Айрис Мердок - Генри и Катон

• Название: Генри и Катон
• Автор: Айрис Мердок
• Издательство: Эксм, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45240-8

Впервые на русском — один из лучших образцов позднего творчества выдающейся британской писательницы, признанного мастера тонкого психологизма. В романе «Генри и Катон» рассказывается история двух блудных сыновей: искусствовед Генри Маршалсон, вернувшись в Англию из многолетней американской «ссылки», унаследовал после смерти брата, знаменитого автогонщика, фамильное имение; а его старый друг пастор Катон Форбс пытается совладать с двумя по-разному предосудительными страстями — к Богу, в существовании которого он не уверен, и к малолетнему преступнику, для которого еще, возможно, не все потеряно. Способна ли новая любовь послужить в их замкнутом мире спасительной силой — или она опять сведется к одержимости, шантажу и насилию?

(задняя сторона обложки)

Айрис Мердок — один из самых значительных писателей своего поколения.

The Guardian

«Генри и Катон» — возможно, лучший из романов Мердок и уж наверняка — самое выдающееся достижение в английской литературе последних лет.

Джойс Кэрол Оутс

Нам «из восточного далека» трудно представить, что высшие круги Лондона могут мыслить, чувствовать, разговаривать, влюбляться как-то по-иному, чем это описано в классических романах Мердок. Волшебный город в городе размером не более цветочного бутона — вобравший в себя всю силу, всю сладость, весь нектар жизни. Здесь взаимная наблюдательность, деликатность, ревность до того обострены, что начинают заменять любовь. Здесь, чтобы наведаться в гости, бывает достаточно переехать на машине на другую сторону площади. Здесь леди прозрачны, нежны и беззащитны, как лишенная панциря улитка. Здесь живут чудаки — гибриды персонажей Чехова и Льюиса Кэрролла, полунасекомые-полубоги. В уютнейшем из миров эти принцессы и принцы на горошине чувствуют себя гостями, иммигрантами, беженцами без роду и племени… Незримые силы днем и ночью стоят на страже старого мира, оберегая его от варварских набегов — извне и изнутри… А в аристократических семействах из поколения в поколение, подобно подагре, передается наследственная болезнь — слабость к большевизму.

Ozon.ru

---

— Хочу тебя спросить кое о чем. За что ты меня любишь?

— Я люблю тебя, потому что ты зацепила меня.

— Забавный ответ.

— Да и ты забавная.

— Чем же я зацепила тебя?

— Тем, что вызвала у меня жалость. Связью с Сэнди. Тем, что мне хорошо с тобой в постели. Своим вздернутым носиком и тем, что, несмотря на все старания, одеваешься черт-те как.

— Моим прошлым.

— Своим прошлым, своими глазами, своей благодарностью. Да разве скажешь, чем кто-то кого-то цепляет? Я сам такой же забавный.

— Должна тебе кое в чем признаться, Генри, слушай. Я тебя обманула.

— Ну и ладно. Что за беда?

— Генри, дорогой… я никогда не была стриптизершей, никогда не была проституткой… я все это выдумала. Ты на меня не сердишься?

Генри сел в постели. Стефани сгорбилась в изножье, как нахохлившаяся птица.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что сказала. Я все выдумала. Я никогда не была такой. Была приличной женщиной, машинисткой, а не шлюхой.

— Ну и ну! — изумился Генри. Он смотрел на нее. Стефани тихо плакала. Она никогда не выглядела такой трогательной и такой некрасивой, — Зачем?

— Подумала, что это привлечет тебя, вызовет в тебе жалость.

— Очень умно. Что ж, это сработало, — подумав, сказал Генри.

— И это не важно?

Генри снова задумался, глядя на ее слезы, забыв о своих страхах. Он чувствовал себя одураченным, был совершенно сбит с толку.

— Да, пожалуй. Я чувствую себя дураком, мне неприятно, но не думаю, что это имеет значение. Ты лгунья, а я дурак, только и всего.

— Так ты прощаешь меня?

— Так вопрос не стоит. Разумеется, прощаю. Значит, когда ты сбежала из дому, ты стала машинисткой, а не стриптизершей. О'кей. О'кей.

— Я не сбегала. Я жила с родителями до двадцати лет. Они до сих пор живут в Лестере. Я была у них на Рождество. Мой брат специалист по компьютерам.

— Поздравляю! — хмыкнул Генри, — Без работы не останется. Так что, похоже, зря я жалел тебя. О'кей. О'кей.

— Нет-нет, не зря. Видишь ли… пожалуйста, попытайся понять. Моя жизнь стала ужасной как-то постепенно и без всякой причины. Ты такого не испытывал. Мне никак не удавалось устроиться в жизни. Я только и умела, что печатать на машинке, да и то не слишком хорошо, и постоянно теряла работу, а потом, когда мне перестали давать рекомендации, находить новое место стало все трудней и трудней. Ты не знаешь, каково это, какое отчаяние чувствуешь, когда тонешь и не можешь выкарабкаться. Попробовала устроиться секретаршей, но даже тут не справлялась, ни на что была не способна. Стала жить на пособие…

— Я снова начинаю жалеть тебя.

— Конечно, я хотела выйти замуж, это была единственная надежда; познакомилась в пабе с парочкой претендентов, но они были отвратительны, им нужен был только секс, и никто не был добр ко мне, не видел во мне человека; подруг у меня никогда не было, так вот и продолжалось: сплошные неудачи, и я сидела одна в своей комнате и плакала часами, и никому до меня не было дела, и в конце концов просто от одиночества и отсутствия работы у меня случилось нервное расстройство, я попала в больницу, где меня лечили таблетками и электрошоком; пробыла там почти год, и похоже было, что никогда не выйду оттуда, да мне даже и не хотелось…

— Почему ты не рассказала мне? — спросил Генри.

— Боялась, ты уйдешь от меня, если подумаешь, что я невротичка, или сумасшедшая, или еще что. Девчонка в больнице предупредила: никому не рассказывай, что у тебя было нервное расстройство, если хочешь устроиться на работу или найти мужа. Потом я вышла оттуда — выставили — и стала жить одна дальше…

— То есть ты ни для кого не была femme fatale, кроме Сэнди и меня. Тогда где же ты познакомилась с Сэнди, если не в стрип-клубе?

— Об этом я и собиралась тебе рассказать, — выговорила Стефани сквозь слезы, — Это все неправда. Я никогда не была любовницей Сэнди. Я вообще его не знала. Я была приходящей домработницей.

— Что?

— Я ходила убиралась по домам, на большее была неспособна. Мыла лестницы в том доме, и как-то одна женщина попросила убраться в ее квартире, а потом рекомендовала меня Сэнди, он оставил ключи для меня в конверте, и я приходила по понедельникам, только его в этот день никогда не было дома, он обычно оставлял мне записку и деньги, я видела его всего раза два, на лестнице, и даже не была уверена, что это он, а он и не знал, кто я, а потом прочитала в газете, что он погиб…

— Но… погоди… погоди… ты хочешь сказать, что не была любовницей Сэнди, что все это была ложь?

— Да.

— Но это невозможно, в самом деле, ты с ума сошла, ты же все знала о нем, все знала обо мне, ты сразу поняла, кто я…

— Нет, я ничего не знала. Я посмотрела у него в столе, но ничего не смогла найти…

— Но ты узнала меня, ты знала, что его зовут Сэнди, ты…

— Ты сам сказал, кто ты. Сказал его имя. Я просто выжидала, и все получилось, ты сказал мне…

— Но, Стефани, ты сказала, что ты любовница Сэнди, сказала пять минут спустя, как мы встретились…

— Да…

— Господи! Значит, ты заранее подготовила свою ложь — для любого, кто бы ни появился?

— Для любого. Но… не могу объяснить… это не совсем так, не трезвый расчет, все вышло вроде как случайно…

— Ради Христа, как так случайно?!

— Я вроде как мечтала, фантазировала насчет Сэнди, фантазировала насчет многих мужчин, в сущности, насчет каждого, которого видела: как он полюбит меня, и женится на мне, и окажется богатым, воображала и как это было бы с Сэнди, как сказала бы ему, что сбежала из дому и стала стриптизершей, и он бы пожалел меня и заботился бы обо мне…

— Боже!

— А после, понимаешь, когда он умер и никто не появлялся… неделя за неделей проходила, никто не появлялся, а я продолжала ждать, ждать… я приходила каждый день и расхаживала по квартире; это было так странно — пустая квартира и никого, кроме меня… а потом я лишилась комнаты, в которой жила, и это было как знак… и переехала в квартиру, просто на всякий случай… а потом мне было что-то вроде видения: что никто никогда не явится, и я могу просто занять квартиру и жить в ней… А потом однажды мне пришло в голову, что если кто-то все же явится и если я притворюсь, что была любовницей Сэнди, то, даже если они рассердятся, дадут мне денег и — была у меня такая фантазия, — возможно, даже позволят остаться в квартире, и, в конце концов, я могла бы быть любовницей Сэнди…

— Конечно, могла бы, почему нет, это очень вероятно. Ты гений, сеансы электрошока пошли тебе на пользу. А потом появился я.

— А потом появился ты… я притворилась… и ты все мне рассказал: кто ты и все остальное, мне нужно было только сделать вид, что я это сама знала, и я надеялась, что ты оставишь мне ту квартиру, по крайней мере сначала…

— А дальше ты увидела, что можешь сорвать банк.

— А дальше… дальше я… полюбила тебя…

— Еще одна фантазия. Во всяком случае, мои деньги были настоящими. Так, значит, вся эта душещипательная история о том, как Сэнди положил на тебя глаз… о ребенке и прочем… все выдумка… Боже, тебе бы романы сочинять! А я попался на крючок. Тебя небось удивила такая удача.

— Но, Генри, я же люблю тебя, люблю, это не фантазия… я рассказала всю правду, а могла не рассказывать, это было нелегко, и я так боюсь, что теперь ты изменишь свое отношение ко мне, только я больше не могла лгать.

Должна же я была знать, что ты любишь меня такую, какая я есть, а не просто из-за Сэнди, или стриптиза, или еще чего, так что набралась храбрости. Пожалуйста, пойми меня и не считай, что я поступила ужасно. Я должна была попытаться, должна была бороться, я всегда была одна, никто не помогал мне, не заботился, не любил, приходилось самой о себе беспокоиться, строить планы…

— Что еще ты придумала? Я заинтригован…

— Ничего и близко похожего… всегда мне не везет… я уже в отчаянии… понимаешь, я старею, чувствую, это был мой последний шанс…

— Сколько тебе? — спросил Генри.

— Ну… чуть больше, чем сказала тебе… мм… около сорока… так-то вот… пожалуйста, пойми… просто приходилось самой заботиться о себе, никому не было дела до меня… а потом появился ты и был такдобр, называл меня мисс Уайтхаус, обращался так уважительно и так вежливо, не то что все другие, которые ни во что меня не ставили, ты обратил на меня внимание и считал меня привлекательной…

— Похоже, со мной тебе в кои-то веки повезло.

— Да, да, дорогой, с тобой мне наконец-то повезло, до тебя я не видела ничего хорошего… но, боюсь, я все испортила тем, что лгала тебе, это не так? Прости меня…

Стефани соскользнула на пол и на коленях поползла к нему, морща ковер. Протянула к нему руки, как просящая собака. Ее горячие влажные пальцы вцепились в рукав его пижамы.

— Неудивительно, что ты смеялась, когда я сделал тебе предложение. Я был нужен тебе, и ты меня придумала. Да, ты гений.