Анна Гейфман - Революционный террор в России, 1894— 1917

• Название: Революционный террор в России, 1894— 1917
• Автор: Анна Гейфман
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Публицистика
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 5-232-00608-8

Анна Гейфман изучает размах терроризма в России в период с 1894 по 1917 год. За это время жертвами революционных террористов стали примерно 17 000 человек. Уделяя особое внимание бурным годам первой русской революции (1905–1907), Гейфман исследует значение внезапной эскалации политического насилия после двух десятилетий относительного затишья. На основании новых изысканий автор убедительно показывает, что в революции 1905 года и вообще в политической истории России начала века главенствующую роль играли убийства, покушения, взрывы, политические грабежи, вооруженные нападения, вымогательства и шантаж. Автор описывает террористов нового типа, которые отличались от своих предшественников тем, что были сторонниками систематического неразборчивого насилия и составили авангард современного мирового терроризма.

---

27 апреля открылось заседание Думы, и Центральный комитет ПСР, хотя он и бойкотировал выборы подтвердил намерение прекратить террористической деятельность(69). Косвенно руководство партии такт образом спасло жизнь министра внутренних дел, покушение на которого Боевая организация не сумел произвести в отведенное на это время. Она также н смогла осуществить покушение на жизнь министр юстиции М.Г. Акимова. Эти неудачи, а также безуспешные попытки убить двух военных, которые игра ли главные роли в подавлении декабрьского восстания в Москве, — генерал-майора Георгия Мина, командира знаменитого Семеновского полка, и полковника Римана, — только лишний раз напоминали о провалах, преследующих организацию со времени арестов в марте 1905 года. Ранение Дубасова было единственным исключением, и многие члены партии начали сомневаться в правильности проведения центрального террора, указывая на то, что целый ряд неудачных попыток не может быть случайностью(ТО).

Однако после роспуска Думы в июле 1906 года Центральный комитет опять переменил свою политику в области террора и официально возобновил террористическую деятельность, твердо решив применить все возможные средства против «поборников реакции», в первую очередь против министра внутренних дел Столыпина, который незадолго до того был назначен еще и премьер-министром. Столыпин, которого революционеры считали основным виновником роспуска Думы, стал главной мишенью Боевой организации. Чтобы защитить свою семью, Столыпин принял приглашение царя поселиться в Зимнем дворце, откуда он плавал по Неве на свои ежедневные встречи с Николаем II в Петергофе. Террористам не удалось использовать бомбы для покушения на Столыпина, так как они не могли даже приблизиться к нему. И наконец поздней осенью 1906 года они были вынуждены отказаться от своих планов и признать еще один провал(71).

В отчаянии Савинков попытался организовать убийство В.Ф. фон дер Лауница, петербургского градоначальника, но, когда даже это не удалось из-за постоянной полицейской слежки, он ушел со своего поста вместе с Азефом, который в то время представлял в Боевой организации Центральный комитет. ЦК назначил двух влиятельных эсеров, Слетова и Гроздова, на опустевшие посты, но, верные своей психологии закрытого кружка, боевики не признали посторонних и самораспустились. К началу 1907 года Боевая организация распалась окончательно и больше в своем прежнем виде уже не воскресала(72).

ТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НА МЕСТАХ

Вышесказанное не означало, что эсеры были готовы отказаться от тактики политических убийств, посколькy Боевая организация не была единственным террори-

слал террористку Евстилию Рогозинникову убить начальника С.-Петербургского Отдела тюрем A.M. Максимовского 15(28) октября 1907 года. Он же, совершенно в духе неразборчивости террориста нового типа, разработал план, согласно которому государственные деятели должны уничтожаться не потому, что они виновны в каком-то конкретном преступлении, а просто потому, что они занимают высокие посты. Он также вынашивал идею бросить бомбу в правую секцию зала заседаний Государственного совета, где сидели консерваторы, в том числе и министры. Поскольку будущих министров часто выбирали из консервативных членов Государственного совета, этот удар убил бы сразу двух зайцев — уничтожались не только действующие министры, но и возможные будущие государственные деятели, еще не успевшие показать себя врагами народа. Этот акт должен был совершить террорист, представлявшийся журналистом, но план не осуществился благодаря расторопности полиции: место пребывания Трауберга было установлено и он был арестован(77).

Планировавшееся нападение на Государственный совет не было единичным случаем неразборчивого террора. Террористы Северного летучего боевого отряда Трауберга сознательно избрали своей специальностью массовые убийства. Летом 1907 года, намереваясь убить военного министра А.Ф. Редигера, они собирались бросить бомбу во время заседания Военного совета. Власти раскрыли замысел, и во время следствия после ареста террористов один из них сообщил: «Организация решила убить всех министров и их заместителей, начиная с тех, кого меньше охраняют»(78).

Арест Трауберга был тяжелым ударом для Северного летучего боевого отряда, однако это не заставило террористов отказаться от подготовки других громких акций, и в конце 1907 года они направили свои усилия на покушения на великого князя Николая Николаевича, дядю царя, и министра юстиции И.Г. Щегловитова(79). А.В. Герасимов, начальник С.-Петербургского отделения Охранки, не мог найти остававшихся на свободе членов отряда, пока один из его агентов не открыл ему имя Анны Распутиной. Слежка за Распутиной установила, что она и ее товарищи регулярно встречаются в Казанском соборе, где, притворяясь молящимися, обмениваются информацией и взрывчаткой. Таким образом полиция раскрыла связи террористов и к 7 февраля 1908 года готова была действовать. Были арестованы девять членов Северного летучего боевого отряда, среди них — Марио Кальвино (Всеволод Лебединцев), который был весь обложен динамитом, являя собой живую бомбу, так как он собирался броситься под карету Щегловитова. Во время своего ареста он кричал полицейским: «Осторожно! Я весь обложен динамитом. Если я взорвусь, то вся улица будет разрушена»(80). Полиции все же удалось его арестовать, и через неделю состоялся суд. Семь террористов, включая Распутину и Лебединцева, были приговорены к смерти и повешены(81). Смелость боевиков перед лицом смерти впечатлила даже прокурора, наблюдавшего за казнью: «Как эти люди умирали… Ни вздоха, ни сожаления, никаких просьб, никаких признаков слабости… С улыбкой на устах они шли на казнь. Это были настоящие герои»(82). Общество тоже было потрясено этой казнью, раздавались голоса протеста, а писатель Леонид Андреев написал свой известный «Рассказ о семи повешенных».

В столице действовали в это время и другие террористические группы эсеров, в том числе Боевой отряд при Центральном комитете под руководством Льва Зильберберга, первоначально созданный как замена Боевой организации. Отряд добился своего первого успеха 3 января 1907 года, когда один из его членов, Евгений Кудрявцев (Адмирал), застрелил фон дер Лауница, давно уже бывшего объектом покушений. Накануне нападения фон дер Лауниц отказался принять во внимание предупреждения полиции и не усилил мер безопасности.

Полиции удалось арестовать Зильберберга 9 февраля 1907 года, но его отряд продолжал и даже активизировал свои действия. 13 февраля только счастливая случайность спасла жизнь великого князя Николая Николаевича, когда подложенное под его поезд взрывное устройство было обнаружено солдатом за несколько минут до взрыва. В том же месяце Герасимов получил сведения о том, что террористы планируют теракт против самого Николая . Расследование показало, что еще летом 1906 года революционеры пытались завербовать Николая Ратимова, казака Императорского Конвоя, для помощи в нападении на царя, а может быть, и для выполнения этого акта. Ратимов, притворяясь согласным с планом террористов, постоянно сообщал об этих переговорах в Охранку, позволяя властям собрать достаточно улик для ареста и суда(83).

31 марта 1907 года двадцать восемь человек, вовлеченных в этот заговор, были арестованы. Во время суда над восемнадцатью террористами летом 1907 года Центральный комитет ПСР опубликовал официальное отречение от какой бы то ни было связи с этим планом и его участниками, уверяя, что руководство партии не приказывало никому из обвиняемых совершать теракт против царя(85). В то же самое время адвокаты, и среди них наиболее известные либеральные юристы России — В.А. Маклаков, Н.К. Муравьев, Н.Соколов и А.С. Зарудный, пытались доказать, что Охранное отделение раздуло дело, выставляя нескольких молодых революционных энтузиастов полноправными членами страшной Партии социалистов-революционеров и закоснелыми террористами(84). Однако Герасимов сумел предъявить суду достаточно доказательств того, что заговор против царя был задуман Центральным комитетом ПСР. В результате три лидера заговора — Б.И.Никитенко, В.А. Наумов и Б.С. Синявский — были приговорены к смерти, а остальные пятнадцать к различным срокам каторжных работ и ссылки(86).

Этот лживый отказ Центрального комитета ПСР от ответственности за террористическую деятельность не было единичным случаем. Высшее руководство партии заняло такую же позицию после казни эсерами героя Кровавого воскресенья, священника и харизматического пролетарского лидера отца Георгия Гапона, ставшего полицейским осведомителем вскоре после событий 9 января 1905 года. Для высшего руководства партии, установившего связь с Гапоном и потом публично отрекшегося от сотрудничества с ним, он стал мишенью номер один. В отличие от более ранних случаев, когда эсеровские террористические акты планировались и проводились группами боевиков, Центральный комитет послал привести в исполнение смертный приговор Гапону только одного человека — его друга и революционного соратника Петра Рутенберга (Мартына), который шел вместе с ним к Зимнему дворцу и спас ему жизнь, уведя в безопасное место, когда началась стрельба. Чтобы доказать сторонникам Гапона его связи с полицией, Центральный комитет решил, что Рутенберг должен убить и Гапона, и П.И. Рачковского, начальника политического отдела Департамента полиции, во время их тайной встречи(87).