Цончо Родев - Рукопись Клитарха

• Название: Рукопись Клитарха
• Автор: Цончо Родев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988

Журналист Страхил Смилов, рассказавший, в своей статье, про работу подводных археологов, оказывается в щекотливом положении. Ему приходится доказывать, что все написанное им — правда…

---

Цончо Родев Рукопись Клитарха

Те из наших читателей, которые следят за научными и научно-популярными журналами или только за научными публикациями в газетах, будут, вероятно, очень удивлены, снова увидев подпись Страхила Смилова, «злополучного героя нашумевшего скандала с рукописью Клитарха»,[1] как соблаговолила меня назвать «Вечерняя почта». Я обращаюсь к этим читателям с покорной просьбой: не спешите посылать в редакцию возмущенные письма, пока не дочитаете этот репортаж до конца. Больше того. Я обещал быть скромным, как подобает победителю, но не могу удержаться от похвальбы: я, Страхил Смилов, совсем не такой злополучный, ибо уже три дня ношу в нагрудном кармане выписку из приказа, которым «за особые заслуги перед журналом» меня повышают из простого литсотрудника в редакторы… Но пора мне закончить это вступление и перейти к делу, иначе я рискую увлечься и дойти до самовосхвалений. А я, как вам известно, самый скромный и застенчивый человек в мире.

СИГАРЕТУ, ТОВАРИЩ СМИЛОВ?

24-го марта секретарша нашей редакции заглянула ко мне в кабинет и сказала равнодушно:

— Страхил, к шефу!

Кажется, я невольно поморщился. До сих пор не знаю, то ли я вспомнил старое правило: «Не вертись около начальства, чтоб не задало тебе работы», или уже тогда предчувствовал, какие неприятности меня ожидают.

— К шефу или к заместителю? — спросил я.

— Конечно, к Божилову, — ответила секретарша и хлопнула дверью.

Пока я иду к кабинету заместителя, могу вам выдать один секрет. Наш Главный — человек тихий и вежливый; но как и всякий Главный, он не только «главный», но и «очень главный», а потому вечно мотается по разным заседаниям, в редакции бывает редко и все дела предоставил своему заместителю Божилову. А Божилов вдесятеро хуже Главного. Судите сами: если ругает Главный, то кажется, что он ласково похлопывает тебя по плечу, а если тебя ласково похлопает Божилов, то плечо будет в синяках. Если же ему когда-нибудь и приходится сказать хоть кому-то доброе слово, то он это делает с таким видом, словно его мучает зубная боль.

После всех этих объяснений вы не удивитесь, что, торопливо шагая по коридору, я обдумывал, по какому поводу на этот раз услышу привычное; «Придется удержать у вас четверть зарплаты, Смилов».

Итак, я постучался и вошел. Божилов оторвал взгляд от бумаг на своем столе, обернулся ко мне и улыбнулся. Я окаменел: за всю долгую историю нашего журнала это была его вторая улыбка. Первая появилась шесть лет назад в связи с опечаткой, превратившей одну фразу в пикантную двусмысленность и повлекшей за собой целый ряд неприятностей.

— Здравствуйте, товарищ Смилов. — Он указал мне кресло напротив себя. В голосе звучала истинная нежность. — Сигарету?

Я откинулся в кресле, вздохнул и смиренно возвел очи к небу. Сигарета от Божилова означала по меньшей мере увольнение. Я взял ее с отрешенностью приговоренного к смерти.

— Видите ли, Смилов, — заговорил он, — в последнее время вы работали хорошо. Некоторые ваши материалы подняли… хм… довольно много шуму… хм-м… и вы, так сказать… хм-м-м… добились весьма заметного успеха.

— Каждый из нас делает, что может, — ответил я. Как сказано выше, скромность — самая отличительная моя черта.

Товарищ Божилов — человек невысокий и полный, но удивительно подвижный, у него гладкая, как дыня, голова, щетина усов и мышиные глазки. Сейчас эти глазки свирепо сверкнули, но он, не повысив тона, произнес:

— Геростратов успех, но — хм — заслуга ваша.

Я поссорился с историей еще в школе и потому не знаю, что это за приятель — Герострат, с которым он меня сравнил. Но слова о заслуге я понял отлично. А Божилов продолжал:

— Вот, например, в декабре вы поместили статью «Рукопись Клитарха», верно? Статья — хм — превосходная во всех отношениях, ничего не скажешь. В ней есть буквально все: молодые болгарские ученые, смело спускающиеся на глубину 540 метров, открытие античного корабля, полностью сохранившаяся рукопись древнего историка Клитарха, даже… хм-м… факсимиле первой страницы рукописи. И только одно вы упустили: признать, что это — научно-фантастический рассказ.

— Но он совсем не фантастический, — вскричал я. — Там написана сущая правда! Если бы я писал научную фантастику, мои герои назывались бы не Климент и Стефан, а как у всех авторов — Боян, Андрей или, на худой конец, Чавдар…

— Вы хотите сказать, что инженер Климент Васев и доктор Стефан Каменев действительно существуют? — бесстрастно спросил он.

— Конечно, — ответил я со всей возможной твердостью.

— К сожалению, публика… хм… придерживается иного мнения, Смилов. — Он порылся в наваленных на столе газетах и вырезках. — Я ознакомлю вас с кое-какими сообщениями, очень — хм — любопытными. Вот, например, советский журнал «Мир сегодня» пишет: «Наш болгарский коллега Страхил Смилов несколько увлекается. Глубина в 540 метров для аквалангиста недостижима. Швейцарец Ханнес Келлер, погубив две человеческие жизни, погрузился на 305 метров, но оставался там не более четырех-пяти минут. Что же сказать о болгарах Клименте Васеве и Стефане Каменеве, которые не только погрузились на 540 метров, но и часами работали на этой глубине? Коллега Смилов явно погнался за дешевой сенсацией, подрывающей авторитет представляемого им журнала». — Он отложил эту вырезку и взял другую. — Итальянцы в «Оджи э домани» совсем не так деликатны. Они прямо пишут: «Мания превосходства, охватившая коммунистический мир, принимает иногда необычные формы. Болгары, например, сообщают о подводных геологических исследованиях, проведенных в Черном море на глубине ни много ни мало 540 метров. Глубина Черного моря в указанной географической точке действительно достигает 540 метров. Но это — единственное достоверное сообщение в статье г. Страхила Смилова. Мы обратились к физиологу профессору Луиджи Бианки и к аквалангисту-профессионалу Марио Мартелотто, и они заявили категорически, что написанное г. Смиловым — либо абсурд, либо, скорее всего, дерзкая фальсификация. Глубина в 540 метров физиологически недостижима для человеческого организма, и нет такого легководолазного аппарата с какой бы то ни было газовой смесью, который позволил бы спуститься на такую глубину. Так что мнимая рукопись Клитарха, возбудившая волнение в научном мире, есть не что иное, как уродливое порождение фантазии автора и… останется на его совести». — Нет, потерпите, пожалуйста, — сказал Божилов, заметив, что я хочу перебить его. — Раскроем французский журнал «Сьянс пур туе»: «Оригинал рукописи Клитарха с полным текстом его «Истории» был бы археологической находкой, почти равной открытию Трои Шлиманом или гробницы Тутанхамона — Картером и Карнарвоном. Неудивительно поэтому, что болгарское сообщение так взволновало научные круги. Но спешим предупредить наших читателей, что речь идет о не очень удачном научно-фантастическом рассказе, автор которого доказывает, что в основе его лежат научные факты. Лучшие специалисты подводники сходятся на том, что упомянутые глубины пока остаются недоступными для аквалангистов и что даже теоретически, независимо от состава дыхательной смеси, человек может погрузиться не больше чем на 450 метров. Глубины 540 метров можно достичь, например, в батисфере или мезоскафе, но тогда невозможно вести подводные исследования и раскопки, о которых пишет г. Страхил Смилов».

— Но, товарищ Божилов… — начал было я, но он снова прервал меня:

— Погодите, погодите. Вот что пишут швейцарцы в своем журнале «Акта археологика гельветика»: «Заблуждение историков вызвано двумя причинами: чрезвычайно ловкой подделкой факсимиле, в котором сохранены все лексические и палеографические особенности греческого языка той эпохи, и априорной возможностью найти древние рукописи в указанном районе. Как известно, Ксенофонт, описывая пиратство фракийцев близ города Салмидес (примерно в районе, указанном автором "Рукописи Клитарха"), говорит, что их жертвами стали многие греческие корабли, груженные "ларцами со свитками рукописей и многими другими вещами, которые моряки возят в непромокаемых ящиках" (Анабазис, VII, 5, 12). Это показывает, что автором мистификации был не журналист, а хороший историк, отличный знаток древнегреческого языка. Но специалисты-водолазы единодушно утверждают, что…» и так далее.

— Вот видите! — вскричал я, впервые ощутив под ногами твердую почву. — Значит, найти такую рукопись и вправду можно! А что касается фальсификации, то вы знаете, что из истории мне известны только две даты: 2 марта и 9 сентября,[2] а из греческого языка — только буква альфа…

— Не горячитесь, дорогой Смилов, — снова прервал меня Божилов. Я предпочел бы слышать вместо слова «дорогой» самые страшные ругательства. — Нервы у вас не выдерживают, а я не прочитал и половины зарубежных откликов на вашу замечательную статью. Есть еще несколько столь же лестных статей — польских, чешских, восточно- и западногерманских, английских, американских и греческих. Ладно, не буду вам их читать, чтобы не портить настроения. Но… хм… позвольте хотя бы заглянуть в нашу прессу… Вот «Археологический вестник»: «Автор (то есть вы) едва ли понимает, какую медвежью услугу он оказал репутации нашей науки». Журнал «Морские просторы»: «Журнал, которому мы привыкли доверять, поражает мир нелепой сенсацией, результатом полного невежества в азбуке водолазного дела. Не странно ли, что среди болгарских аквалангистов неизвестны ни Климент Васев, ни Стефан Каменев? Или, может быть, товарищ Смилов признается, что они рождены его фантазией?» Академик Григоров в «Народном голосе» пишет: «Самый крупный научный скандал со времени "Веда словена"[3]». Газета «Вечерняя, почта»: «Нужно привлечь к ответственности тех, которые…»