Юрий Авербах - О чем молчат фигуры

• Название: О чем молчат фигуры
• Автор: Юрий Авербах
• Издательство: РИПОЛ-Классик
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7905-4946-5

Автор, бывший очевидцем и активным участником самых острых коллизий, сотрясавших порой весь шахматный мир, откровенно рассказывает о том, что десятилетиями таилось за семью печатями.

Книга рассчитана на всех любителей шахмат, и не только на них.

Фотографии из архива музея шахмат ЦДШ и личного архива Ю. Авербаха.

В файле отсутствуют 102–103 страницы книги (прим. верстальщика FB2).

---

«Эти цифры чрезвычайно характерны в том отношении, что представляют собой безусловно новый этап нашего шахматно-шашечного движения. Никто не может после этого говорить о том, что остался пустым, неосуществленным лозунг, данный нами еще в 1924 г. на заре нашего организованного шахматно-шашечного движения: „Дорога шахматам в рабочую среду, шахматы — в рабочую массу“».

Однако политизация шахмат нравилась далеко не всем. И когда «Шахматный листок» в том же 1929 году разослал читателям анкету, в которой среди других был вопрос: «Чем вы объясняете снижение тиража журнала?», то были получены следующие ответы:

«Шахматы для шахмат, — пишет один читатель, — статьи Крыленко и его подпевал вносят распад и раскол в среду организации и сулят гибель дела, а не расцвет. Примечание к статье Кмоха о матче (речь идет о матче Алехин — Боголюбов на первенство мира. — Ю. А.), что Алехин и Боголюбов для нас антиобщественники, не способствуют успеху „Шахматного листка“». Другой читатель предлагает: «…Избавить читателей от глупых статей Крыленко, зря занимающих место». Третий отмечает: «Журнал не политический, а шахматный, поэтому должен касаться только шахмат». Четвертый констатирует: «Много ненужной и бесполезной политики, ничего общего с шахматами не имеющей».

Любопытен следующий ответ: «Как шахматист-любитель, я требую от своего журнала большего углубления в шахматы: о политике я могу читать в газетах и других журналах».

В ответ на вопрос: «Какие новые отделы вы считаете нужным открыть в журнале?», один из читателей отвечает: «Взамен революционного, возглавляемого товарищем Крыленко, усилить отдел шахматных партий». Или еще один ответ: «Желательно статьи Крыленко видеть не в „Шахматном листке“, а в других журналах, больше содержанию статей соответствующих».

Подобных отзывов, видимо, было немало. И это вызвало появление в «Шахматном листке» большой (4 полосы) и гневной передовой самого Крыленко, к тому времени ставшего прокурором РСФСР, под названием «Еще о политике в шахматах». Чисто по-прокурорски он отметил, что только анонимным характером анкеты можно объяснить эту своеобразную политическую «смелость» отвечающих. «Пламенный трибун революции», как иногда называли Крыленко, немедленно дает политическую оценку подобным ответам:

«…Эти люди, вопящие теперь против политики, на самом деле тем самым творят политику, только политику иную, чем та, которую творим мы, политику враждебную нам и враждебную трудящимся массам».

А отсюда вытекает финальный абзац статьи:

«Исполбюро будет еще с большей резкостью подчеркивать политические моменты в своем руководстве, еще более резко проводить лозунг Шахматы — орудие политики. С этого момента, — снова по-прокурорски угрожающе заключает Крыленко, — сторонники лозунга Шахматы вне политики — наши враги».

В статье Крыленко говорится и о судьбе журнала «Шахматы», с 1922 года издававшегося шахматистом, литератором и историком Н. И. Грековым. Отметив ряд достоинств журнала — академизм, теоретическую ценность помещаемых в нем комментариев к партиям и статей, он называет и его основной недостаток — «журнал принципиально аполитичен, за все время в нем не было помешено ни одной политической статьи». И тут в Крыленко снова проснулся прокурор: «Для той категории политиков, о которой мы писали выше, этот журнал был находкой — он объективно был центром, вокруг которого они группировались, он был их политическим знаменем. И недаром же в ряде анкет пишут о том, что если политика будет занимать место в „Шахматном листке“, они уйдут в „Шахматы“. Мы можем их разочаровать. „Шахматы“ больше существовать не будут!», не без злорадства отвечает Крыленко.

Казалось, после всего сказанного об этом журнале критике будет подвергнут его издатель — редактор Греков. Однако здесь неожиданно у Крыленко проявляются человеческие нотки. Он заявляет, что не считает нужным проявлять по отношению к Грекову какие-либо репрессивные меры. «Н. И. Грекова мы не хотим заподозрить в каком бы то ни было отношении, он — достаточно известная фигура в шахматной среде, и данных, которые бросили бы на него какую-либо тень с какой-либо стороны, у нас нет». Крыленко даже предложил трудоустроить Николая Ивановича…

Здесь стоит остановиться на экономическом положении страны. После отмены НЭПа и начала коллективизации, а затем и индустриализации оно значительно ухудшилось. Проводимые с кавалерийским наскоком преобразования шли с трудом, вызывая недовольство самых различных слоев населения. И чтобы исключить всяческое сопротивление, в конце 20-х — начале 30-х годов И. Сталин, ставший фактически единоличным диктатором, проводит один за другим ряд громких политических процессов — «Шахтинское дело», «Промпартии», «Крестьянской партии» и меньшевиков. На всех этих процессах государственным обвинителем выступает Крыленко. У процессов есть и другая цель — свалить вину за неудачи на капиталистическое окружение, остатки недобитых классовых врагов, «вредителей» и политических противников. С этой точки зрения «меньшевики» явились идеальной мишенью. Среди тех, кто попал на скамью подсудимых, оказался проблемист с мировым именем Л. Б. Залкинд, руководитель Всесоюзного объединения любителей задач и этюдов. О судьбе Льва Борисовича Залкинда и о положении дел с композицией мы уже рассказывали раньше. Отметим только, что по отношению к собрату-шахматисту Крыленко на процессе не проявил ни малейшего снисхождения. Для фанатика-коммуниста он был политическим врагом и, значит, заслуживал самого сурового наказания. Ему впаяли 8 лет лагерей.

Дело меньшевиков было последним процессом, на котором Крыленко выступал в качестве государственного обвинителя. В 1931 году его назначили народным комиссаром юстиции РСФСР, освободив от обязанностей прокурора. То ли Сталину не нравилась его прямолинейность и отсутствие гибкости, то ли самому Крыленко хотелось освободиться от этой работы. Будучи наркомом юстиции, он занимался вопросами так называемой «социалистической законности». Как написано в энциклопедическом справочнике «СССР» издания 1979 года — «Один из первых руководителей советской юстиции Крыленко дал правильную марксистскую трактовку права, его материальной обусловленности, классовой сущности, назначения». Однако там не написано, что он поддерживал постулат Вышинского, гласящий: «Для признания обвиняемого виновным в измене Родине, шпионаже и диверсии, в любом контрреволюционном преступлении никаких доказательств не требуется. Достаточно одного признания вины самим обвиняемым». А как мы знаем, признания выколачивались любыми способами, в том числе истязаниями и пытками. «На органах юстиции, — писал Крыленко в 1935 году, — лежит задача предвидеть все возможные вылазки классового врага, умело распознать их и направить против врага мощное оружие репрессий, которое дано им в руки». Несмотря на то, что Крыленко не раз демонстрировал свою лояльность сталинскому режиму, его звезда начинает закатываться. Так на XVII съезде партии (1934 г.) его не выбрали в ЦК. Это был тревожный сигнал.

Осенью 1935 года я впервые посетил Московский шахматный клуб, который находился тогда на Ильинке, в помещении Народного комиссариата юстиции. Там в первый и единственный раз я увидел Крыленко, который, переходя от стола к столу, наблюдал за игравшимися партиями. Он оказался небольшого роста, с бритой, гладкой как бильярдный шар большой головой. На нем был темно-синий френч, а на ногах сапоги. Меня поразили его глаза, большие, с красноватым оттенком. Много позднее я понял, что это были глаза систематически не высыпавшегося человека.

И было от чего! В конце 1934 года убили С. М. Кирова, и Наркомат юстиции готовил показательные процессы троцкистов и бухаринцев. Крыленко оставался одним из немногих уцелевших соратников Ленина. Понимал ли он, что и над ним нависает разящий меч сталинского правосудия? В начале 1938 года в «Правде» появилась карикатура — лобастый человек, в котором легко можно было узнать руководителя советских шахмат, в альпинистском снаряжении, с ледорубом в руке, сидя на пеньке, играет в шахматы. Как известно, Крыленко, кроме шахмат, активно занимался альпинизмом, сам совершал высокогорные восхождения. Из газеты можно было узнать, что работа Наркомюста подвергнута на сессии Верховного Совета страны самой жесткой критике. И когда был опубликован новый состав правительства, Крыленко в нем уже не оказалось. А 4-й номер газеты «64» от 20 января не содержал ни одного слова о шахматах. Он целиком был посвящен итогам сессии Верховного Совета СССР и решениям очередного Пленума ЦК ВКП(б). Постановление Пленума называлось так: «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям: исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». В этом решении говорилось, что «еще не вскрыты и не разоблачены отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, старающиеся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против членов партии».