Юлия Игина - Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла

• Название: Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла
• Автор: Юлия Игина
• Издательство: Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91419-274-4

Предлагаемая монография — первое отечественное исследование, посвященное одной из наиболее актуальных в современной исторической науке тем — «охоте на ведьм» и «ведьмомании» в Западной Европе, выполненное на английском материале. Книга представляет собой оригинальный взгляд на такое яркое и дискуссионное в истории европейской цивилизации «концепт-явление», как ведовство, через призму восприятия его в английском обществе того времени. Внимание автора сосредоточено на трех основных дискурсах ведовства: официальном, народном и ученом, а также преломлении их в коллективном сознании и повседневных практиках. Это позволило автору взглянуть на ведовство и ведьм в Англии глазами английских современников, располагавшихся на разных ступенях социальной и культурной иерархии. В работе использован обширный материал, источники из собраний европейских, американских и российских библиотек.

---

Среди английских фольклористов большим влиянием пользовался А. Рунберг, выпустивший в 1947 году монографию «Ведьмы, демоны и магия плодородия: анализ их значимости и взаимосвязи в западноевропейских народных верованиях»[105]. Этот автор, вслед за Й. Ханзеном, рассматривал ведовство как кумулятивный феномен, и при этом считал, что элементы христианской демонологии и теологии не были представлены в теории ведовства в большей степени. По мнению А. Рунберга, приверженцы либерального подхода (против которого он выступал) недооценивали значение народных верований в создании теории ведовства, между тем соединение элементов народных верований с церковными изысканиями происходило в равной степени[106].

Консервативное направление, как отмечают исследователи, не было влиятельным, а его представители — многочисленными[107]. Позиции сторонников этого направления близки к традиции, заложенной средневековыми теологами, рассматривавшей ведовство как богохульную и социально опасную ересь, а жертв ведовства — как реальных ведьм, поклонявшихся дьяволу. Наиболее известным представителем этого направления считается католический священник и историк Монтегю Саммерс, ставший идейным оппонентом Дж. Китриджа. В 1927 году он опубликовал свои сочинения «География колдовства»[108] и «История колдовства»[109], в которых защищал позицию Церкви по отношению к ведьмам. По его собственному признанию, он занимался изучением истории ведовства более тридцати лет, в течение которых провел систематическое изучение трудов средневековых теологов, а также множества судебных дел и законодательных актов. Суть рассуждений М. Саммерса заключается в том, что ведовство является проявлением извечной и нескончаемой борьбы между Богом и дьяволом, в которой Церковь, преследуя ведьм, приняла единственно верную сторону. По его мнению, ведьма являлась «злобным созданием, социальной чумой и паразитом на теле общества, последователем отвратительных обрядов, отравительницей, шантажисткой и виновницей многих других преступлений, членом властной тайной организации, враждебной церкви и государству, богохульницей, властвующей над крестьянами с помощью террора и суеверий, шарлатаном в медицине, сводней и знахаркой, делающей аборты, теневым советником распутных придворных дам и кавалеров»[110]. В настоящее время подход М. Саммерса представляется научно несостоятельным по причине своей антиисторичности. При этом большой заслугой автора остаются переводы первоисточников.

В 50-е годы XX века в рамках либерального подхода формируется новое поколение авторов. Наиболее известным английским представителем этого поколения стал известный медиевист, член Королевского Литературного Общества, Роббинс Рассел Хоуп, выпустивший в 1959 году «Энциклопедию колдовства и демонологии»[111]. На основании огромного количества различных источников (по признанию самого автора, в «Энциклопедии» содержатся фрагменты более тысячи источников, большинство которых неопубликованы), и научной литературы по проблеме, Роббинс P. X. составил в алфавитном порядке тематические статьи по отдельным аспектам западноевропейского ведовства. Материал, систематизированный автором в виде статей, не является, как это можно было бы ожидать, справочным, а объединен авторской концепцией. Что касается последней, то здесь автор является твердым последователем либерального подхода, рассматривая ведовство как последовательное изобретение теологов и католической церкви. Другими словами, научная ценность «Энциклопедии» Роббинса P. X. заключается не в предложенной им концепции феномена ведовства (так как она, к сожалению, не является оригинальной), а в огромной работе по введению в научный оборот новых источников и систематизации исторического и научного материала, которую проделал автор.

С конца 60-х годов XX века в британской историографии наблюдается постепенный отход от либерального направления и наступает время так называемого ревизионизма[112]. Появляются первые региональные исследования английского ведовства[113]. Одной из первых обобщающих работ, написанных в новом русле стало исследование X. Тревора-Рупера «Европейская ведьмомания в XVI–XVII веках»[114], вышедшее в 1969 году. Новизна подхода этого автора заключается в том, что он рассматривал ведовство не только как религиозное явление, но и социальное. По его мнению, «охота на ведьм» являлась «выражением социальной напряженности», связанной с общим кризисом эпохи, подъемом религиозной борьбы и развитием ересей[115]. Книга X. Тревора-Рупера положила начало исследованиям ведовства в русле социальной истории, интерпретировавшей исторический процесс как бы «снизу вверх». В настоящее время это исследовательское направление объединяет представителей многих идейных течений.

В 1970 году вышла знаменитая книга А. Макфарлейна «Ведовство в Англии при Тюдорах и Стюартах»[116]. В ней историк, как и в других своих работах, рассматривал антропологическое значение ведовства в контексте социально-экономической перестройки, которую переживало традиционное английское общество на исходе средних веков. По мнению автора, процесс модернизации привел к поляризации деревенского социума — увеличению числа неимущих и росту зажиточности некоторых членов общины, — с одной стороны, и процессу индивидуализации, связанному с разрушением традиционной сельской общины, с другой. Они, в свою очередь, привели к росту психологического напряжения в обществе, связанного с неудобством, которое бедные вызывали у более обеспеченных. Это напряжение постепенно оформилось в агрессию и обрело свою культурную форму в обвинениях в ведовстве, что, как следствие, привело к «охоте на ведьм». Другими словами, ведьма в деревне стала тем «козлом отпущения», который снимал излишнее напряжение, непременно возникающее при значительных социальных трансформациях[117].

Концепция А. Макфарлейна получила не только научное признание, но и вызвала острую критику со стороны многих исследователей. Одним из них стал историк Дэвид Хей, который подверг критике ту часть концепции А. Макфарлайна, которая объясняла возникновение «охоты на ведьм» изменениями, произошедшими в общественном сознании и связанными с процессом индивидуализации деревни, в результате которых бедные и нищие слои деревенского социума стали вызывать ненависть и агрессию вместо сочувствия и помощи со стороны своих соседей. В своей работе о северных графствах Йоркшир и Шропшир он отметил, что в этих графствах с 1576 по 1679-80 годы не наблюдается ни одного случая ведовства, и народная вера в ведьм не была здесь социальной проблемой. Ситуация с беднейшими слоями населения здесь также была совсем отличной от того, как пытался описать ее А. Макфарлейн. Традиция соседской взаимопомощи была распространена в указанное время в этом регионе, и неимущие получали поддержку со стороны общины. В целом Д. Хей настаивает на том, что концепция Макфарлайна не универсальна, и предложенное им объяснение подходит для описания локальных ситуаций (например, для графства Эссекс). Другими словами, описанные выше процессы, по мнению Д. Хей, затронули не все английское общество, а только его часть[118].

Вслед за исследованием А. Макфарлайна в 1971 году вышла не менее знаменитая книга Кейта Томаса «Религия и закат магии»[119]. С появлением этой работы в в британской историографии стало оформляться направление историко-антропологических исследований, связанное с изучением «народной религии» (popular religion). Историки этого направления отказались от рассмотрения религии как явления, объединяющего лишь доктрину, церковные институты и формальную обрядность, и предложили взглянуть более широко на реальные религиозные и «околорелигиозные» верования людей (прежде всего простых) и связанную с ними обрядовую практику[120]. Данное направление положило начало изучению ведовства в широком контексте «официальной» и «народной» культур.

В феномене ведовства, которому К. Томас посвятил одну из глав в своей книге, его интересовала, в первую очередь, психологическая трактовка мотивов участников драмы ведовских обвинений, социологический анализ ситуации, в которой такие обвинения проходили в определенном направлении, и интеллектуальная трактовка концепций, которые сделали такие обвинения правдоподобными[121]. Другими словами, этим историком впервые был проведен комплексный социально-антропологический анализ феномена. В результате К. Томас пришел к выводу, что преследование ведьм в Англии началось одновременно и как народное движение, и как реакция на постреформационные изменения, произошедшие в религиозной сфере и мировосприятии людей. Если средневековая церковь предлагала человеку разработанную систему «контр-магии» для защиты от ведьм и дьявольских козней, то после Реформации ему оставалось надеяться лишь на собственную индивидуальную веру в то время, как весь мир земной оставался царством дьявола. Для борьбы с вредоносными действиями ведьм людям оставалось только обращаться в суды. Разбираясь в социально-психологических тонкостях этого явления, К. Томас показывает, что тех, кто сознательно шел на причинение вреда кому-либо толкала на это «беспомощность, рожденная сочетанием религиозной депрессии и материальной бедности». В условиях сельского мира ведовство оказалось средством расплаты с враждебным миром и неартикулированной формой протеста против безнадежности существования. Другими словами, ведьма считала, что в жизненных тяготах виноваты поступки и личные (не)удачи других людей, а не безличные социальные причины. Также как и тот, кто заявлял, что стал жертвой вредоносных действий ведьмы, просто не мог объяснить себе свою беду иначе, чем сознательной враждебностью какого-либо знакомого лица. К. Томас также замечает, что в большинстве случаев обвинитель заранее «знал не только, что ведьма затаила зло против него, но и то, что эта злоба справедлива». Иными словами, социальные причины веры в ведьм, с точки зрения К. Томаса, состоят в том, что враждебность отношений ведьмы и ее жертвы не могла быть урегулирована другими способами, при этом она отражала «нерешенный конфликт между соседским поведением, которого требовал этический код деревни, и укрепляющимися индивидуалистическими формами поведения, которые сопровождали экономические перемены XVI–XVII веков»[122].