Гарольд Лэмб - Тамерлан. Правитель и полководец

• Название: Тамерлан. Правитель и полководец
• Автор: Гарольд Лэмб
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-2781-5

Оригинальное беллетризованное жизнеописание выдающегося полководца Тамерлана, правителя Самарканда, чья жестокость стала легендой, чьи владения простирались от Закавказья до Китая, а военные успехи предопределили на века геополитическое устройство экзотического средневекового Востока.

---

– Для воинов наступило время танцевать, – сказал им Тимур однажды. – Танцплощадка – поле битвы, музыка – боевые кличи и звон клинков, а вино – кровь ваших врагов.

В конце шестилетнего периода большинство тюркских ханов присягнули на верность Тимуру. Вначале его называли «казахом», бродячим воином, который не остается на одном месте более чем сутки. Этим словом, сохранившимся до сегодняшнего дня, называют обитателей тех же степей. Теперь он стал повелителем, предводителем огромного войска. Когда под его штандарты встали люди Мусы и Джалаира, обозначились четче цели. Люди Джалаира были наполовину монголами, вместе они смогли составить армию, такую же многочисленную и грозную, как армия англичан, выигравшая битвы при Кресси и Пуатье поколением раньше. Старший же сын Тимура родился от матери-джалаирки.

Перед лицом войска, предводимого таким военачальником, как Тимур, власть Хусейна растаяла как весенний снег перед дождями. Хусейн был отброшен за Амударью, его преследовали в горах и загнали в Балх. Там город, в развалинах которого он укрылся, сразу же капитулировал. Хусейн послал Тимуру последнее письмо с обязательством покинуть свои бывшие владения и отправиться паломником в Мекку.

Существуют разные предания о том, что случилось потом. Согласно одной версии, Тимур пообещал сохранить жизнь Хусейну, если он сдастся. Однако тот в последний момент передумал и снова укрылся на балконе минарета, где был обнаружен то ли муэдзином, поднявшимся на балкон на рассвете следующего дня, то ли солдатом, потерявшим своего коня и поднявшимся на башню поискать его визуально сверху.

О смерти Хусейна также нельзя сказать ничего определенного. Утверждают, что тюркские ханы обсуждали его участь на совете и что Тимур покинул совет со словами: «Мы с эмиром Хусейном поклялись дружить, и я не могу причинить ему вреда». По другой версии, Муава с еще одним командиром тайком от Тимура покинули совет и умертвили Хусейна после того, как сделали вид, что отпускают его на волю.

Правда же состоит в том, что Тимур позволил предать своего соперника смерти. Как свидетельствует летопись, «время и место смерти Хусейна были предопределены. Никто не может избежать предначертанной судьбы».

ГОЛОС ЗАЙНЕДДИНА

Тимур задержался в Балхе с определенной целью. В этой опаленной солнцем долине (месте древней цивилизации с клубившейся пылью веков), где по берегам высохшего русла реки рос сахарный тростник, проходили торговые караваны из Хорасана в Индию, а ханы горных племен спускались в долину по известным лишь им одним тропам.

Где-то под слоем глины и крошева местного пористого камня покоились развалины храма огнепоклонников древних времен. Среди них разбросаны осколки статуи Будды, когда-то стоявшей во дворике, который заполняли паломники в желтом облачении. Это место называли Матерью Городов. В эпоху Александра Македонского его знали под названием Бактрия, а теперь именовали Кубат-аль-Ислам – центр ислама. Орды Чингисхана превратили его в могильник – обширную, необитаемую зону развалин с построенными новыми гробницами и мечетями. Впоследствии Тимур возродил эту зону.

Сейчас он находился рядом с могилой, где лежал в саване Хусейн, безжизненные глаза которого глядели в сторону Мекки. Тюркские ханы должны были выбрать нового вождя. Это предусматривал введенный Чингисханом обычай, требовавший также, чтобы вождь происходил из представителей монгольской знати – потомков Чингисхана.

На курултай, совет предводителей племенных кланов, посвященный выборам, спешили все правители земель – от горных перевалов Индии до северных степей, где кочевали местные племена. Сюда торопились знатные люди в чалмах – ханы иранских племен, улемы – богословы из Бухары, главы знаменитых медресе, настоятели мечетей, блестящие полемисты. В их число входили и имамы, духовные наставники верующих, среди которых находился Зайнеддин в белом облачении и огромном тюрбане. Его глаза, хотя и подернутые поволокой от возраста, по-прежнему сверлили собеседника. С ним находился и его блестящий проповедник Хоя Бахауддин, почитавшийся святым в Мавераннахре. Пока военачальники и представители духовенства собирались на совет для обсуждения кандидатуры Тимура в качестве великого хана, он сам вместе с сыном Джехангиром держался в стороне.

Некоторые ханы осмеливались возражать против избрания Тимура. «Давайте по-братски разделим наши земли, – говорил представитель бадахшанских кланов. – Каждый будет править в своих владениях и объединяться с другими в случае вторжения врагов».

Военачальники Тимура указывали на абсурдность такой точки зрения. «Нужен старший брат, – доказывали они. – Если вы разделитесь и обособитесь в своих ханствах, то станете легкой добычей пограничных монголов».

Наиболее могущественные ханы хотели вернуться к старому порядку. «Выбор великим ханом любого из нас, – говорили они, – противоречит обычаю. Надо выбрать своим вождем потомка Чингисхана по крови, а Тимур пусть станет его заместителем».

Наконец выступил проповедник, известный как Отец Благословений, и заявил позицию духовенства.

– Закон Мухаммеда не потерпит, – начал он, – чтобы последователи пророка прислуживали вам, неверным[4]. Что касается Чингисхана, это обитатель пустыни, который силой меча завоевывал мусульманские народы. Теперь же меч Тимура значит не меньше.

Проповедник говорил до тех пор, пока не возбудил энтузиазм у воинов.

– Вы все бежали от Хусейна и укрывались в пустыне. Вы не покидали своих укрытий до тех пор, пока против злодея не выступил Тимур. Он не просил у вас помощи, чтобы одолеть врага, не просит и сейчас. До сих пор я обращался к вам как к представителям тюркских племен, но я знаю также, что вы мусульмане. И я, потомок внука Мухаммеда, после совещания с другими потомками пророка и духовными лицами вижу в Тимуре повелителя Мавераннахра, да и всей территории Турана.

Духовенство встало на эту позицию не потому, что Тимур был ревностным приверженцем пророка Мухаммеда, но потому, что он один был способен покончить с хаосом и утвердить порядок на тюркских землях, а также дать отпор посягательствам на эти земли северных монгольских племен – заклятых врагов ислама. Фактором, определившим неизбежный выбор Тимура великим ханом, стала воля воинов. Они не хотели видеть своим повелителем никого другого.

На следующий день все ханы и знать племен стояли на коленях у юрты Тимура. Его подхватили под руки и отвели на белую войлочную подстилку – место его как вождя и повелителя. Таков был древний ритуал монгольских племен. Так люди в шлемах выражали преданность ему.

Духовенство играло свою роль в том, что мы называем коронацией нового повелителя. Зайнеддин переносил от одного хана к другому копию Корана и требовал от них поклясться на священной книге, что они не признают никого другого великим ханом, кроме Тимура. Мы, современники, назвали бы это ритуалом приведения к покорности и признанию – поскольку Тимур фактически уже был их вождем. Но для этих людей такой ритуал значил много.

Отныне Тимур-воин становился Тимуром-эмиром, а все нижестоящие ханы должны были признать свою зависимость от него. Верность Тимуру становилась критерием их чести и славы, а предательство навлекало позор на их головы и головы их сыновей. Тимур становился арбитром в их спорах, гарантом их благополучия. Если бы Тимур не справился со своими обязанностями, они имели право собраться на новый совет и выбрать нового эмира.

Стоя на ковре перед новым эмиром, Зайнеддин возвысил голос:

– Волей Аллаха ты должен завоевывать новые земли, твоя власть усилится, а через тебя и власть ислама.

Человека же, сидевшего выпрямившись на черном троне, установленном на белой войлочной подстилке, забавляли громкие препирательства проповедников из Бухары и сейидов относительно того, кто из них должен стоять ближе к нему по правую руку. Ничто не выдавало в нем ярого приверженца ислама. Его голова не была обрита, на нем были доспехи из сцепленных стальных полос и наплечников, а также инкрустированный золотом черный шлем, закрывавший уши и шею.

Он дарил своим новым вассалам все, что имел, – чистокровных коней, одежду, оружие и роскошные седла. В их юрты тем же вечером он отослал подносы с едой и фруктами. Сейиды же, толпившиеся у его шатра, явно выражали недовольство его щедростью.

– Если я действительно великий хан, – объяснял им Тимур, – то все богатство принадлежит мне. Если же не великий хан, то какая мне польза цепляться за то, что и так мне принадлежит?

На следующий день он выбрал себе новых советников и наместников. Среди них – знакомые имена: эмир Дауд стал правителем Самарканда и главой дивана, то есть совета; эмир Джаку из племени барласов, теперь уже поседевший от возраста, удостоился права носить штандарт и бить в барабан войны, а также быть тавачи – ординарцем Тимура.