Игнасио Гарсиа-Валиньо - Милый Каин

• Название: Милый Каин
• Автор: Игнасио Гарсиа-Валиньо
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48249-8

Заурядный конфликт за шахматной доской, переросший в смертельную схватку. Поединок между Николасом Альбертом, мальчиком, проводящим почти все свободное время, играя в шахматы с компьютером, и Хулио Омедасом, шахматистом международного класса и психологом. Схватка в бесконечных логических лабиринтах великой игры. Состязание, в котором Николас Альберт пытается навязать свои правила игры. Ему с малых лет приятно видеть, когда другие страдают, а еще приятнее самому заставлять других страдать. Ведь он истинный потомок Каина.

Международный бестселлер от Игнасио Гарсиа-Валиньо.

---

— Вот видите!.. — нервно запротестовала она. — Вы по-прежнему обращаетесь со мной как преподаватель со студенткой. Ну разве это не смешно? В конце концов, у меня есть право на свою точку зрения и на собственный подход к работе.

— Его у тебя никто и не отбирает. Более того, самое страшное заключается в том, что ты, вероятно, во многом права. Да ну, смешно все это!

Хулио даже махнул рукой, настолько неуместным и бессмысленным показался ему разговор с бывшей студенткой. В эти мгновения он вовсе не чувствовал гордости ни за то, что являлся преподавателем психологии, ни за то, что был им, когда в университете училась эта девушка.

Впрочем, на этот раз Омедас не посчитал нужным сдерживать свои эмоции.

— Если бы ты понимала в психологии хотя бы десятую долю из того, что говоришь о ней, то уже была бы мировой знаменитостью. Самое плохое в этой науке, к которой мы с тобой в равной мере испытываем особые чувства, заключается в том, что никто ничего о ней по-настоящему не знает. Но человеческое мышление парадоксально. Чем меньше знаешь, тем крепче у тебя ощущение, что тебе известно все. Вот это заблуждение и царит в умах миллионов и миллионов людей. Согласись, о психологии любит поговорить едва ли не каждый. Психологические проблемы обсуждают на улице, в парикмахерских, на стадионах, в школах, в метро… наконец, здесь, в этом кабинете. В какой-то мере виноват в этом и я, хотя бы потому, что не сумел вложить тебе в голову эту простую мысль с того дня, когда ты впервые перешагнула порог факультета и оказалась на моей лекции.

Юная коллега Хулио была в ярости. Она даже не проводила его до дверей кабинета, так и осталась сидеть в кресле рядом со своим рабочим столом. Омедас вышел из комнаты с мыслью о том, что из двух встреч, состоявшихся у него в этой школе, первая имела хотя бы какой-то смысл.

У ворот школы он на мгновение задержался и оглянулся. Перемена закончилась. Ученики выстраивались стройными колоннами и едва ли не строевым шагом направлялись в классы. Омедас не видел Нико, но в какой-то момент словно почувствовал на себе его пытливый взгляд, буравящий насквозь.

Глава шестая Убить короля

— А что, неплохо у тебя здесь. Вид на кампус отличный, — сказал Карлос Альберт, выглядывая в окно кабинета.

За неимением лучшего места они уже в третий раз встречались здесь, в кабинете Хулио на психологическом факультете. Омедас постарался хотя бы в минимальной степени привести свое рабочее место в порядок. Книги были расставлены по полкам, бумаги убраны в папки, компьютер и телефон сдвинуты на угол письменного стола. Ему удалось создать хотя бы самый минимум свободного места, необходимого для нормальной беседы.

Хулио чувствовал себя неловко, прекрасно понимая, что у самого Карлоса кабинет, наверное, куда как просторнее и, естественно, значительно лучше обставлен. Кроме того, у коммерсанта наверняка есть молоденькая секретарша, которая беспокоит его и сообщает, что ему звонит какой-нибудь важный клиент или партнер по бизнесу.

В ходе бесед с отцом Николаса Хулио пытался выяснить, как живет столь необычный ребенок, какую роль в его внутреннем мире играют родители. К сожалению, он был вынужден признаться себе в том, что ничего принципиально нового ему выяснить не удалось.

Судьба Нико была типичной для мальчика из богатой семьи, с высоким культурным уровнем и твердыми моральными принципами. С рождения он развивался совершенно нормально и вел себя как самый обыкновенный ребенок. Лишь с девяти-десяти началось то, что Карлос назвал фазой апатии — тенденция к самоизоляции и потеря интереса к тому, что происходит вокруг. Еще года два после этого он худо-бедно поддерживал нормальные отношения с матерью, но в конце концов родители были вынуждены признаться себе в том, что контакт с сыном был ими потерян. Причина этой перемены оставалась для них неизвестной. Более того, в течение последнего года они стали замечать, что ребенок не только не любил их, но, судя по всему, откровенно ненавидел.

— Нет, он вроде бы ничего такого и не сделал, ничего не сломал, ни одной тарелки не расколотил, — сокрушенным голосом повторял отец. — Разве что сердце нам разбил — это точно. Ощущение такое, что у нас в доме холодная война.

Хулио прекрасно понимал, что эта холодная война вот-вот может перерасти в открытые боевые столкновения. При этом помочь родителям Николаса он пока ничем не мог. Узнав чуть получше Карлоса Альберта, Хулио был немало удивлен, что тот оказался вовсе не настолько уверенным в себе человеком, каким показался с самого начала. Во многом это было связано с переживаниями по поводу проблем сына, но в немалой степени и с последней перенесенной травмой. Не добавляла Карлосу оптимизма и необходимость носить жесткий фиксирующий воротник на шее, равно как и боли, преследовавшие его.

— Как твоя шея?

Карлос смотрел в окно, словно зачарованный изумрудно-зеленой лужайкой кампуса. У него был изящный профиль, прямой тонкий нос и правильные черты лица. Он был по-своему очень привлекательным мужчиной.

Пожалуй, только мягкий голос выдавал в нем отсутствие сильного характера.

— Хуже всего, когда головой крутить приходится. Иногда забываюсь и резко дергаю шеей. В такой момент боль как молнией пронзает. Ничего, при таком раскладе у меня уже выработался условный рефлекс — лишний раз не дергаться. Скоро я вообще буду похож на фотографию себя самого.

Карлос рассказал, что в последнее время плохо спит. Боль особенно сильно мучает его по ночам. Подобрать удачную позу ему никак не удается. Никакие подушки и валики не помогают. Просыпается он измученным и несгибающимся — ни дать ни взять ходячая вешалка. К тому же левая рука в последнее время по утрам немеет, приходится подолгу разминать ее, чтобы она вновь нормально заработала. Карлос сказал, что все это он мог вытерпеть благодаря болеутоляющим таблеткам и мышечным релаксантам. С сонливостью, их побочным явлением, он боролся с помощью огромного количества кофе. На данный момент ему больше всего не хотелось брать больничный. Он просто не мог себе это позволить в столь напряженное время. Слишком много у него было работы, и бизнесмен рассчитывал, что постепенно все пройдет само собой.

— Ты томограмму сделал, как тебя жена просила?

Карлос Альберт проследил взглядом траекторию летающей тарелки, запущенной кем-то из студентов, и сказал:

— Да понимаешь, времени не было. Ладно, все это ерунда. Уверен, ничего серьезного у меня нет. Просто на работе сейчас сумасшедший дом. — Он обернулся к Хулио и поинтересовался: — Как тебе его классный руководитель?

Омедас жестом предложил Карлосу сесть и сказал:

— Как я понимаю, ты догадываешься, что особой любви к твоему сыну он не испытывает.

Отец в ответ только сокрушенно вздохнул, подсел к столу, провел рукой по корешкам стопки книг.

— У тебя всегда столько томов на столе? — поинтересовался он.

— Нет, это я специально для посетителей выкладываю, чтобы произвести впечатление, — пошутил Хулио.

Карлос улыбнулся, подумал и сказал:

— Да знаю я, что Нико давно ему не по душе. Ни ему, ни другим учителям. Они его просто терпят, потому что мы платим, а придраться формально к нему трудно.

— Нико, как я понял, тоже только терпит их.

— Так и есть, — согласился Карлос.

— Он хотя бы сумел адаптироваться к правилам, принятым в этом колледже, что нельзя не поставить ему в заслугу. Чего стоит одна только эта форма! Мало того что у всех одинаковая, так еще, по-моему, и не слишком удобная.

— У меня вообще ощущение, что он в тюремной робе ходит, только чистой и аккуратно отглаженной.

— Я к чему клоню, — продолжил свою мысль психолог. — Веди он себя агрессивно или дерзко, его давно уже исключили бы из этого колледжа.

Хулио вспомнил других подростков, с которыми он беседовал в рамках исследования, проводимого им. Даже разговоры с психологом велись в запиравшемся на ключ помещении с окнами из закаленного стекла. Нет, Нико совсем не походил на этих малолетних преступников.

— Таким образом, мы можем отбросить предположение, что твой сын просто не справляется с эмоциональными порывами. Это ему прекрасно удается. Судя по всему, проблема у него в другом.

— Он ведь уже восьмой год учится в британском колледже. Мы с Кораль были бы несказанно рады, если бы у него там появился хоть один друг. Причем нельзя сказать, что его как-то избегают. Нет, это он сам сторонится остальных. Мне кажется, что он внутренне презирает одноклассников, но при этом не лезет в драки с ними, да и вообще не нарывается на неприятности.

— В этом заведении слишком жесткие правила. Переломить их, подстроить под себя ему не под силу, и он это прекрасно понимает.

Карлос задумчиво повертел стеклянную пепельницу, стоявшую на столе.