Анджей Ваевский - Сноходец

• Название: Сноходец
• Автор: Анджей Ваевский
• Жанр: Ужасы и Мистика

"Ощущение, словно меня ночью бросили в полынью. И я хватаюсь руками за кромку льда, пытаясь выбраться, но он обламывается, крошится. Меня вот-вот утянет в эту вымораживающую черноту. И все же я настолько хочу жить, что даже не замерзаю, и верю, что придет рассвет, выкрасит небо цветом васильков, и я увижу путь, по которому смогу пойти, оставив за спиной эти темные воды".

Наш мир, наше время. Наши люди, которые не всегда люди, хоть мы и видим их такими. И иногда среди нас встречаются те, кто охраняет наши сны.

---

Она все же простыла и заболела, но произошло это на следующий день, когда вернулась к себе. Приехал Сашка — пора в командировку. Вечером выезжали, чтобы ранним утром быть в Одессе. На этот раз ехали втроем. Увязался кум Сашки, да и лишние руки не помешают: предстояла большая закупка. Яринка не пожаловалась на самочувствие, просто собралась и села в машину. То, что девушку лихорадит, Сашка понял уже под Белой Церковью — сто километров от Киева. Не возвращаться же.

— Вот что мне с вами делать? У одного зуб болит, вторая с температурой под сороковник?

— Под тридцать восемь, — попытка оправдаться.

— А не один черт? Ладно, хрен с вами, но лекарство пить будете на ходу, фиг я вам пикничок устрою.

Лекарством оказалась водка с перцем. И боль заглушит, и температуру собьет. Народная медицина, причем, безотказная. В последнем девушка убедилась, когда по приезде в Одессу поняла: лихорадка ушла, и самочувствие более чем приемлемое. А когда вернулись в Киев, то Яринку ждал сюрприз, которого не ожидала. Сашка договорился со своим другом, участковым, и уж неизвестно, за какой бакшиш, но тот выписал девушке временное удостоверение, которое выдают вместо паспорта, когда нет бланков.

— Только не попадай в неприятности, иначе — мой дом тюрьма, — попросил участковый девушку, вручая документ.

Прошло две недели, и Яринка забеспокоилась о своем работодателе. Обычно каждую пятницу поездка, а тут ни слуху ни духу. Приехав в магазин, девушка обнаружила незнакомых людей. Павильон игрушек переделывали в цветочный. Не спрашивая никого, Яринка поехала домой к начальнику. Дверь ей открыла мать, работавшая бухгалтером в магазине сына. Заплаканная женщина молча показала на комнату. Девушка вошла и опешила. В квартире не осталось ничего, что могло представлять хоть какую-то материальную ценность. Завернувшись в старое одеяло, на полу спал пьяный Сашка. Кум пытался его разбудить, или хотя бы поднять и вытащить из квартиры. Во дворе ждала машина. Яринка ничего не понимала, ведь ее начальник никогда не пил. Не то чтобы чуть-чуть по праздникам, не пил вообще, был закодирован. И вдруг такое. Плачущая мать сбивчиво рассказала, что две недели назад в аварии погибли Сашкины жена и сын. И тот сорвался. В считанные дни пропил все: машину, магазин, все, что было в квартире. Пропил бы и квартиру, но успели забрать документы, так что не смог. Яринка стояла, слушала. И молчала. Она была настолько шокирована случившейся трагедией, что не находила слов. Никаких.

Пройдет совсем немного времени, и когда Яринка спросит Рустама, давно ли он видел Нюму, а то она увидеться не прочь, соскучилась, то услышит в ответ:

— Прости, я не хотел, чтобы ты это узнала от меня, потому молчал. Убили Нюму.

Все, что только начало строиться, рассыпалось в прах. Сашка Круглый больше никогда не станет прежним. Ему так шла эта фамилия: маленького роста, полноватый, круглый, как шарик. Всегда веселый, смешливый дядька. Ссохся, спился, потерял смысл жизни. Сашка Науменко — Нюма, беззаботный аферист-картежник, учитель выживания. И просто друг, и хороший человек. Когда-то он был в союзной сборной по регби. На чемпионате во Франции по нему прошлись две команды, переломав едва не все кости. Хирурги долго собирали. Выжил. Только нет теперь Сашки.

Аллка уехала. Как-то вскорости после ее отъезда заболела Галина Капитоновна, старушка, у которой снимали комнату. Приехала внучка, нужно было искать новое жилье. Вот только больше нет работы, и денег нет. И что делать — опять неразрешенный вопрос.

Это было как насмешка судьбы. Когда все рушится, когда хлипкий лед крошится под ладонями, не позволяя выбраться. И такие теплые, такие любящие и заботливые они — Андрей и Светлана Трофимовна. И неизмеримый стыд за себя, потому что недостойна их любви.

— Ирочка, мои друзья из Германии открывают здесь туристическое агентство и хотят, чтобы я его возглавила. Или нашла человека на это место. А мне два года до министерской пенсии, я не могу. Я посмотрела по своим и поняла, что ты, как никто другой, подходишь.

— Светлана Трофимовна, да вы что? Я не справлюсь!

— Именно, что справишься. Я ведь все время наблюдаю за тобой и давно поняла, что нет ничего, с чем бы ты не справилась.

И все же Яринка отказалась. Не смогла связать себя с этой семьей, с этой женщиной настолько. Жгучий стыд разъедал девушку изнутри. За то, что она вот такая: ни дома, ни работы, ни семьи, волчий билет вместо паспорта. И где-то там, в России — маленькая Маргошка, увезенная Марией. И болит малышка, горит незатухающим огнем в груди. Увидеть хотя бы на миг. Разбить это треклятое небо, лишь бы увидеть. Нет, не могла Яринка со всеми своими проблемами свалиться в эту семью. Не могла решать свои проблемы магическими силами. Иначе расплата уничтожила бы все, чего добилась. Слишком уж хорошей и доброй была Светлана Трофимовна, слишком заботливо и трепетно относилась к той, кого мечтала видеть дочерью. Только не такую дочку ей надо. И надо разорвать эту связь, пока не поздно.

— Андрей, я ухожу от тебя, — тихий голос, ровный тон. Пора поставить точку.

— Я понимаю, у тебя сегодня день рождения, ты развлекаешься. Шутка удалась.

— Это не шутка, я действительно ухожу от тебя.

— Я убью тебя, — спокойный и тихий ответ. И только цепкие длинные пальцы сомкнулись на шее девушки. Будущий врач знал, как правильно душить. Яринка не сопротивлялась. Ей вдруг стало легко, словно освобождалась от всего. Все, что болело, уходило с воздухом. Так и надо, так завершится ее путь. Все правильно. Она стояла спиной к стене перехода и медленно сползала вниз, ускользая из сознания. Никто не обратил внимания на прижавшуюся к стене парочку, мало ли, почему они так близко, влюбленные же. Зыбкую кисею пути в небытие разорвал крик Юльки:

— Алик! Куда ты смотришь?! Он же убьет ее!

Долговязая девица с разбега врезалась в Андрея, наваливаясь всем весом, отталкивая его в сторону. Зашевелились и остальные, скрутив Андрея и не позволяя ему приблизиться к Яринке. Подошел Руслан Ромеро — полуиспанец, прозванный "котенком" за выражение лица. Он поднял девушку, взвалил себе на плечо и сказал, что отнесет к себе. Золотая сеть звенела так, что Яринка оглохла.

Апатия разрушенного призрачного рая накатывала все сильнее. К тому же, жить постоянно у Руслана не представлялось возможным: вернулась мать из командировки, и пора было освободить квартиру, дабы не подставлять друга. Куда идти теперь — без понятия. Опять гулять ночью по городу, отсыпаясь днем в метро.

— Ален, ты что, слепая? Ребенка трясет, лица на ней нет. Отведи домой, а я пока присмотрю за цветами, — Юрка Ворона дал распоряжения своей квартирантке, едва увидел осунувшуюся изможденную Яринку.

Нормальная квартира, ванная и постель. Впервые за полторы недели. Почти счастье. И хлопочущая со стряпней Аленка — ребенка надо накормить. Ругающаяся, что девушка сразу не сказала, что осталась без жилья, уж место бы нашлось, свои ведь.

Сполохи огня

— Ты просто маленький котенок, волею судеб родившийся среди городской суеты. Наивное хрупкое ранимое создание, доверчивое, ищущее тепла. То тут, то там мелькает рыжий пушистый комочек в поисках обычного уюта, защиты от суровых законов каменных джунглей. Как мало нужно тебе для счастья — просто согреться в ласковых ладонях, укрыться от пронизывающего насквозь колючего ветра. Изо дня в день, из ночи в ночь ты доверчиво заглядываешь в наглухо закрытые окна людских сердец, так безнадежно и обреченно. Прельщенный мнимым теплом освещенного стекла ты робко царапаешься в раму — пустите, я не займу много места, я буду приносить только радость, только улыбки на ваши лица, и, возможно, вам тоже станет теплей и не так одиноко со мной. Но людские сердца глухи, они не слышат твоего робкого царапанья, не замечают, не пускают. В очередной раз отчаявшись достучаться, ты приходишь ко мне. Такому же рыжему и бездомному. И мы садимся рядом и делимся наболевшим, а потом сворачиваемся в один пушистый клубок, пытаясь хоть немного отогреть друг друга. Это не дружба и не любовь, это просто одинаковость боли. А потом ты снова уходишь к своим окнам, ты отчаянный, не теряешь надежды. И иногда случается так, что кто-то открывает окно. Нет, не впускает тебя к себе, а просто приоткрывает створку и протягивает руку доверчивому котенку — живой пушистой игрушке. А ты веришь, ты ведь такой доверчивый. Нежишься в тепле протянутой ладони, отдаешь всего себя этому теплу, растворяешься в нежности, радуешься, что наконец-то, наконец-то нашел… и долго недоуменно хлопаешь ресницами, когда окно вдруг резко закрывается и еще миг назад ласкавшая тебя ладонь исчезает за прочным прозрачным барьером стекла. Ты все еще не веришь в случившееся, не понимаешь, что тобой уже наигрались и долго еще царапаешься и толкаешься в запертое изнутри окно в надежде, что чудо повторится. Но этого не случается. И тогда к тебе приходит понимание того, что тебя просто обманули. Больно, невыносимо больно. Лучше бы это окно никогда не открывалось — думаешь ты. Но еще долго, очень долго будешь оглядываться в наивной детской надежде повторения чуда, и каждый раз будет еще больней вспоминать о том мимолетном тепле, что было подарено. По странному нелепому стечению обстоятельств мы с тобой совпадаем. И случается так, что мы вместе зализываем одинаковые раны от того, что нами наигрались. Вместе не так болит, да? Просто два странных рыжих зверька в серых каменных джунглях городского холода. Сполохи огня.