировании социальных проблем. Трилогия, стремившаяся воссоздать мир ребенка, писал Чернышевский, едва ли могла останавливаться на основных проблемах политики и социальной философии. Чернышевскому пришлось защищать такого писателя, как Толстой, и этот пример как нельзя лучше характеризует атмосферу того времени.

Под влиянием множества факторов произошло формирование политико-философской точки зрения Чернышевского. Во время учебы в университете он примкнул к фурьеристам (входил в кружок Петрашевского) и считал фаланстеры идеальной формой социального устройства, сохранив эту точку зрения до конца дней. После обычного обучения в пределах идеалистической немецкой философии Чернышевский был околдован материалистическими взглядами Фейербаха. Теперь этого философа, к сожалению, вспоминают главным образом благодаря его высказыванию: «Человек есть то, что он ест» и логическим выводам из этого принципа (вроде его совета рабочему классу не питаться картошкой, а перейти на бобы, чтобы победить разжиревшую аристократию). Поэтому нет ничего странного, что герой Чернышевского в романе «Что делать?», подготавливая себя к революционной борьбе, поедает огромное количество мяса. Необходимо повторить, что не только Чернышевский, а и многие русские интеллигенты не просто принимали и одобряли, а искренне верили в философскую систему. Чернышевский с жадностью ухватился за утверждение Фейербаха, что философию следует заменить естественными науками. На смену метафизике и идеалистической этике должна прийти наука, изучающая человека и природу, дающая человеку понимание своих реальных возможностей. Чернышевский стоял во главе интеллектуального движения 60-х годов, заставляя молодую интеллигенцию отвернуться от немецкого идеализма, покорившего в свое время современников Герцена, и искать ответы в материализме и естественных науках. Наш герой выразил свое мнение в словах, которые могли выйти только из-под его пера: «Я ученый. Я один из тех ученых, которых они называют «мыслителями»… Я был таким с ранней юности. Я привык рассматривать все, что приходит мне на ум, с научной точки зрения и не способен думать иначе». С уверенностью можно сказать, что Чернышевский (и не он один), отвергая христианскую религию, не утратил веру до конца своих дней: «Мои незначительные ошибки не повлияли на суть моего мировоззрения». Только на первый взгляд забавным кажется самомнение, звучащее в этих словах. На самом деле они проникнуты глубоким пафосом.

Подобно предшественникам, которые нашли в немецком идеализме «арифметику революции», Чернышевский и его последователи не видели никаких сложностей в восприятии сущности материализма и утилитаризма наряду с призывом к революционной борьбе. Знаменитая теория «разумного эгоизма» служила философским инструментом для необходимых преобразований. Чернышевский позаимствовал ее у английских утилитаристов, но как были бы удивлены Джордж Бентам и Джон Стюарт Милль, увидев результаты, полученные их русским последователем. Человек эгоистичен по природе, говорили радикалы 60-х с восторгом и горячностью, обычными спутниками новых открытий. Человеком движет исключительно личный интерес, а никак не Бог или нравственные законы. Но какая же наиболее рациональная форма эгоизма? «Порядочный», «настоящий» или «новый» человек (у Чернышевского это равнозначные определения) находит высший интерес, удовлетворение чувственного удовольствия в служении обществу. Эгоизм = служению человечеству = (в условиях современной России) революционной активности. В романе «Что делать?» разные персонажи идут на все, чтобы продемонстрировать свой героизм, к примеру, отказываются от любимой женщины, спят на гвоздях, чтобы закалить себя для революционной деятельности. Результат их альтруизма и любви к человечеству не что иное, как обычный эгоизм. Развитие Чернышевским теории «разумного эгоизма» имели серьезные последствия. Легко увидеть, как с ее помощью можно дать разумное объяснение политическому терроризму. Как быть, если большинство удовлетворено жизнью или недостаточно информировано, чтобы выносить жизнь в условиях политического террора? Должен ли «новый человек», если он движим внутренней потребностью, рисковать своей жизнью ради людей? Мы знаем, что Александр Ульянов, произнося речь в суде, даже не стал притворяться, что положение угнетенных масс повлияло на его решение совершить попытку цареубийства. Он признал, что имел в виду меньшинство. Разве его поступок не вписывается в теорию «разумного эгоизма»?

«Отцы и дети» Тургенева увековечили «новых людей». Их консервативным и даже либеральным современникам «новые люди» стали известны как «нигилисты», враги традиционализма, культуры и обычаев. Роман Чернышевского явился в значительной степени ответом на роман «Отцы и дети», в котором молодое поколение усмотрело оскорбительное искажение их идей. «Из рассказов о новых людях» сказано в подзаголовке «Что делать?». Рахметов – самый необыкновенный персонаж романа, задуманный Чернышевским как образец нового человека. Именно он ест много полусырого мяса и спит на гвоздях, обретая силу и выносливость для выполнения революционных заданий. (Сам Чернышевский был слабым и оторванным от жизни.) Он никогда бы не стал есть то, что не могут позволить себе простые люди, «…апельсины ел в Петербурге, не ел в провинции, – видите, в Петербурге простой народ ест их, а в провинции не ест». Рахметов феноменально груб и пренебрегает вежливостью, свойственной русскому аристократу. Ему было достаточно в течение пяти минут бегло пробежаться по страницам, чтобы понять, написана ли эта книга в научном духе, и если нет, то это мусор, и ее не стоит читать. Он читает только «самобытное» и лишь в той мере, чтобы понять эту самобытность. Он тратит значительную часть своего состояния, помогая людям, но действует как «разумный эгоист». Он, безусловно (хотя из-за цензуры об этом впрямую не говорилось), революционер.