Юлия Игина - Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла

• Название: Ведовство и ведьмы в Англии. Антропология зла
• Автор: Юлия Игина
• Издательство: Алетейя
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91419-274-4

Предлагаемая монография — первое отечественное исследование, посвященное одной из наиболее актуальных в современной исторической науке тем — «охоте на ведьм» и «ведьмомании» в Западной Европе, выполненное на английском материале. Книга представляет собой оригинальный взгляд на такое яркое и дискуссионное в истории европейской цивилизации «концепт-явление», как ведовство, через призму восприятия его в английском обществе того времени. Внимание автора сосредоточено на трех основных дискурсах ведовства: официальном, народном и ученом, а также преломлении их в коллективном сознании и повседневных практиках. Это позволило автору взглянуть на ведовство и ведьм в Англии глазами английских современников, располагавшихся на разных ступенях социальной и культурной иерархии. В работе использован обширный материал, источники из собраний европейских, американских и российских библиотек.

---

Появились также первые историографические обзоры по теме ведовстве. К ним относятся статьи Н. В. Карначук и А. Г. Суприянович[226], посвященные зарубежным и отечественным тенденциям в изучении ведовства.

В последнее время отечественной историографии появились первые микроисторические исследования в области изучения средневековых преследований ведьм. Так, ранние ведовские процессы во Франции заинтересовали О. И. Тогоеву, сделавшую их одним из сюжетов в своей монографии о средневековом правосудии[227]. Новая ее статья посвящена известному средневековому спору о реальности колдовства в контексте процесса против Жанны д'Арк[228]. Среди зарубежных микроисторических исследований, иллюстрирующих интерес отечественной науки к теме ведовства, можно отметить переводную статью К. Говар об одном французском судебном деле, связанном с обвинениями в колдовстве[229].

Среди авторов, работающих в русле исторической антропологии, можно назвать исследования Ю. Е. Арнаутовой[230], посвященные средневековым представлениям о болезнях, вызванных колдовством.

Популярные представления о ведьмах и способах их распознавания стали предметом исследования С. М. Толстой[231], а вредоносная магия — Т. А. Михайловой[232].

Тема ведовства и «охоты на ведьм» привлекает к себе не только историков, но и философов. Так, А. Я. Кожурин посвятил этому феномену статью, в которой связывает причины «охоты на ведьм» со становлением современной науки[233]. Лежащая в основе ведовства народная магия также стала предметом философских исследований. В 1994 году С. Е. Гречишниковым была защищена диссертация на тему «Магия как социокультурный феномен»[234].

Что касается изучения интеллектуальной мысли о ведовстве, то здесь следует отметить защищенную в 2003 году в Москве Е. Б. Мурзиным диссертацию, посвященную ведовству в общественной мысли Германии во второй половине XVI века[235]. Появление этой диссертации свидетельствует о том, что исследование ведовства становится все более перспективным направлением в отечественной науке.

Интерес отечественной науки и современного читателя к теме ведовства иллюстрируется, на мой взгляд, и переводными работами. Среди них — старые и новые книги: монографии известного американского историка, Г. Ч. Ли, исследовавшего ведовство в контексте истории инквизиции[236]; книги французских историков, М. Саммерса[237], Ж. Мишле[238] и Ж. Делюмо[239]; сочинение английского историка Дж. Китриджа[240]; а также издание лекций американского историка Р. Харта[241], и энциклопедическое издание, составленное Р. Э. Гуили[242].

Суммируя сказанное, хочу подчеркнуть, что в отечественной исторической науке, несмотря на очевидное присутствие интереса к теме ведовства, данный предмет исследован довольно фрагментарно. До сих пор среди отечественных исследований не было работ, посвященных английскому ведовству. Можно с уверенностью констатировать, что на данном этапе развития исторической науки в России проблема ведовства при современной ее постановке находится на стадии становления.

Мне, конечно, потребовалось обращение не только к специальной научной литературе по проблеме английского ведовства, но и к литературе по проблеме происхождения и сущности магии и колдовства[243], некоторым культурным и религиозным аспектам[244], теории психоанализа[245], сюжетам, связанным с английским правом и судебной системой[246], вопросам, связанным с историей английской популярной литературы[247] и книгопечатания[248], гендерным проблемам[249], аспектам, связанным с изучением английского сельского общества, народной культуры[250], грамотности и чтения[251], а также некоторым источниковедческим вопросам[252]. Особое значение для исследования имела литература о средневековых представлениях о зле и дьяволе[253]. Разумеется, данная проблематика интересовала меня исключительно в контексте поставленной проблемы и не являлась отдельным предметом исследования.

Глава I Правовой дискурс: ведовство в английских государственно-правовых представлениях

§ 1. Институционализация преследований ведьм и оформление идеи ведовства в английском праве

Стремление власти контролировать народные колдовские практики уходит своими корнями в ранее Средневековье. В Англии первые королевские законы против колдовства относятся еще к англосаксонскому периоду. Однако появление этих законов, как признают исследователи, было обусловлено скорее королевской политикой по христианизации населения и искоренению языческих суеверий и практик среди народа, чем изолированным наступлением на колдовство как таковое[254].

Начиная с XII века, под влиянием нормандской традиции, колдовские практики стали рассматриваться в системе общего права как действия, содержащие угрозу для человека и его имущества. Согласно этой трактовке, колдовские действия оценивались и наказывались лишь по тому конкретному ущербу, который они приносили конкретным людям. Другими словами, именно в это время в английское общее право вошло понятие maleficium (букв, «злодеяние»), ставшее обычным для обозначения колдовства. В соответствии с ним, любой обвиненный в убийстве посредством maleficia мог быть передан в руки семьи жертвы для наказания[255]. Исследователи считают, что до второй половины XVII века, расправы толпы иногда могли быть правомерными, исходя из этих оснований[256].

Вплоть до середины XVI века особого внимания со стороны королевской или церковной власти по отношению к колдовству не зафиксировано: последнее продолжало интерпретироваться в рамках сложившейся ранее традиции. В качестве вредоносного действия колдовство оставалось в правовой сфере и продолжало трактоваться светской властью в рамках системы общего права. Церковь же, в лице духовных судов, рассматривала все те случаи колдовства, которые не содержали в себе вредоносного действия и не влекли за собой пагубных последствий: к таковым относились разного рода прогностические практики, любовная магия, поиск кладов, целительство и т. д.[257], которые квалифицировались церковью как моральные преступления, и за которые налагалась епитимья, или заменявший ее денежный штраф[258]. Так, по материалам духовных судов в лондонском диоцезе, опубликованных в 1847 году У. Хейлом, в период с 1475 по 1640 годы было рассмотрено 24 преступления, так или иначе соотнесенных с колдовством или ведовством[259]. Однако, ни одно из этих дел не имело отношения ни к убийству человека или животного с помощью колдовства, ни к причинению им какого-либо вреда. То есть, они не относились к тем преступлениям, которые интерпретировались как maleficium, и находились в компетенции светских судов. Учитывая, что 8 из 24 дел относятся к периоду с 1566 по 1640 годы, можно говорить о том, что моральная интерпретация колдовства продолжала сохраняться в правовом сознании и в период «охоты на ведьм».

С середины XVI века в английской истории наступает новый период, известный как «охота на ведьм». Причины возникновения такого феномена в Англии именно в это время, равно как и причины появления «охоты на ведьм» в истории Западной Европы, представляют собой в исторической науке самостоятельную проблему, требующую специального изучения и привлечения дополнительных источников, и поэтому находятся за рамками настоящего исследования[260]. Тем не менее совершенно очевидно, что непосредственное влияние на обнаружение обществом ведовства в Англии оказала ведьмомания, начавшаяся в государствах континентальной Европы веком раньше[261]. Именно благодаря континентальной традиции в Англии и возникло концепт-явление «ведовство»[262] (условно понимаемое в тот период как вредоносное колдовство ведьм, совершаемое последними с помощью дьявола), получившее, однако, собственную английскую интерпретацию.

Появление непосредственного интереса к проблеме ведовства и ведьм со стороны власти в этот период зафиксировано в ряде юридических документов — актах и биллях, принятых в Англии в период с 1542 по 1736 годы[263]. С их помощью государство четко квалифицировало ведовство и конкретные человеческие действия, которые должны были определяться как ведовские и противозаконные, вписало ведовство в существующую правовую традицию и практику, и инициировало преследование ведовства, признав последнее общественно-опасным преступлением, требующим государственного вмешательства и регулирования. Чтобы лучше понять смысл и значение этого шага, необходимо остановиться на указанных источниках более подробно.

Всего в истории английского права в указанный период насчитывается пять правовых актов, имеющих отношение к ведовству[264]. К ним относятся: антиведовской билль XXXIII Hen. VIII (1542 года); билль I Ed. VI (1547 года), отменивший предыдущий билль; антиведовской акт IV Eliz. I (1562 года); антиведовской акт II Jam. I (1604 года); и, наконец, акт LIII Geor. II (1736 года), окончательно отменивший все антиведовские акты и упразднивший официальные преследования ведьм в Англии[265]. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что все пять документов имеют один из двух (а вообще из трех) видов и правовых статусов: первые два — билли (закон, внесенный в парламент королем, но не одобренный парламентом), остальные три — акты (закон, принятый парламентом единолично). Статутов (закон, принятый парламентом и подписанный королем и обладающий высшей юридической силой) среди них нет. Учитывая, что имеющиеся источники не позволяют выяснить детали и обстоятельства принятия документов, говорить с уверенностью о том, почему были приняты те, а не иные виды правовых актов в отношении ведьм, пока невозможно. Однако некоторые размышления относительно специфики механизма законодательного оформления преследований ведьм здесь все же уместны. Вполне очевидно, что законодательная инициатива преследования ведьм в Англии принадлежала монарху в лице Генриха VIII, другими словами, короне. Однако затем, при следующих правителях она по каким-то причинам перешла к парламенту — выразителю интересов общества в лице его элиты. Тем не менее, говорить в этой связи о незаинтересованности и непричастности английских монархов к законодательному оформлению преследований ведьм преждевременно. Известно, что в 1559 году королевой Елизаветой I принималась попытка принятия билля против ведовства, однако она провалилась[266]. Король Яков I также был знаменит своим личным интересом к вопросу ведьм: он не только написал ставший впоследствии авторитетным труд по демонологии, но и считал себя жертвой козней ведьм, а, кроме того, лично принимал участие в некоторых судах над ведьмами[267]. В связи с этим, рискну предположить, что позиции короны и общества в вопросе преследования ведьм последовательно совпали: импульс, посланный короной, нашел со временем отклик в обществе и был должным образом оформлен парламентом в законах против ведьм. Переход же законодательной инициативы из рук монархов к парламенту мог быть обусловлен, с одной стороны, вполне понятной в условиях непростой социально-политической и религиозной обстановки эпохи (Елизаветы I и Якова I) осторожностью монархов, предоставивших принятие решения обществу и парламенту. С другой стороны, также вполне резонным расчетом на то, что такой шаг обеспечит большую эффективность практической реализации закона.