Хаген Альварсон - Девятый Замок

• Название: Девятый Замок
• Автор: Хаген Альварсон
• Жанр: Фэнтези

---

— Это всё от того, — съязвил Никлас, — что ты — языческое отродье! Таким, как ты, нет ходу в святой храм!

— Хотел бы я поглядеть, — проворчал Борин, — как ты стал бы гулять по тропам Змеиных Клыков…

И, конечно, был в Даэлоре королевский дворец. Он помещался в древней полуразрушенной цитадели. И являл собою на редкость жалкое зрелище. Понятно, почему Аэдгар Алмарский решил обзавестись новым дворцом.

Ибо он был таким же молодым и голодным хищником, как его город.

* * *

Асфель с большой гордостью представил Его Королевскому Величеству Аэдгару Алмарскому мастера Тора сына Хрофта из рода Хёльтура. Тор поклонился, и король ответил ему поклоном, отдавая должное умению и возрасту зодчего. А затем, словно стесняясь несуразного своего тронного зала, пригласил мастера осмотреть место для строительства.

— Оставим в покое руины, — сказал Аэдгар. — Оставим их призракам и тем глупцам, у кого нет вкуса. Я не из тех, кто будет склеивать старый разбитый кувшин, когда можно купить новый. Также я не из тех, кто требует чего-то невероятного. Отнюдь. Мне нужно красивое место, но без вычурности. Простое, но цельное. Оно должно внушать людям уважение, но не страх. Не страх, — повторил король тихо.

— Я всё сделаю, — снова поклонился Тор.

Потом началась долгая, кропотливая работа на несколько лет. Замеры, расчёты, приказы — и стройка. Пыль. Грохот. Многоголосица. Однако без суеты, словно хорошо выверенный механизм. Каждый делал своё дело. Дверги всегда так работают. Много тяжкого труда — и совсем немного чар. Таких незаметных, но если не они — всё развалится.

Новый дворец нарекли Кёнигхус — Королевский Дом. Он получился высокий, полукруглый, чёрно-золотой. Снаружи он сверкал, но не ослеплял. Внутри было довольно света, но строгие тени ложились на пол, в знак почтения. И кто бы ни стал в грядущем королём — один приём в таком месте сильно прибавит ему удачи.

Одно только утаил хитрый Тор.

Кёнигхус далеко не всякого примет королем в своём тронном зале!

Аэдгар, впрочем, знал это с самого начала…

* * *

Борина эти чары почти не затронули. Он, конечно, торчал с дедом на стройке, не мешая и набираясь уму-разуму. И он не мог не восхититься итогом работы своего великого деда. Однако было нечто, чего он просто не заметил, не разглядел, не увидел.

А потом они с дедом покинули этот город. И никогда более не вернулись. Больше здесь о Даэлоре ничего не сказано.

С Асфелем и Никласом, однако, Борин дружил ещё очень долго. То были достойные люди, хоть и из народа Верольд.

Аэдгар укрепил власть, а сын его Аэдвард вёл победные войны с соседями. Но Белогорье далеко от его королевства.

Эвьон же, дочери Ойна-дворецкого, Борин сказал:

— Этот город совсем не таков, как мы думали. Но я всё равно тебя туда отвезу.

Правда, Эвьон не понравились ни глаза Борина в тот миг, ни его голос. Но она ничего не сказала. Возможно, зря.

Борину нашли наставника. То был скальд Ори Гаммаль из рёммов. Внук Тора провёл у него в обучении чуть больше десяти лет, скитаясь по Белогорью. И вернулся во Фьярхольм совсем уже взрослым. Тёмно-рыжая борода, заплетённая в косицы, подтверждала, что мальчик стал мужем.

5

Эвьон ждала его всё это время. Матери не удалось её просватать. Никому не нужна такая строптивая жена. Эвьон хранила в сердце давнюю дружбу, ещё не ведая, что она уже обратилась в любовь. Но вот их взоры встретились — и огонь вспыхнул, опаляя и сжигая… То была первая любовь, самая чистая и горькая.

А потом, конечно, случилась беда. Тор, увидев пламя в чистых глазах своего внука и дочки дворецкого, не обрадовался. А когда узнал, что Борин хочет отправиться с нею в Даэлор…

— Ведомо, чем кончаются такие поездки! — вскричал он в гневе. — Мой внук и безродная девка! О, позор на мою бороду!

Потом он сказал Ойну:

— Ты хороший дворецкий, но дочку свою воспитал скверно. Чтобы я больше ни тебя, ни её тут не видел!

В тот же вечер, словно по волшебству, исчез и Ойн, и Эвьон, и её мать. Борин их более никогда не видел, хоть и долго, до безумия, искал. Фрейя могла бы предотвратить то чёрное волшебство — но она ушла в Дом Ожидания, ибо устала от мира. Борин взял лютню, котомку и покинул Фьярхольм, не сказав деду ни слова. Тор провожал внука, как некогда — сына, и слышался ему торжествующий вой Драккетара.

И то был закат Тора Хёльтурунга.

6

В то утро всё шло наперекосяк. Как будто кто-то сглазил Борина скальда. Пиво хозяев, где он остановился, прокисло, на лютне лопнули три струны, а когда он стал их натягивать, треснул гриф. Солнце палило глаза, видимо, желая выколоть их своими золотыми спицами. Болела голова.

Вдобавок, дети хозяина Аске из Фарердаля носились по двору, вопили и приставали к Борину с глупыми вопросами: назови, мол, какие знаешь кённинги меча, щита, секиры…

— Здравствуй, добрый человек, — раздался молодой, но угасший голос.

Борин обернулся.

И увидел парнишку-дверга, почти ещё безбородого, в дорогом алом плаще, отороченном золотом. Лицо усталое, взор — тревожный. Но это тревога излома, тревога последних сил.

"Беда является в красном", — тихонько вздохнул Борин.

— Имею ли я честь видеть песнесказителя Борина из рода Хёльтура?

— Коль скоро это честь для тебя, — изрёк песнесказитель, — тогда ты, конечно, её имеешь. Ты, добрый человек, кто таков?

— Я Дарин, сын Фундина, из рода Фарина. К услугам твоим и твоего рода.

— Взаимно, достойный хёвдинг, — Борин не поклонился. Он не кланялся тем, кто не был старше его — годами или заслугами. Эта бешеная гордость — единственное наследство, что осталось ему от деда.

— Твой достойный предок и четверо его сыновей пировали у моего отца по случаю завершения строительства Медной Палаты, главный зодчим которой и был…

— Был?

Всё исчезло. Головная боль, яркое солнце, сломанная лютня… Остался лишь он, Борин, не поэт и певец, а внук и его почтение к деду, уважение, преданность и любовь к древнему мудрому старцу.

И — холод старой обиды, жар непрощенной раны.

И — острое, безжалостное предчувствие конца.

— Был?..

— Дракон.

Борин взглянул в глаза юноше. Глаза юноши не лгали. Там не осталось сил на ложь.

А Дарин сын Фундина молвил ржавым голосом:

— Не поверишь, сын Торина. Наши тоже не могут поверить. Это был дракон. Червь огнекрылый. Напал неожиданно. У него на груди был знак…

— Что за знак? Уж часом, не Золотой ли Круг?

Дарин кивнул.

— Тела остались?

— Не знаю. Полыхнуло очень сильно. Плавился гранит…

Он ещё что-то говорил, безбородый Дарин сын Фундина из дома Фарина, но Борин не слышал. Он собирался в дорогу…

* * *

Из завала в подземном чертоге выносили тела.

Погибшие конунги-ратаны, владетели богатых копей Хвитасфьёлля, их родичи и слуги. Рядом стояли живые, в красных плащах и колпаках. Красный — цвет скорби и смерти. Красное одевают в путь на похороны.

И на битву.

Наконец появились тела гормов-строителей.

Они лежали на носилках, груды пепла и праха, поверх обугленных костей. Борин узнал братьев отца только по особым перстням.

Дядюшки Торваг, Торвальд, Торкель и Трор.

Башня, Молот, Кабан и Врата на печатках, уцелевших чудом.

Останки забирали жёны и сыновья.

А Борин ждал главу рода Хёльтура.

Он ожидал увидеть уголь, золу, чёрные кости, а увидел деда таким, каким тот был при жизни: коренастым, морщинистым и надёжным. Пламя словно бы и не коснулось его плоти. Сейчас его веки дрогнут, глаза откроются, и всё будет как раньше.

— Великие Предки! — прошептал Борин.

Ибо око старца дрогнуло. Но не открылось.

Лишь каплю крови исторгло веко. Алая слезинка скатилась щекой, оставляя на белой как мрамор коже яркую полосу.

Борин остановил носильщиков. Стал на колено перед дедом. Взял его ладонь. Голова кружилась, и он едва устоял. Губы Борина коснулись именного перстня-печатки. Горы Драккетар, Змеевы Зубы, скалились на золоте.

— Клянусь на этом кольце, — громко говорил внук мёртвого деда, — что убийца Тора Хрофтасона не останется без суда меча! Призываю в свидетели горы и пропасти, и вас, родичи и соплеменники. Я объявляю месть!

— Борин, — раздался голос Веллы, его тётушки, жены Торвальда-Молота, — мы все скорбим, но твой дед…

— Молчать, — прервал её Борин, прикованный взглядом к багровой полосе на щеке Тора, и Велла отшатнулась. — Тор сын Хрофта сына Бюллейста сына Бельварда был убит. Не в битве. Не на хольмганге. Вам всем это ведомо. Так сталось, что он учил меня чести и гордости наших предков. Я не смогу жить с пятном на чести рода. Да только где тебе, чужачке, это понять.

— Будь же благоразумен, Борин! — вмешалась ещё одна тетя, Эльда, жена Торкеля-Кабана. — Много людей тут погибло, и странно, что ты не говоришь о других наших родичах, о которых мы скорбим! Не дело сейчас объявлять месть! Это следует рассмотреть на родовом тинге!