Борис Крылов - Клипп

• Название: Клипп
• Автор: Борис Крылов
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Кстати, - спросил Стае. - Ты прочел Его Книгу?

Я пожал плечами: что можно ответить? И да и нет.

- Мы, наверное, ошиблись, вот так, напрямик, подсунув Его Книгу, ничего не рассказав, - вздохнул Боб. - Понимаешь, Влад, нам трудно объективно оценивать Его Стихи - все строки имеют для каждого из нас свою тональность, свое настроение, ответную реакцию. Мы предвзятые ценители Его таланта, оставившего в нас индивидуальные отпечатки... - Боб замолчал, не закончив фразы.

Разговор замедлился, сбившись с пути...

- Неужели так просто: надеваешь на шею металлическую игрушку и превращаешься в Нью-Мессию? - спросил я.

- О-хо! Если б все было так просто, как с женщинами! воскликнул Любен. - Голос Тилла У. помогал лишь тем, чьи души оставались живыми, не потерявшими способности деторождения. Он вкладывал в них частицу себя, как семя в благодатную почву... И они покидали Зал, взявшись за руки... Они... голос Любена задрожал. - Конечно, когда он стал популярен, под него подстроились и стар и млад. Так что сегодня невозможно сказать: вот этот действительно страдает и мучается, а этот лишь наигранно закатывает глаза. Знаешь, сколько друзей в одночасье появилось у Тилла У.? И врагов, - добавил Вейн.

- Конечно, - кивнул Любен, - жаль только, что многие из них никогда не слышали Его голоса...

- И не стремятся услышать, - проворчал Молчун.

- Ребята, - перебил я и намекнул, - все же - вас пятеро, м-м?

- Нас пятеро, а ты один! - разозлился Вейн.

- Не ругайся! - закричал на него Стае, - лучше объясни!

- Что тут объяснять, - Любен развел руками - жест обозначал начало импотенции, - мы не можем! Мы фригидны! Усилитель не реагирует на нас! Мы бесплодны - хотим, но не можем.

- Хуже того, - сбивчиво добавил Стас, - сами нуждаемся в живой музыке, как пиявки, привыкшие сосать кровь наркомана. Без нее мы вялы, апатичны, никчемны и слепы...

- Нуждающийся в Его голосе не может петь сам, - подытожил Вейн.

- Тогда почему я, не слышав Его голоса, могу? А как же другие группы? Что, и Джеббер перестал петь? И Джон? И Роберт? Или они не слышали Его? Тилл У. пел только для вас, да?! - разозлился я.

- Отнюдь! - оборвал меня "Квант". - Я не согласен с Вейном. И мы можем петь, но после Тилла У. "Континуум" - бессмыслица.

- Ну, хватит учить, моралист нашелся, - огрызнулся я и спросил: - Что мне делать с диском: на шею надеть?

Все дружно закивали. Дружно-молча.

Я протянул к диску руку. Ребята замерли, ожидающе насторожились. Только Боб, как ученый-теоретик, знающий итог опыта, не сомневающийся в правильности своих постулатов, сложил на груди руки, улыбаясь многозначительно-спокойно.

Я осторожно взял цепочку, приподнял диск, перекатил на ладонь: он пульсировал - измученное живое существо, прячущееся от погони. Или бедро стюардессы...

- Стучит, как сердце, - сказал я.

- Ага! - воскликнул "Квант", глаза его блестели, - а в наших руках, - он протянул-показал свои трясущиеся кисти, он остается безжизненной металлоломиной.

Стас заскрежетал зубами. Боб глубоко вздохнул и подмигнул мне. Только Вейн не выразил своего отношения - как сидел глаза долу, так и продолжал сидеть, напоминая предводителя "тайного" заговора. А Сибилла, стоя у меня за спиной, уже застегивала на моей шее цепочку усилителя.

Я бережно-осторожно спрятал диск под футболкой... он прилип к телу, слился с ним, вторя тактам сердца, ритмам души, призывая ее петь, говорить и читать стихи.

- Ну... - прошипел я, прокашлял иссохшее горло, - чего бы глотнуть, да попробуем спеть?

Эхо радостных возгласов-вздохов послужило мне ответом.

- Для того и собрались! - воскликнул Стас, размахивая палочками. А Любен, подхватив стул, направился к фоно.

- Начинаем? - переспросил Боб.

- Да. Только с чего? - подумал я вслух и вспомнил: Завтра вечером концерт! Хватит ли времени?

- Времени хватит: всегда и на все. - Многозначительно ответил Молчун. - Было бы желание. Так говорил Тилл...

- Тилл У?

- Тилл У. И еще он говорил, что не стоит стучаться в запертые двери - за ними нет ничего, кроме духовной пустоты. Именно ее и прячут от посторонних взглядов... Он говорил, что надо пользоваться тем, что просто, доходчиво, что трогает сердце и душу, и заходить в те двери, в которые пускают, в которые не надо стучаться: за ними нас встретят с радостным нетерпением. Таких, какие мы есть на самом деле... Он нахлынул на наши головы, как сумасшествие, как потоп, он захлестнул нас... - монотонно восторгался Вейн, раскачиваясь из стороны в сторону, как при чтении молитвы. Остается напоследок пропеть: "Славься!". Раза три, для полного кайфа.

Я неспешно обтер ладонью лоб: цирк, да и только. Ребята так убедительно вжились в новые роли, что и я им начал подыгрывать. Единственно, кому перевоплощение не требовалось "Киске", ее роль основана на смене грима, а текст остается тот же. Резонно? Или я, как обычно, несправедлив к Сиби? А к Вейну, Бобу, Любену и Стасу? Их вздохи, крехи, стоны, вопли, крики, объяснения нелогичны, они разнородны и не складываются в едино-законченную мозаику. Столько вопросов к ним накопилось... Или пресс-конференцию отложить? Прочесть, для начала:

"Выходите на улицы, бегите за город,

Ложитесь в траву: смотрите и слушайте!

Птицы, кузнечики, бабочки, мураши

Они умнее нас, они - часть природы.

Они святы в своем неведении

Ложных преимуществ цивилизованности..."

- Что-то не нравится? - спросил Стас.

- Точно сказать не могу... - уклончиво протянул я. Мелькают неуловимые образы, ассоциации... кажется, все это уже было со мной. Или не со мной? Но я знаю, я слышал... чувствовал похожее.

- Ты перестанешь сюсюкать и рассусоливать! - выкрикнул Вейн. Его агрессивность мне не нравилась. Утром, да и возле моря, он был другим. - Разве так важно! К черту твои ассоциации!

- Что в таком случае, важно?

- Подсказать? - прищурилась Сибилла, - вот послушай:

"Не проходи мимо плачущего ребенка:

Любой ребенок - твой ребенок.

Любые слезы - твои слезы.

Детей чужих, как слез чужих - не бывает!

И дети, и слезы - твои!"

- Это ты о чем? - спросил Боб.

Сиби отвернулась, отошла к стене.

- Что? - не понял я. Вейн пожал плечами. Мы переглянулись и подошли к ней.

- Влад, у меня будет ребенок... - прошептала Сибилла, сопя мокрым носом... - от Него.

- Что? - процитировал меня Вейн, вытягивая шею. Я удивленно посмотрел на него: как можно вытянуть то, чего нет?

- У меня будет ребенок! - рявкнула "Киска". - От Него!

- У тебя? От Него? - переспросил Вейн, открыл было рот, но захлебнулся на первой ноте смеха, оглядел Сиби: - По тебе не скажешь!

- Господи, Молчун, ты наивен, как мальчик! - отрывисто произнесла "Киска", - до трех... месяцев... не видно...

- Извините, что вмешиваюсь, но, если мне память не изменяет, уже пять месяцев как... - напомнил Боб. Он так же, как Любен и Стае, стоял рядом, слушая признание Сибиллы. Любен на счет: "семь", а Стас "девять"...

- Не имеет значения! - огрызнулась Сибилла, пытаясь заглушить их счет...

- Сказки братьев Гримм! - оценил Стас, добравшись до пятнадцати - Сиби находилась в глубоком нокауте.

- Да-да, - прошептала она. - Сказочки! Я всю жизнь мечтала иметь ребенка... если хотите знать...

- Твое личное дело, - резко произнес Веян; оставаясь жестким, - где, когда и от кого?

- Это-о... - я соображал медленнее, чем мои друзья, потому влез в разговор, надеясь вернуться на несколько фраз в прошлое:

- Что значит, не имеет значение?

- А разве так важно? - вскинулась "Киска".

- Заколдованный круг, - я покачал головой.

- Лишь одно имеет значение - будешь ты петь или?! Понятно! Но ты, Влад, боишься! - Сиби прищурилась. - И еще: я не уверена, что ты сможешь петь, как Он! Петь не жалея себя. Ты же не веришь! Ни единому нашему слову, сидишь, как в театре марионеток с мороженым в одной руке и с программкой в другой!

Положим, сценария я не знаю. Наоборот, каждая последующая сцена загоняет меня в очередной тупик. Но! Тут Сиби попала не в бровь, а в глаз - разве можно сходу, за полчаса, с бодуна, поверить в бред собачий, даже если тебя уверяют в его стопроцентной реальности пятеро лучших друзей. Зря я вернулся. В Антарктиде было труднее - физически, но проще для головы - сказано делать - делай, не раздумывай. Всякая работа на международной - необходима. Тем паче, что основные обязанности - журналистику - я там забросил, радовался, что голова ни о чем не болит! Пусть начальство думает, пусть думает Гэм или Томми. Мое дело - сторона. Круглое - кати, плоское - тащи. Все!

А тут - край бездонной пропасти! Пой и все тут! Даже если не умеешь. Пой-не-пой!?

Какие еще есть знаки распинания?

Почему край? Почему пропасть? Не захочу - не буду!

А если захочу? Внутри уже бьется, пульсирует. Это не диск, не сердце... Я готов? Я? Утвердительный кивок и - вперед.

Но что петь? Его Стихи? Но они - Его беда, Его печаль. Петь чужое, значит не иметь своего. Петь не то, что хорошо рифмуется, красиво звучит, тянется, как сироп, радуя ухо привычной мажорной интонацией - петь, что пронизывает шерсть, кожу, кости, проникает в душу. Петь о том, что болит, о самом сокровенном. А я от этого отвык. Или не привыкал вовсе. Все мои идиотские выверты - защита души, жаждущей отдать, от бездуш, не желающих понимать.