Хелене Ури - Лучшие из нас

• Название: Лучшие из нас
• Автор: Хелене Ури
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01337-5

Большой роман из университетской жизни, повествующий о страстях и огромных амбициях, о высоких целях и цене, которую приходится платить за их достижение, о любви, интригах и умопомрачительных авантюрах.

---

Марен Бентсен так боится, что в один прекрасный день ее фантазия иссякнет, что каждый понедельник, когда к ней приходит Пол, говорит об этом. В их разговоре на эту тему реплики известны каждому из собеседников, и они обмениваются ими в привычной последовательности:

— А что если однажды утром я проснусь, а мне больше не о чем будет писать? — говорит мама Полу.

— Попробуй написать не любовный роман, а что-нибудь другое, — всегда отвечает Пол, уверенный в том, что мама может работать в разных литературных жанрах, а не только в привычном.

— Это не любовные романы!

— Хорошо, хорошо. Как хочешь, — говорит тогда Пол, и в этой реплике выражено то, что он молод, что он бунтарь и что он, как сотрудник университета, в культурном отношении превосходит ее. Мама улыбается, но не отвечает, и Пол ободряюще продолжает: — Напиши что-нибудь другое!

— Я не могу, — отвечает мама.

— Ты не можешь этого знать, пока не попробуешь, — всегда замечает на это Пол.

— Только представь, что я больше не смогу писать! — постоянно возражает мама.

— Ну и что? — говорит тогда он. — Ты можешь выйти на пенсию раньше срока, гулять, путешествовать, общаться с подругами.

— Но моя жизнь — это книги, — сообщает Марен Бентсен Полу.

— Все будет хорошо, мама, — успокаивает ее Пол, и на этом утверждении завершается ритуальная часть разговора и они переходят к обсуждению других вещей.

Пол сидел на сине-сером диване, обтянутом бархатом, и ждал, когда мама приготовит чай. В комнате царил беспорядок. Рядом с Полом на диване лежала стопка рукописей, на столе и на полу — кипы книг. Под креслом — мягкие клубы пыли, а на столе — три полупустые чашки чая. Но все так и должно быть. В мамином доме никогда не было образцового порядка, мама не принадлежит к людям, которые озабочены чистотой поверхностей, наведением порядка в платяных шкафах и чисткой серебра.

С того места, где сидел Пол, ему была видна соседняя комната. Ее они обычно именуют библиотекой. Здесь находятся книжные полки, занимающие пространство от пола до потолка, над окнами и под ними, и старый потертый шезлонг. Мама всегда много читала, к тому же она тщательно готовится к написанию каждой серии книг.

Марен Бентсен — образованная женщина. Иначе и быть не может, если тебе предстоит написать пятнадцать томов о жизни в XIX веке на хлопковой плантации в Южной Каролине или тринадцать томов о жизни в XVIII веке на большом хуторе на острове Йэрен. Мама работает над книгами в маленькой комнате, которую они с Полом называют будуаром Паулетты (с течением времени это название из шуточного превратилось в абсолютно нейтральное обозначение рабочего кабинета мамы, принятое между ней и сыном).

В будуар Паулетты не ступала ничья нога, кроме мамы и Пола. Когда в доме гости, эта комната запирается. Стены здесь когда-то были кремовыми, теперь они имеют цвет слабого чая. Комната очень маленькая, и поэтому потолок кажется выше, чем он есть на самом деле. Окно выходит на задний двор. Мамин компьютер (который довольно часто заменяется более новой моделью) стоит на старинном секретере из орехового дерева. Это мебель времен бабушки. В секретере имеется несколько рядов крошечных ящичков, каждый из которых снабжен ручкой из слоновой кости. В детстве Пол обожал копаться в этих ящичках. В одном из них, в маленькой черной лаковой коробочке на шелковой подушечке лежит папино кольцо из серебряной фольги.

У секретера стоит офисный стул 70-х годов, на четырех колесах, обтянутый пятнистым шерстяным материалом. Больше никакой мебели в комнате нет, только огромная книжная полка, на которой находится собрание сочинений Паулетты Рос, включая переводы. Две стены почти полностью покрыты вырезками из газет, которые когда-то по какой-то причине показались маме интересными и были кнопками пришпилены к стене, после чего о них забыли. К двери прикреплены латунные крючки, здесь висит пурпурный халат из толстенного бархата на золотистой ватной подкладке. На спине и рукавах вышиты персонажи известных сказок: тролли и принцессы, Аскеладден, Растяпа-Ханс, Дюймовочка, три козлика Брюсе, Пончик. На правом нагрудном кармане вышиты инициалы ПР, а на левом — МБ. Этот халат Пол подарил маме на 55-летие. Она обожает его. Кому бы такое не понравилось? Она называет его «мой писательский халат» и утверждает, что теперь без него не может сочинять.

Пол выглянул в окно, покрытое слоем пыли и грязи, из-за чего пронзительный синий сентябрьский воздух казался менее прозрачным, менее резким. Звук движущегося по улице Киркевейен транспорта доносился сюда отдаленным шумом. «Нанна. Нанна», — снова произносит он имя, которое после встречи, состоявшейся несколько часов назад, успел повторить бесчисленное количество раз. Нанна. Чем она сейчас занимается? Где она?

Каждую новую женщину, с которой Пол начинает встречаться, он сравнивает с одной из героинь маминых книг: Сандрой из «Русалок», Терезой с черными как смоль волосами до пояса или с румяной Гюдрюн из «Рассказов о хуторянках». Он делает это неосознанно. Нанна у него слилась с образом Ханны, одной из героинь последней серии маминых книг, хрупкой светловолосой девушкой, похожей на эльфа, с узким носом, «который придавал ей изысканный, почти аристократичный вид», как написано на одной из первых страниц. Фантазия Пола наделила Нанну узким носом Ханны, но на самом деле у Нанны далеко не узкий нос, в действительности он довольно широкий. Но Пол никогда не узнает об этом и всегда будет продолжать думать о Нанне как о женщине с узким, «почти аристократичным» носом.

— Держи, Пол, — сказала мама, возвращаясь в гостиную. Она протянула сыну дымящуюся кружку чая. — А где наши кокосовые булочки?

— Спасибо, — ответил Пол. — Прости. Я забыл про них. Они, наверное, сломались.

Он подвинулся ближе к краю дивана, вытянул ноги и достал кокосовые булочки из кармана пиджака. Мама взяла теплые, полурастаявшие, покрытые шоколадом булочки. Она покачала головой и улыбнулась, извлекая их из целлофана. Потом поделила их, как обычно: одну отдала Полу, а две оставила себе.

— Теперь рассказывай, — сказала она и посмотрела на Пола. — Нет, погоди немного. Хочу, чтобы, когда ты начнешь, у меня во рту был вкус шоколада. В моей жизни шоколад и любовь неразрывно связаны.

— Ее… ее зовут Нанна.

— И?

— Она работает вместе со мной.

— И?

— У нее узкие ладони и очень светлые волосы.

— Ага. Может, приведешь ее в следующий раз?

— Да! Нет. Не знаю. Я с ней почти не разговаривал. Я пока только… поздоровался с ней. Один раз. На работе. Сегодня. В 13.04.

— И теперь ты ее любишь.

— Да.

— Дорогой Пол. Это похоже на бульварный роман.

— Знаю, мама. Знаю.

— Но это похоже на хороший роман, например на роман, написанный Паулеттой Рос.

— О да, — согласился Пол. — Это хороший роман. Я знаю, что он хороший. Счастливый конец, и все такое.

Пол был вскормлен сказками. В детстве его каждый день кормили двумя вещами, в которые мама всегда верила и продолжает верить: рыбьим жиром и фантазией. Первое ему подносилось на столовой ложке (на серебряной ложке, с выгравированными тремя козликами Брюсе) до чистки зубов, второе — на краю кровати после чистки зубов. Первое — отвратительно неизменное из вечера в вечер, второе — каждый раз непредсказуемое и интересное. Так продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день Пол не отказался пить рыбий жир и не заявил, что стал слишком большим для сказок. Но мамины истории все равно не оставляли его, они присутствовали в их разговорах, в рассказах о папе, в маминых книгах. (А когда Полу исполнилось тридцать, он, не сказав об этом маме, начал принимать рыбий жир в капсулах.)

Мама с сыном разговаривают часами. Они литрами пьют чай, жасминовый чай, который сам по себе сладковат и пахнет духами. Но мама тем не менее кладет в каждую чашку невероятные три чайные ложки с горкой сахара, а сын каждый раз комментирует это чудовищное количество.

Сегодня они говорили о Нанне, конечно, о ней. Трудно представить, что можно беседовать так долго о девушке, о которой они почти ничего не знали. Но ведь и о Феликсе после двух часов под заснеженной елкой можно было сказать не слишком много, а Марен Бентсен написала о нем больше восьмидесяти книг.

Мама придвинулась ближе к сыну. Они склонились друг к другу, очень оживленно разговаривали громкими голосами, жестикулировали, много смеялись. Челка Пола упала ему на лоб, и мама с трудом удержалась от желания осторожно убрать ее.

Эти два рыжеволосых человека одновременно похожи и не похожи. Волосы мамы рыжие, но блеклые. У Пола, возможно, потому, что он унаследовал рыжину как со стороны отца, так и со стороны матери, волосы темно-рыжие, коричневатые. Кожа мамы, вне зависимости от времени года, такая, как у большинства рыжих: тонкая, почти прозрачная, с бледными янтарными веснушками. Южный тип кожи Пола быстро загорает и сохраняет золотистый оттенок до середины зимы. Сейчас шел сентябрь, и Пол все еще был загорелым. Большой треугольный нос Пола может считаться генетическим приветом от Феликса, потому что у мамы нос маленький, с тупым и удивительно мягким кончиком. Пол иногда берет маму за кончик носа и ласково покручивает его, если она скажет что-то, что ему не по вкусу. А вот глаза у них одинаковые: темные и веселые. Они блестят, когда мама с сыном смотрят друг на друга, и отражаются в глазах собеседника.