Сергей Арбенин - Дети погибели

• Название: Дети погибели
• Автор: Сергей Арбенин
• Издательство: АСТ; Астрель-СПб
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-042055; 5-9725-0713-7

Россия. Конец XIX века. Террористы-народовольцы приговорили царя-освободителя Александра II к смерти. Начинается кровавая охота на русского императора. Однако вся мощная охранительная система империи не в силах защитить государя. Царя окружила незримая сеть предательства, нити которого тянутся очень высоко. И террористы – лишь орудие в руках заговорщиков.

Но заговору противостоят члены таинственной лиги, цель которой – сохранить монархию. Сохранить империю. И не дать стране впасть в бездну анархии и безвластия.

Кому выгодно убийство императора? Кто или что торопит убийц? И почему через полвека Сталин приказал отыскать оставшихся в живых членов лиги?

---

Теперь суды, прокуроры, градоначальство, даже Сенат – завалены заявлениями родителей и родственников избитых. Цесаревич явно смотрит на происшествие сквозь пальцы, а вот город бурлит: то здесь, то там возникают стихийные митинги, сходки. В университете даже потребовали к ответу градоначальника и полицмейстера. Утихомирить студентов пришёл товарищ министра просвещения Сабуров. И – получил пощёчину от какого-то распалившегося молокососа.

Снова пришлось звать полицию… В Государственном Совете опять вспомнили знаменитую записку князя Оболенского. Она снова пошла по рукам. Князь требовал не только физических наказаний для арестованных террористов (в особенности – «стриженых девок»). Он предлагал ввести практику пыток при дознании. Более того. В связи с участившимися случаями побега арестантов с каторги на Каре князь предлагал особо опасных преступников, ни много, ни мало, лишать зрения. «Дабы, – писал он, – затруднить им возможность побега».

Гурко вздохнул. Тяжёлые времена. Тяжелые и… непонятные.

* * *

КОНСПИРАТИВНАЯ КВАРТИРА ИК «Народной воли».

Июль 1879 года.

– На Садовой и Невском до сих пор мостовые моют. С мылом: кровь отмывают, – сказал Михайлов. – Слышали? Есть несколько убитых, в их числе гимназистка.

Морозов кивнул:

– Знаю. Видел… – помолчал и вдруг встрепенулся. – А вы слышали? В Одессе новый процесс затевают. Лизогуб, Чубаров и другие… Уже и название придумали: «Процесс 28-ми».

– Значит, опять будут виселицы, – хмуро отозвался Желябов. – И опять будут среди уголовников палача нанимать.

Михайлов кашлянул.

– У меня есть два сообщения, – сказал он. – Во-первых, о Гольденберге…

– А! Гришка Отрепьев! – презрительно сказал Желябов, шумно отхлебнув из стакана остывший чай.

– Обманули Гришу, – продолжал Михайлов, словно не заметив тона Желябова. – Наше «недреманное око», Клеточников, передал копии донесений из Харьковского жандармского управления. Оказывается, к Грише подсадили полицейского осведомителя, Курицына. Этот Курицын когда-то ходил в народ, учился в университете. А перед Гришей разыграл простого парня из народа, который невинно пострадал от жандармов… Слово за слово – и начал из Гриши потихоньку сведения тянуть. Ну, вы же знаете Гришу: горяч до глупости. Загордился, представился очень важной птицей, намекнул даже, что это он готовил покушение Соловьёва, и вообще, он, Гриша, чуть ли не главный в нашей партии. Тогда за него взялся прокурор Дворников. Вызывал не на допросы – на чаепитие. Шёпотом рассказывал, что будто бы в жандармском корпусе, в полиции, в судах, и даже в кабинете министров давно уже зреет идея свергнуть ненавистную монархию. Называл фамилии этих «заговорщиков», делился, так сказать, их планами. И просил, чтобы наша партия, в лице Гольденберга (раз уж, дескать, он в партии главный) помогла. Тут-то Гриша не выдержал и окончательно растаял. Начал рассказывать, какие замечательные люди – революционеры. И какие славные дела они уже совершили. И сколько пудов динамита уже припасено. Дворников обещал его лично познакомить с некоторыми из сановных «заговорщиков». И действительно, «познакомил». Вместе с Гришей приехал в Петербург, мотивируя свой приезд тем, что Гриша ни с кем, кроме него, Дворникова, откровенничать не будет… В общем, и сам карьеру сделал, и Гольденберга расколол, – уныло закончил Михайлов.

– «Расколол»! – фыркнула Перовская. – Да его расколоть легче, чем кусок сахару!

Она демонстративно взяла кусок колотого сахару из вазочки, вложила в щипчики и – раздавила в песок. Желябов одобрительно усмехнулся.

– Да-а… – сказал он. – Теперь наш Отрепьев всё выложит. И про партию, и про ИК. И даже про наши ближайшие планы. Он ведь знает о готовящихся покушениях?

– Знает… – неохотно ответил Михайлов.

– Стало быть, планы придётся изменить. Да и динамитную мастерскую, типографию, конспиративные квартиры с прежних адресов убрать.

Михайлов промолчал.

– Андрей совершенно прав! – веско заметил Тихомиров. – Боюсь, что и нам на время нужно затаиться, может быть даже, уйти на карантин.

– Ну, уж нет! – повысил голос Желябов. – Нам действовать нужно! Быстрее действовать. С удвоенной энергией!

Ему никто не ответил. Морозов снял очки, протёр их несвежим платочком. Снова надел.

– Александр! – сказал Михайлову. – А второе сообщение?

– Второе… Вот и второе. Мне вчера мой гвардейский офицер передал письмо от Нечаева, из крепости.

Михайлов положил мелко исписанную тетрадочку перед собой.

– Хотите, прочитаю?

– Нет, – покачал головой Желябов. – Я и так вижу, что это бред сивой кобылы. Да ещё и предлинный.

– Хорошо, – нахмурился Михайлов. – В таком случае я его вкратце перескажу. Нечаев пишет, что в крепости готовятся перемены. И просит ускорить его побег. Он тут подробно излагает план побега. План, действительно, – Михайлов бросил взгляд на Желябова, – маньякальный. Нечаев хочет, чтобы из крепости его вывезли в виде законного наследника престола… Это, дескать, вкупе с подготовленным нами вооружённым восстанием, вызовет революцию.

– Говорю же, бред, – повторил Желябов:

– У нас теперь своих забот хватает! – живо поддержала его Перовская. – Надо новые квартиры подыскивать для динамитной мастерской и типографии. Надо паспорта менять. И всё – из-за предательства Гольденберга!

– А может, – задумчиво сказал Тихомиров, – лучше помочь бежать Гольденбергу? Пока он ещё не всех продал…

Желябов хмуро улыбнулся:

– Ну да. Вызволить его из камеры, а потом вывезти за город, к Финским скалам, – да и пристрелить!

Михайлов вздрогнул:

– Андрей! Ты шутишь?

– Отчасти… – туманно ответил Желябов и допил свой чай.

– Постойте! – вмешался Морозов. – У меня другое предложение. Гриша уже, видимо, выдал всех, кого мог. Сейчас вспоминает, кого он ещё не выдал. А вот Мирский… Мирский-то пока ещё молчит?

– Судя по сообщению Клеточникова, – молчит, – подтвердил Михайлов.

– Вот! – обрадовался Морозов. – Значит, ему и надо бежать!

Желябов удивлённо посмотрел на него.

– Тэ-эк-с… – сказал он. – Значит, давайте теперь спасать Мирского… Или, может, всё же на Нечаеве остановимся? А про главное дело забудем?

Морозов смутился:

– Ну, отчего же забудем… Главное дело – террористическая борьба.

– По методике Вильгельма Телля? – ядовито спросил Тихомиров. – Или Шарлотты Корде?..

Михайлов постучал ложечкой о стакан.

– Ну, будет вам. Главное наше дело – все знают об этом – казнь тирана.

– Во-от, – наставительно протянул Желябов. – А перед этим надо позаботиться о собственной безопасности, о наращивании производства динамита, о новых адресах и явках. А сколько у нас сейчас в Питере людей? Раз-два, и обчёлся! Чтобы Мирского из ДПЗ вытащить, человек пять потребуется. Минимум! И не на день-два – на несколько недель! Составить подробный план тюрьмы, установить, как сменяются караулы, кого из жандармов можно подкупить. Подготовить новую квартиру, а то и переправку Мирского за границу… Хлопотное это дело – побег из главной питерской тюрьмы! Её ведь не дураки строили пять лет назад, – Желябов повернулся к Морозову. – Вы, господин партизанский методист, в этой тюрьме тоже посидели. И как, по-вашему, можно устроить оттуда побег?

– Ну… – Морозов помолчал. – Мирского ведь не вечно будут в ДПЗ держать. Начнут возить на допросы и очные ставки, затем, скорее всего, переведут в Петропавловку, или в Литовский замок… Значит, можно попытаться перехватить его в карете…

– Нет! – пристукнул кулаком по столу Желябов так, что стаканы зазвенели в подстаканниках. – Нам сейчас не предателей спасать надо! И не сумасшедших, вроде Нечаева! Надо сначала главное ДЕЛО сделать!

– Я согласна с Андреем! – сказала Перовская.

– Я тоже, – тут же отозвался Тихомиров.

Михайлов оглядел присутствующих, помедлил секунду и заявил:

– И я.

Желябов снова развернулся к Морозову:

– Вы остаётесь в меньшинстве. Впрочем, – усмехнулся он, – кажется, это уже стало традицией…

Морозов пожал плечами, буркнул:

– Если все против моего предложения… Я же понимаю. Я поддерживаю общее решение.

* * *

Байков дождался, когда приведут Кадило, вручил ему официальную бумагу с печатью.

– Это тебе отмазка, – сказал Байков, усмехаясь. – Для твоего страшного пристава Надеждина… А теперь – пойдём. Так и быть, как важного гостя, до дверей провожу.

Они вместе вышли из здания.

Кадило тут же начал блаженно жмуриться под яркими солнечными лучами.

– Что, брат, несладко в камере? – спросил Байков, краем глаза оглядывая набережную.

– Ничего, жить и тут можно, – ответил Кадило. – Только вот холодновато… И клопы кусают.

Байков оглядел его измятую форму.