Игорь Федорцов - Камень, брошенный богом

• Название: Камень, брошенный богом
• Автор: Игорь Федорцов
• Жанр: Фэнтези

По мотивам прочитанной макулатуры и просмотренных киноподелок…

---

— Про Гюнц брехня, — отмел я очевидную глупость.

— Не ровен час, повесят за брехню, — бабка затянулась и пустила дым в мою сторону.

— Я с этим по жизни, — ответил я, махая рукой и разгоняя табачный смог. Махорка по сравнению с бабкиной травкой чистый жасмин с бергамотом. — Уж для себя и веревку с мылом в багаже вожу. Да перекладины не сыщется подходящей.

— Знаешь пословицу, — Прево отложила курительное зелье. — Сколько не смейся от щекотки, все не весело. Не возьмешься за ум… Наплачешься.

— Прямо таки и наплачусь, — возмутился я предсказанию. Где ты видела плачущих героев? Слышь, ровесник мамонтов!

— Дойдет и до этого, — не хорошо как-то сказала бабка.

— Сеньора Прево, если вы прорицаете, то уж давайте, о чем хорошем. Деньги, славу…

— А нужны ли тебе деньги и слава?

— А что присоветуете? Ходить с шарманкой по дворам? Знавал я одного такого. Карло звали, а сынка Буратино.

— А хоть и с шарманкой. Все польза. А так под ногами путаешься да людей с пути сбиваешь.

Разговор со старой вогнал меня в хандру. Есть же у людей манера тыкать молодое поколение носом в дерьмо. Хороша наука, да не впрок. Недоросли не умнеют, следовательно, и дерьма меньше не становится.

— Учту критику, — пообещал я. — Вы мне лучше вот что проясните…

— Про Маршалси? — угадала она. — Двое братьев полюбили одну девушку. Не чего путного из этого не получилось.

— Подозреваю, обнесли нашего знакомца.

— Выбор девушки склонялся в пользу младшего, тогда старший подстроил брату дуэль. А потом… Многого можно добиться, числясь в миньонах[80]. И теперь один гофмаршал, а второй…, — бабуля потянулась за мундштуком.

— Дрянная история.

— Теперешняя не лучше, — бабуля оценила меня взглядом. — Долго ль прятаться будете…

— Как сказал бы наш бард, колокол Первой Септы возвестит о начале пути. Не одолжите лошадок в дорожку?

— Одолжим, — не задумываясь, пообещала Прево. — Это все?

— Ну, если вы сможете пособить с пропуском…

— Куда?

— В Ожен, — ядовито усмехнулся я, больно хотелось бабку уязвить.

— Проще простого, — ответила бабка. — Подай шкатулку с комода.

Я подал бабке требуемое. Шкатулка была размером с дорожный чемодан и весила с четверть центнера.

Прево порылась в чреве ящика, перебрала несколько свитков и один, перемотанный тесемкой с печатью, протянула мне.

— Как просил. Гардкорп[81] прилагается.

— Не похожа! — не поверил я, забирая бумагу.

— Подорожная к святым мощам Братти.

— И что мне с того? — попросил я разъяснений.

— Еретик везде еретик, — покачала головой Магда. — Это бумага паломника. Того кто собирается, поклониться мощам Братти, прежде, чем отправится жить в Пустошь, в Вестерботтен.

— Опять не понял? — отрицательно замотал я головой.

— Мощи Братти находятся в Ожене, в храме Праведников Троицы, — произнесла добрая бабушка Магда с нажимом.

— Что ж, — поклонился я старухе, пряча свиток. — Благодарю!

— Не сильно усердствуй в благодарности, — попридержала меня старуха. — Бумага фальшивая. Отменного качества, но фальшивая.

— Тем более спасибо, — понимающе улыбнулся я. — За предупреждение.

На следующий день, получив в качестве подарка повозку с тентом и попрощавшись накоротке, мы покинули Тиар, в котором наши мечтам не суждено было сбыться. Впредь урок, не загадывать. Экспромтом получается лучше.

— Знаете басню о лисе и винограде? Раз не достать, знать, зелен, — горевал я, оглядываясь на Город Разбившихся Надежд.

— Не бередите рану, — отозвался Маршалси, валявшийся в повозке на травяном тюке и потягивающий кларет через соломину. — Она еще свежа. Ого! Кажется, я скоро составлю нашему поэту компанию. Амадеус как ты относишся к конкурентам по гильдии?

— С уважением, — ответил бард, строча в тетрадь со скоростью хорошего стенографиста. — Если они не донимают глупостями.

— Вирхофф, где у нас запланирован привал? — провокационно спросил Маршалси. Видно мысль о бесполезно потраченном времени не давала покоя его деятельной натуре.

— Паломникам не к лицу праздное увеселение, — погрозил я ему пальцем.

— В Ожене то не попьешь и не побуянишь, — продолжал агитировать идальго. — И в пригороде Жриц на каждом шагу по пять на одного, и нравственность блюдут строже, чем в иной женской гимназии.

— Пост нам не повредит. Как считаешь Амадеус, — призвал я на помощь молодое поколение.

— Пост? — оторвался от написания бард и, покусывая кончик карандаша изрек. — Излишества, как и воздержание, есть крайние точки человеческой глупости.

— Спел бы лучше, — попросил его Маршалси не в силах слушать заумь от сопливого музыкантишки. — Лет тебе сколько, что б понимать в излишествах и воздержаниях?

— Неважно сколько лет, важно понимание сути сих вещей, — продолжал философствовать бард.

По правде сказать, бард изменился. Он больше не походил на мальчика с широко распахнутыми от удивления глазами. Скорее на юнца, всматривающегося в окружающий мир.

— Это ты в библиотеке вычитал? — спросил Маршалси Амадеуса.

— Нет. Собственные рассуждения.

— Ты рассуждай, но помни, — предупредил его идальго. — Многие из рассуждальщиков угодили на кол.

Амадеус пожал плечами и, отложив тетрадь, взялся за инструмент, подарок Соль.

— Желательно повеселей, — заказал Маршалси, откидывая соломину и прикладываясь к горлышку.

— Может, вы сыграете, — вдруг попросил меня Амадеус.

— Пусть правит, — отказал за меня идальго. — А то завезет невесть куда.

— Петь не мое ремесло, — ответил я барду. — Да и как справедливо заметил наш капитан, не тот расклад надрывать голосовые связки. Ты уж сам. Я гляжу новую тетрадь начал.

— Сеньора Соль попросила написать, что-нибудь для нее, — не убедительно соврал Амадеус.

— Повеселей! — повторил просьбу Маршалси.

Амадеус задумался, беспорядочно перебирая струны.

— Только не кошачью мазурку, — направлял выбор барда Маршалси.

Как тяжко мне, в пути за мигом миг,
Не ожидая дальше ничего,
Отсчитывать уныло, сколько лиг
Отъехал я от счастья своего.

Усталый конь, забыв былую прыть,
Едва трусит лениво подо мной, —
Как будто знает: незачем спешить
Тому, кто разлучен с душой родной.

Хозяйских шпор не слушается он
И только ржаньем шлет мне свой укор.
Меня больнее ранит этот стон,
Чем бедного коня — удары шпор.

Я думаю, уныло глядя вдаль:
За мною — радость, впереди — печаль.[82]

Мы выслушали его. Вчерашний мальчик подрос.

— В вас проявляется нездоровая талантливость, — озабочено обратился я к удивившему нас барду. — Помните, настоящее мстительно. Оно недолюбливает метящих в гении. И вот что… Не злоупотребляй словом "последнее".

— Совершенно справедливо, — поддержал меня Маршалси.

Амадеус в ответ заиграл марш. На слова он решил, не тратится.

— Эх, сеньоры! — воскликнул я, стегая лошадку. — Нам ли жить в печали!

Проехали Ройял, спокойное место, славное древними развалинами монастыря и отличными виноградниками. Дорога, обогнув низину с крохой озерцом, разделилась на две. Левая, грунтовая, уходила за плешивые холмы, правая, выложенная гранитными плитами, прямой линией бежала вдаль, сквозь великолепие яблоневых садов.

— Кабальеро, мы на распутье? — предупредил я спутников.

Бард пожал плечами, ему, мол, все равно. Маршалси театрально вздохнул.

— Вы читать умеете? На указателе, что написано?

— Нет тут никакого указателя!

Идальго высунулся из повозки.

— Камнями выложено, — Маршалси ткнул пальцем в низ. — Не видите? Лошадка наша кизяки валит на указатель.

— Еще бы на небе написали, — возмутился я.

— Нам налево, — пояснил мне Маршалси. — Настоятельно рекомендуется.

— Стрелка то указывает на право, — потребовал я объяснений.

— Вы не епископ и родители ваши не королевской крови…

— Поэтому нам налево, — перебил я идальго, поворачивая лошадок вправо. Воспитаннику советской школы подобное разделение претило.

— Да жриц полно, — добавил Маршалси, лениво потягиваясь и позевывая. — Вы у нас знаток жриц?

— Знаток, знаток, — огрызнулся я, разворачивая повозку на тропу плебеев.

…Лысые холмы справа, лысые холмы слева… Пыльно, скучно и на удивление пустынно. Предполагалось, что к святым местам должны тянутся люди. Кто просить избавления от хвори, кто прибавления в кошеле, кто молить о прощении за грехи содеянные, кто заручится искуплением за проступки в ближайшем будущем.

— Не ахти как многолюдно, — высказал я наблюдения Маршалси.