Томас Гарди - Джуд незаметный

• Название: Джуд незаметный
• Автор: Томас Гарди
• Жанр: Классическая проза

Роман написан для взрослых людей человеком, который пытается бесхитростно поведать о муках и метаниях, насмешках и несчастьях, какие могут омрачить сильнейшее из чувств, ведомых человеку; откровенно рассказать о смертельной борьбе между плотью и духом и раскрыть трагедию неосуществленных замыслов.

---

"Мне очень жаль, но просьба моя совершенно серьезна".

Филотсон еще больше встревожился, и меж бровей его опять появилась складка. Через десять минут он подозвал того же малыша и отправил с ним новое послание:

"Видит бог, я не хочу перечить тебе ни в чем сколько-нибудь разумном и думаю только о твоем спокойствии и счастье, но согласиться с такой нелепой выходкой, как намерение жить с любовником, никак не могу. И тебя и меня перестанут уважать и считать порядочными".

Через некоторое время в соседнем классе повторилась та же, сцена, и пришел ответ:

"Я знаю, что ты хочешь мне добра. Но я не желаю быть порядочной! "Человеческое развитие в его бесконечном разнообразии" (как говорил твой Гумбольдт) для меня намного выше уважения. Не сомневаюсь, что мои взгляды кажутся тебе безнадежно низменными. Если ты не хочешь отпустить меня к нему, исполни хотя бы такую просьбу: позволь мне жить в твоем доме отдельно от тебя".

На это Филотсон ничего не ответил. Она написала ему вновь:

"Я знаю, что ты думаешь, но неужели у тебя нет жалости? Прошу, умоляю тебя: будь милосерден! Меня вынуждает к этому невыносимость моего положения. Еще ни одна несчастная женщина, наверно, не желала так страстно, как я, чтобы Ева не совершала грехопадения. Тогда, если верить примитивному христианскому учению, рай был бы заселен каким-нибудь невинным растительным способом. Впрочем, мне не до шуток. Будь добр ко мне, если даже я никогда не была добра к тебе. Я уеду за границу, куда угодно, и никогда не обеспокою тебя".

Только примерно через час она получила его ответ:

"Я не хочу причинять тебе боль, и ты отлично это знаешь. Дай мне опомниться. Я склонен согласиться на твое последнее предложение".

От нее пришла строчка:

"Спасибо от всего сердца, Ричард. Я не стою твоей доброты".

Весь день Филотсон растерянно следил за Сью через стеклянную дверь, чувствуя себя таким же одиноким, как до знакомства с ней.

Но он сдержал слово и позволил ей жить в доме отдельно от него. Они встречались за столом, и вначале Сью как будто успокоилась и была довольна такой жизнью. Но неестественность их отношений отзывалась на ее настроении, и каждый нерв в ней был натянут, как струна. Она сбивчиво и беспорядочно говорила о всяких пустяках, чтобы не дать мужу заговорить о главном.

IV

Филотсон, как это часто с ним случалось, засиделся допоздна, просматривая и отбирая материалы для своей давно заброшенной любимой работы о римских древностях. Впервые после долгого перерыва он почувствовал к ней интерес. Увлекшись, он позабыл обо всем на свете, а когда опомнился и поднялся наверх, было уже около двух часов ночи.

Он был так занят своими мыслями, что направился не в ту часть дома, где спал теперь, а в комнату, которую занимал с женой, когда они только что переехали в Олд-Гроув-Плейс, и в которой с момента их размолвки жила Сью. Он вошел и машинально стал раздеваться.

С кровати послышался крик и быстрый шорох. Не успел учитель сообразить, в чем дело, как Сью, дико озираясь спросонок, соскочила с постели и бросилась к окну, наполовину скрытому от Филотсона пологом кровати. В тот же момент он услышал, как ока распахнула раму. И прежде чему него мелькнула мысль, что вряд ли она собирается просто проветрить комнату, Сью вскочила на подоконник и выпрыгнула из окна. Она исчезла во тьме, и Филотсон услышал звук ее падения.

Не помня себя от страха, он ринулся вниз по винтовой лестнице и впопыхах больно ударился о столб. Открыв входную дверь, он взбежал на несколько ступенек вверх до уровня земли, и увидел лежащую на песке белую фигуру. Подхватив Сью на руки, он внес ее в переднюю, посадил на стул и стал осматривать при свете мигавшей на сквозняке свечи, оставленной им на нижней ступеньке лестницы.

Лишь по счастливой случайности Сью не сломала себе шею. Невидящим взором ока смотрела на него, и глаза ее, вообще говоря, не такие уж большие, были сейчас огромны. Она потерла бок и руку, — как видно, сильно ушибленные, — потом встала и смущенно отвернулась от его взгляда.

— Слава богу, ты не разбилась насмерть, хотя приложила к этому все старания. Не очень ушиблась, надеюсь?

Ее падение и в самом деле оказалось неопасным, так как окно было не очень высоко над землей. Она отделалась синяком на боку и ссадиной на локте.

— Я, кажется, спала, — проговорила она, все еще не поворачивая к нему лица, — и мне приснилось что-то страшное… Я так испугалась… Мне показалось, что ты…

Она вспомнила, как было дело, и умолкла. На двери висел плащ Сью, и Филотсон закутал в него жену.

— Проводить тебя наверх? — спросил он мрачно, безмерно угнетенный случившимся, чувствуя отвращение ко всему на свете и к себе самому.

— Благодарю тебя, Ричард, мне совсем не больно, дойду и одна.

— Тебе следовало бы запирать дверь, — сказал он, по привычке впадая в назидательный тон, — тогда никто не войдет к тебе даже по рассеянности.

— Я пробовала — она не запирается. У нас все двери не в порядке.

Такое признание не улучшило положения. Сью медленно поднялась по лестнице при свете дрожащего пламени свечи. Филотсон не двигался с места, пока она не скрылась в своей комнате. Затем он запер входную дверь и присел на нижнюю ступеньку лестницы, взявшись одной рукой за столб, а другой закрыв лицо. Так он сидел долго-долго, и вид его каждому внушил бы жалость. Потом он поднял голову, глубоко вздохнул, видимо, решив, что — с женой или без жены — жизнь его все равно должна идти своим чередом, взял свечу и направился в свою одинокую комнату по другую сторону лестничной площадки.

До следующего вечера в их отношениях все оставалось по-прежнему, но как только в школе кончились занятия, Филотсон ушел из дома, отказавшись от чая и не сказав Сью, куда он идет. Он спустился с холма на северо-запад и шел все дальше и дальше вниз по крутой тропинке, пока сухая беловатая почва у него под ногами не сменилась вязкой красной глиной. Теперь он был на низком наносном берегу,

Где путь указывает Даиклифф
И мутный Стаур катит волны.

В надвигающихся сумерках он не раз оглядывался назад. Шестон смутно вырисовывался на фоне неба,

На серых холмах Пэладора,
Когда уходит бледный день…
(Уильям Барнс)

В окнах, одно из которых было его собственное, только что зажглись огни; они, казалось, упорно следили за ним. Над его окном с трудом различалась остроконечная башня церкви Святой Троицы. Воздух здесь, внизу, был влажный и расслабляющий, смягченный испарениями вязкой глинистой почвы, совсем не такой, как наверху, в городе, так что, пройдя одну-две мили, Филотсон вынужден был вытереть лицо носовым платком.

Он оставил холм Данклифф слева и шел в темноте совершенно уверенно, как в любое время дня и ночи может ходить человек в тех краях, где он провел детство. Он прошел около четырех с половиной миль до того места,

Где Стаур обретает силу,
Питаемый шестью ключами, -
(Дрейтон)

перебрался через приток Стаура и, достигнув Леддентона — городка с тремя-четырьмя тысячами жителей, — направился в школу для мальчиков и постучал в квартиру учителя. Дверь открыл молодой помощник учителя и на вопрос, можно ли видеть мистера Джиллингема, ответил, что тот дома, после, чего немедленно отправился к себе домой, предоставив Филотсону действовать дальше самостоятельно. Филотсон застал своего друга за уборкой книг после вечерних уроков. При свете керосиновой лампы лицо гостя казалось бледным и измученным по сравнению со спокойно-деловитым лицом Джиллингема. Когда-то, много лет назад, они вместе учились в школе, потом в педагогическом колледже в Уинтончестере.

— Рад тебя видеть, Дик! Но ты что-то неважно выглядишь. Что-нибудь случилось?

Филотсон, не отвечая, прошел в дверь, и Джиллингем, закрыв шкаф, приблизился к своему гостю.

— Ведь ты, кажется, не был у меня с тех пор, как женился? Я заходил как-то к вам, но не застал никого дома, а карабкаться на гору в темноте, по правде говоря, дело нешуточное, вот я и жду, когда дни станут длиннее, чтобы нагрянуть к вам снова. Очень хорошо, что ты не стал меня дожидаться, а сам пришел.

Несмотря на то что оба были образованными и опытными учителями, говоря с глазу на глаз, они частенько употребляли жаргонные словечки своего детства.

— Джордж, я пришел объяснить тебе причину одного решения, которое я собираюсь принять; может, хоть ты поймешь меня, потому что другие, наверно, усомнятся в его правильности. Но что бы там ни было, все будет лучше моего теперешнего положения. Храни тебя бог от таких переживаний, как у меня!

— Присаживайся. Ты хочешь сказать, что-то произошло между тобой и миссис Филотсон, так, что ли?