Андрей Аникин - Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса

• Название: Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса
• Автор: Андрей Аникин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Экономика
• Год: 1975

Автор книги, доктор экономических наук, в форме занимательных рассказов рисует живые портреты крупнейших предшественников Маркса в политической экономии. Перед читателем проходит целая плеяда ученых прошлого — Буагильбер, Петти, Кенэ, Смит, Рикардо, Сен-Симон, Фурье, Оуэн и ряд других выдающихся мыслителей, труды которых сыграли важную роль в становлении марксизма. Идеи их раскрываются в тесной связи с особенностями эпох, когда они жили и творили. Автор показывает, что некоторые мысли этих ученых сохранили свое значение вплоть до наших дней. Во второе издание введен значительный новый материал.

Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся политической экономией и ее историей.

---

Прежде всего гениальные идеи Петти нуждались в том, чтобы их талантливо распространяли, пропагандировали, применяли к конкретным вопросам экономики. Именно это делал Франклин. Но этого мало. Франклин ближе, чем Петти, подошел к идее о равенстве, общезначимости всех различных видов конкретного труда. В отличие от Петти он не приписывал труду по добыче драгоценных металлов каких-то особых свойств. Напротив, преследуя свою практическую цель, он всячески доказывал, что этот труд с точки зрения создания стоимости ничем принципиально не отличается от любого другого вида труда.

Постепенное движение научной мысли к уяснению двойственного характера труда, заключенного в товаре, представляет собой развитие трудовой теории стоимости и в связи с этим развитие всей классической школы в политической экономии. То был долгий и трудный путь. Молодой Франклин сделал шаг на этом пути.

Борьба Франклина за бумажные деньги имела под собой политическую и классовую основу. С одной стороны, она была направлена против великодержавной политики Англии, которая задерживала экономическое развитие колоний, навязывая им жесткую, ограничительную систему металлических денег. С другой стороны, Франклин выступил защитником интересов фермеров и городского простого люда против ростовщиков и купцов, которые хотели, чтобы отданные ими в ссуду деньги возвращались к ним в звонкой монете. Такие деньги они называли «честными» в противовес «нечестным», бумажным деньгам. Должники же, чтобы добыть серебряные деньги (золота в колониях почти не было), вынуждены были залезать в новую долговую кабалу или соглашаться на низкую заработную плату. Как показывают более поздние сочинения Франклина, он хорошо отдавал себе отчет в классовых интересах, которые были затронуты в споре о деньгах.

Ругая металлические деньги, Франклин увлекался и перегибал палку, что вело к теоретическим слабостям. Правильно отмечая, что с точки зрения создания стоимости нет разницы между серебром и зерном, он решил, что между ними нет разницы и по роли, выполняемой в обмене, в обращении товаров. Он игнорировал специфическую общественную роль денежного товара. Серебро было в то время в Америке всеобщим эквивалентом, т. е. товаром, выделившимся из всего необъятного товарного мира в итоге длительной эволюции. Зерно таким товаром не было. Как и весь товарный мир, оно нуждалось в серебре, в полноценных деньгах, чтобы выразить свою стоимость. Иного способа выражения стоимости товарно-капиталистическое хозяйство не знает. В этом смысле серебро все же было «особым» товаром. Бумажные деньги могли существовать лишь как представители, заместители серебра. В этом качестве их обращение было экономически вполне «законно».

Деньги выполняют особую общественную функцию. В отличие от всех прочих товаров они выступают как всеобщее и непосредственное воплощение абстрактного труда. Им не нужно искать другой товар для выражения своей стоимости: она постоянно выражается во всем многообразии товарного мира. Возникновение и эволюция денег есть объективный и стихийный процесс, не зависящий от воли людей. Франклин же склонялся к тому, чтобы толковать деньги как искусное «изобретение», как техническое орудие для облегчения обмена. При таком толковании металлические деньги казались ему не закономерной формой развития денег, а лишь искусственным и навязанным внешней силой элементом.

В конечном счете причиной ограниченности анализа основных проблем политэкономии, данного Франклином, лежит неразвитость буржуазных производственных отношений в обществе, которое он изучал. Но если вспомнить, что его брошюра, вышедшая в свет в глухой провинциальной Пенсильвании, на полвека опережала «Богатство народов» Адама Смита, то научное достижение американца предстает в своем полном объеме.

Замечательные мысли 23-летнего автора, высказанные в брошюре-однодневке, не могли оказать прямого влияния на развитие экономической науки. В своих более поздних работах Франклин особо не ставил вопрос о природе стоимости, а если походя касался его, то решал по-разному. Иной раз — на основе той же трудовой теории; иной — в духе физиократии, под заметное влияние которой он подпал; а порой и в субъективном духе: при обмене товаров нет эквивалентности, так как каждый из участников сделки получает больше субъективной полезности, более высокое удовлетворение.

С разных сторон во многих своих работах Франклин подходил и к вопросу об «экономическом излишке», о нетрудовом доходе, — по существу, о прибавочной стоимости. Гуманист и рационалист, он видел «неразумность» общественного строя, при котором одни люди работают до седьмого пота, чтобы другие могли в праздности расточать плоды их труда. Сам неутомимый труженик, он воспринимал это как оскорбление человеческой справедливости. Франклин писал: «В чем же тогда причина повсеместной и вопиющей бедности? В том, что необходимые средства жизни, производимые тружениками, потребляются как мужчинами и женщинами, занятыми работой, которая не создает ни жизненно необходимых предметов, ни удобств жизни,[81] так и теми, кто вообще не работает… Один статистик подсчитал, что, если каждый мужчина и каждая женщина будут заняты ежедневно четыре часа полезным трудом, этого будет достаточно, чтобы получить все необходимые средства и удобства жизни; нужда и нищета будут изгнаны из мира, а остающиеся свободные часы суток будут часами отдыха и счастья».[82]

Разумеется, как осуществить этот золотой век, Франклин не представлял себе. Его благородные слова сродни, с одной стороны, утопиям всех времен, а с другой — трезвой критике паразитизма и непроизводительного труда в сочинениях Адама Смита и его последователей.

Возмущение Франклина вовсе не относилось к капиталистам. Он был сыном своего времени, когда полное развитие буржуазных отношений было еще впереди. Его нападки на паразитов и нахлебников не мешали ему считать процент на капитал законнейшим доходом, вознаграждающим бережливость. Таким же образом он рассматривал земельную ренту, ища количественные зависимости между размерами ренты с земли и процента на капитал. Он полагал лишь, что есть некая «справедливая» норма процента. Такой справедливой, или «естественной», нормой Франклин считал 4 % годовых. По его мнению, эта ставка примиряет интересы кредиторов и должников, способствует классовому миру.

Наемный труд ни в коей мере не представлялся Франклину эксплуатацией рабочего капиталистом. Он не ощущал социальной противоположности между ними, потому что пролетарий виделся ему лишь патриархальным батраком или подмастерьем, рядом с которым работает в ноте лица сам хозяин фермы или мастерской.

При жизни Франклин был известен во всем мире не только как «укротитель молнии» и представитель восставших колоний, но и как автор и издатель «Альманаха бедного Ричарда». С 1733 по 1757 г. он издавал в Филадельфии под псевдонимом Ричард Саундерс своего рода ежегодный календарь, который наряду с астрономическими и иными сведениями содержал разные притчи и изречения морального характера. Все это Франклин отчасти сочинял сам, отчасти черпал из фольклора и сочинений старых авторов.

Последнему выпуску альманаха в 1757 г. Франклин дал предисловие, в котором собраны в сжатом виде изречения «бедного Ричарда». Многие из них стали пословицами. Это небольшое сочинение под заглавием «Путь к изобилию», жанр которого трудно определить, получило в XVIII в. широчайшую популярность в Америке и Англии и было переведено на многие иностранные языки, включая русский.

Афоризмы «бедного Ричарда» — это концентрат мудрости небогатого простолюдина, который хочет «выбиться в люди». Трудолюбие, бережливость и предусмотрительность — вот три кита благополучия и успеха: «Бог помогает тем, кто сам себе помогает», «Кот в перчатках не поймает мышь», «Если хочешь быть богат, то думай о том, чтобы сохранить, так же как и о том, чтобы добыть», «Маленькая экономия создает большой капитал».

Вот образчики. Столь удивительную форму экономического сочинения, пожалуй, больше не встретишь. И все же это экономический трактат! Это упрощенные, слитые с фольклором, с вековой мудростью заповеди политической экономии эпохи становления буржуазии как класса. «Накопляйте, накопляйте! В этом Моисей и пророки! „Трудолюбие доставляет тот материал, который накопляется бережливостью“.[83] Итак, сберегайте, сберегайте, т. е. превращайте возможно большую часть прибавочной стоимости, или прибавочного продукта, обратно в капитал!»[84]

Впрочем, свои идеи об экономической важности накопления Франклин выражал и в несколько более строгой форме. В статьях последнего периода жизни, отходя от своего почти врожденного пуританского догматизма, он писал, что в связи с необходимостью накопления можно морально оправдать и роскошь: «Разве надежда получить когда-нибудь возможность обладать роскошью не является самым большим побудителем к труду и усердию?» Некоторые мысли Франклина о «пользе» роскоши напоминают Мандевиля.