Хелене Ури - Лучшие из нас

• Название: Лучшие из нас
• Автор: Хелене Ури
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01337-5

Большой роман из университетской жизни, повествующий о страстях и огромных амбициях, о высоких целях и цене, которую приходится платить за их достижение, о любви, интригах и умопомрачительных авантюрах.

---

— Если бы она хотя бы выразила сожаление, почувствовала себя пристыженной, — рассказывал он потом Нанне, спеша домой по району Адамстюен. Пальцы руки, держащей телефон, покалывало от мороза даже сквозь перчатку.

Ринкель пришла в ярость. «„РЕВ 21“ — это мой проект», — повторяла она снова и снова. В последний раз она это прокричала, а лицо ее раскраснелось и стало страшным. Потом она взяла себя в руки, словно признавая проигрыш, ей больше ничего не оставалось, кроме как отнекиваться и таким образом отодвигать от себя правду, откладывая на какое-то время неизбежное.

Что бы ею ни двигало, Эдит Ринкель отрицала все с первой до последней секунды и даже сказала, что, скорее всего, кто-то украл этот проект у нее самой.

— Боже мой, — произнес гневный голос Нанны на другом конце провода. — Бедная Эдит, — сказала она потом, уже спокойнее. — Бедная Эдит, — повторила Нанна, — должно быть, она в отчаянии.

— Да, — сказал Пол, и они закончили разговор, сейчас им было больше нечего сказать друг другу.

В отчаянии — вот правильное определение. И он никогда не забудет лица Ринкель, сурового и несчастного, почти неузнаваемого: красивые черты расплылись, размазались, глаза остались такими же светлыми, как обычно, вот только желтое кольцо вокруг зрачков стало таким отчетливым, как никогда раньше. Ее лицо совершенно обнажилось, оно было таким беззащитным, каким бывает лицо человека либо глубоко униженного, либо пребывающего в высшей степени экстаза.

Лекция Пола в то утро не войдет в историю как одно из его наивысших достижений. Молодой любовник Ринкель, Александр Плейн (Пол сверился со списком студентов, посещающих его лекции), сидел за одной из последних парт. У него были русые волосы, довольно длинные, вьющиеся, почти кудрявые, и вытянутое мальчишеское лицо. Пол был вынужден против воли признать, что Александр красив и довольно сообразителен. Он принадлежал к числу студентов, которые слушали и понимали преподавателя.

Пол сразу обратил внимание на то, что все сорок три студента, собравшиеся в это утро в аудитории 64ФЛ, ожидают интересной лекции. Сорок три гладких, по-зимнему бледных незавершенных овала. Он поздоровался и замолчал. Потом Пол сосредоточился и рассказал об одной из двух статей, которые собирался рассмотреть на сегодняшней лекции. Это заняло примерно полторы минуты. Затем пятнадцать секунд он читал название второй статьи, после чего начал свои рассуждения, закашлялся, снова стал говорить, но сдался и заставил студентов отвечать на одно из старых экзаменационных заданий. (Он помнил это задание, потому что сам сформулировал его прошлой весной: «Широко известная футуристическо-лингвистическая гипотеза такова: все сильные глаголы будут склоняться по парадигме слабых. Расскажите, к чему могут привести такие изменения с точки зрения языкознания».)

Когда его время истекло (два часа, во время которых он отсутствовал в аудитории, хотя тело его, вне всякого сомнения, присутствовало там: оно постоянно поглядывало на часы, предпринимало беспомощные попытки что-то объяснить, отвечало невпопад и испытывало неловкость), он прямиком направился в кабинет Нанны.

— Что будем делать? — спросил он, не успев закрыть за собой дверь.

— Как твои дела, Пол?

— Плохо. Что мы будем с ней делать?

— Не знаю, — сказала Нанна. — Ты кому-нибудь рассказывал о случившемся?

— Нет.

— И не рассказывай.

— Ты слишком добра, Нанна.

— О нет, совсем нет. Я думаю не об Эдит. В первую очередь не о ней. Мы должны всеми силами защитить «РЕВ 21».

— Но мы должны рассказать Паульсену.

— Да, мы должны проинформировать руководство. Ты или я?

— Определенно, никто из нас не испытывает желания сделать это, — ответил Пол со смешком, который не выражал никакой радости.

— Это моя ответственность, — произнесла Нанна. — Я избавлю тебя от этого.

— Спасибо. — Пол испытывал неподдельную благодарность, сам он больше не хотел иметь ничего общего с этим отвратительным делом, но в то же время он чувствовал, что предает Нанну: она была бледна и выглядела уставшей, под глазами у нее лежали круги.

— Ты уверена? — начал он. Она кивнула, поднялась и направилась к нему. «Какая же она низенькая», — успел подумать он, пока она не подошла так близко, что Пол вообще перестал думать. Он обхватил ее руками, сначала как заботливый старший брат, как тот, кто защитит ее от всего зла этого мира. Но когда Нанна подняла к нему лицо, он наклонился и стал целовать ее лоб, нос, и наконец, губы, он целовал ее, как влюбленный мужчина влюбленную женщину. Однако старший брат никуда не делся, и желание защитить ее было так же велико, как и желание обладать ею, нежность так же сильна, как и вожделение. Но больше всего он чувствовал единение с нею, то, что они вдвоем — Пол и Нанна — вместе противостоят другим, хотя лично ему было не очень понятно, кто такие эти «другие». Ринкель — ладно, но ведь она одна.

— Мы справимся, Нанна, — шептал Пол, а она водила кончиком носа по его нижней губе. — Мы все преодолеем, как говорил мой дедушка, — продолжил он и поцеловал ее в уголок рта, который в ответ на это поднялся кверху.

— Ты такой славный, Пол.

— Я не славный, я… крутой, я нахальный, и я возбужден, — сказал Пол, и руки его отважно заскользили по всему ее телу до тех пор, пока Нанна, тяжело дыша, не напомнила ему, что они находятся на рабочем месте.

Через несколько часов в кабинете заведующего кафедрой Паульсена Эдит Ринкель твердо отстаивала свою невиновность и продолжала упрямо утверждать, что, по всей видимости, кто-то украл ее бумаги. На Паульсена, так же как и на начальницу администрации, приглашенную на встречу, твердое сопротивление Ринкель действовало не лучшим образом. Ее непреклонность вызывала у них неприязнь. Ее поднятый подбородок и сухие горящие глаза еще больше усложняли ситуацию.

Эдит Ринкель значительно облегчила бы себе жизнь, если бы ответила за совершенный поступок. Но нет.

— Это мой проект, — утверждала Эдит Ринкель. Она никогда ничего не воровала. «РЕВ 21» — это ее проект.

— Но, дорогая моя Эдит, — сказал Фред Паульсен, пытаясь воззвать к ее разуму, — как же тогда подобное могло произойти?

Но, разумеется, Эдит Ринкель не могла объяснить случившееся.

— Я не знаю, — проговорила она, на какой-то миг в голосе ее послышалась беспомощность, но высокомерие моментально взяло верх. — Я не имею ни малейшего представления. Разве не ваша обязанность выяснить это?

— Но не будет ли лучше, — начал Паульсен, — для вас, для кафедры, для всех сторон, если вы просто признаете…

— Нет, — оборвала его Эдит Ринкель, задирая подбородок еще выше и улыбаясь ему всезнающей высокомерной улыбкой, и Паульсену показалось, что она выглядит точно так же, как в тот день много-много лет назад, когда были выставлены все оценки и она получила «отлично», в то время как он (совершенно незаслуженно, разумеется, но иногда человеку может не повезти с вопросом) заработал «удовлетворительно».

— Эдит, — мягко сказал он, поскольку не являлся человеком, позволяющим мелким и незначительным эпизодам из прошлого влиять на оценку нынешней ситуации. — Я просто хочу помочь тебе.

— Ах вот как, — ответила Эдит.

Паульсен придал своему лицу одно из самых любимых им выражений: милосердное, примирительное, лицо исповедника. Он смотрел на нее и ободряюще поддакивал.

— Ну хорошо, — сказала Эдит. — Я подумала. И мне кажется, что кто-то когда-то влез в мой кабинет и рылся в моих бумагах.

— Да, — поддержал ее Паульсен.

— Это случилось, когда я была в США, — продолжала Эдит. Больше ей ничего не надо было говорить. И Паульсен, и начальница администрации прекрасно знали, что они с Нанной работали в Чикагском университете в одно и то же время. Паульсен взял одну из своих взвешенных пауз, а потом ответил. Он говорил очень медленно:

— Я не верю… это так умно с твоей стороны, Эдит. То, что ты сейчас выдумываешь… это звучит настолько абсурдно, что принесет тебе намного больше вреда, чем пользы. — Он сделал еще одну паузу и продолжил еще медленнее, словно очень осторожно подбирал слова: — О тебе уже ходит немало слухов, Эдит. Болтают о твоих… отношениях с молодыми студентами. И говорят, что ты не впервые… совершаешь… кражу.

Эдит встала, не глядя ни на кого из присутствующих, спокойно вышла из кабинета Паульсена и спустилась по лестнице на два этажа ниже в свой собственный. Там она осталась до глубокого вечера и только в одиннадцатом часу ушла домой. Больше она ни с кем не разговаривала.

На протяжении нескольких недель до этого коридоры были полны слухов об Эдит Ринкель и ее скандальной связи с совсем молоденьким студентом Александром Плейном. Сейчас поползли новые слухи, подпитывающие уже циркулирующие сплетни о ней. И скоро все научные сотрудники, приглашенные преподаватели, административные работники и студенты кафедры футуристической лингвистики узнают, что Эдит Ринкель не просто развратница и прелюбодейка, не только неприятная и заносчивая дама, она еще и нечестная, просто-напросто воровка. Говорят, что Эдит Ринкель попыталась украсть проект у Нанны Клев. Все дело в ее постоянном стремлении быть лучше всех, скажет кто-то. Да, это все жажда славы и признания, подтвердят другие. Она мне никогда не нравилась, прошепчет один. А кому она нравилась, засмеется второй.