Роберт Гулрик - Верная жена

• Название: Верная жена
• Автор: Роберт Гулрик
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5--69-9-453-8, 978-5-6994-5386-3

Он поместил в чикагской газете объявление: «Ищу верную жену». Она откликнулась, назвав себя в письме «простой честной женщиной». Вот только она не была ни простой, ни честной, и у нее имелись вполне определенные — и довольно жестокие — планы относительно новоиспеченного мужа. Чего не учла Кэтрин Лэнд, так это того, что у одинокого и загадочного Ральфа Труитта тоже есть свой собственный план.

---

Часть третья

ВИСКОНСИН КОНЕЦ ЗИМЫ — НАЧАЛО ВЕСНЫ 1908 ГОДА

Глава 17

Перед сном Ральф любил выпить стакан чистой холодной воды. Стакан был высоким, прямым, с выгравированной виноградной кистью. По утрам миссис Ларсен мыла его, каждый вечер наполняла холодной водой и ставила подле кровати. Это был красивый стакан, привезенный из Италии. Свет проникал через его стенки, и Ральфу это нравилось. В одиночестве — а Ральф был один двадцать лет, ночь за ночью, в пустой постели — он порой садился на безупречно белых простынях и отпивал глоток чистой холодной воды. Держался прямо, потому что боялся захлебнуться. Один, в большом старом доме, ночью, где его никто не слышал.

Иногда он с грустью смотрел на другую сторону кровати, на подушку, где не лежала ничья голова. Простыни на его постели миссис Ларсен меняла дважды в неделю, и он стыдился, что его простыни не смяты — одна из примет того, что его одиночество заметно миру.

Стакан воды утешал Ральфа, он привязался к этой привычке. Сама по себе вода ничего не значила. Он редко испытывал жажду. Главным был ритуал, момент окончания дня. Жидкость на сухих губах была подобна мягкому поцелую.

Ральф чувствовал аромат чистых белых рубашек в шкафу. Пахло мылом, синькой и крахмалом. Дневная одежда была аккуратно сложена на стуле, дожидаясь когда миссис Ларсен сбрызнет ее и выгладит, а к утру принесет свежую. Все то, чем он пользовался, было чистым. В неподвижном ночном воздухе стоял запах трудолюбия миссис Ларсен, запах прачечной, средства для полировки мебели, воска для пола. Ральф был ей благодарен за то, что она так хорошо за ним ухаживала. Дарила комфорт. Хотя он и платил ей, и заботился, миссис Ларсен делала все от чистого сердца. Ральф платил многим людям, но ни один из них не был к нему расположен.

Никогда он не называл свою служанку по имени. Прежде знал, как ее зовут, но по прошествии лет забыл. Миссис Ларсен была еще девочкой, когда он впервые ее увидел. Джейн или Джанет, незамужняя, не отличавшаяся красотой, стареющая потихоньку. За долгие годы она изучила привычки Ральфа и делала его жизнь удобной. Наверное, Эмилия ей никогда не нравилась. Служанка ничуть не опечалилась, когда та уехала.

Труит думал о бесконечных блюдах, которые миссис Ларсен стряпала и подавала. О рубашках, брюках и туфлях. С подошв она тщательно соскребала грязь, чинила обувь, начищала до блеска. Ральф ценил служанку за доброту, за неустанную заботу о чужом, в сущности, человеке. Она была свидетелем его ужасной тоски и предательства и относилась к нему со всей душой, причем так, словно его прошлого не существовало. Служанка с пониманием относилась к его ужасному одиночеству. Каждый вечер она готовила на четверых-шестерых, потому что вид еды ему нравился. Сами Ларсены ели позже, когда по окончании трапезы Ральф уходил в кабинет. Он приглашал их к столу, но они всегда отказывались. Считали, что это неправильно, что они будут чувствовать себя неловко.

Ральф мог стать кем угодно. Например, поэтом или знатоком и собирателем искусства. Он мог поощрять молодых художников и собирать их вокруг себя. Мог жить в разгуле чувственных наслаждений, соблазняя и привлекая. Мог стать отцом, передать детям свою любовь к искусству и сексу. На деле ничего подобного не случилось: он утратил все свои страсти, однажды проснулся и понял, что они исчезли. Их раздавили смерть его маленькой дочки и неверность жены. Он ощущал в себе непреодолимый гнев к сыну-бастарду. Страсти сменились чистыми рубашками, белоснежными простынями, блестящими ботинками и прозрачными супами. Мир тела с его удовольствиями закрылся, словно рана, затянувшаяся коркой.

Кэтрин Лэнд вышла из поезда, прибывшего из Сент-Луиса. Лицо ее стало мягче, теплее и еще красивее. Затянувшаяся рана снова открылась и наполнила Ральфа болью: сына рядом с женой не было. И они не сказали об Антонио ни слова.

На перроне Ральф чувствовал, что, если не притронется к Кэтрин, что-то в нем безвозвратно исчезнет. Он робко потрогал воротник ее пальто. Вот и все. Этого было достаточно. Он потерялся в надежде и желании. Такое состояние у него было в его первые дни с Эмилией. Кэтрин стала для него всем. Даже не женщиной, а Целым миром. Она могла ранить его, солгать, но он сделал бы все, лишь бы услышать одно ее доброе слово, слетевшее с губ, лишь бы просто, без унижения, прикоснуться к ее телу. Кэтрин вернулась с маленькой алой птичкой в клетке. Привезла с собой трепещущую жизнь. Горожане видели, что жена мистера Труита вернулась. Кэтрин улыбнулась ему, и он подумал, что умрет за нее.

Кожа Ральфа была мягкой, словно чистая замша Он был силен, строен. Но он не был молод. Его сердце многие годы было исполнено горечи и сожаления а теперь распахнулось навстречу физической страсти, которая долго была похоронена и вдруг вспыхнула с прежней силой.

Лицо Кэтрин было очень серьезным. Птичка заливалась веселой трелью. Кэтрин поцеловала мужа в щеку. Ну вот и все. Она дома.

В машине они молчали. Вокруг все еще лежал снег. Сердце Ральфа бухало в груди. Он безумно желал Кэтрин. Ему не терпелось узнать о сыне, но он не мог ни говорить, ни двигаться. Он был бы рад поделиться с ней мыслями о том, что между ее первым странным появлением и этим, таким спокойным и мирным, есть большая разница. Ему хотелось быть любящим и раскованным, но он не мог вымолвить ни звука. Лишь трогал слабый шрам на лбу и смотрел вперед.

Дома они уселись друг против друга возле камина. На ней было новое платье. Ее волосы и лицо смягчились. Для него главной новостью было то, что Антонио не приехал, а выражение лица жены давало понять, что она этому не рада.

— Этот молодой человек клянется, что он не твои сын.

— А какое твое мнение?

— Его утверждения — это все, что у нас есть. Более ничего Он заверяет, что его фамилия — Моретти. У его родителей есть ресторан в Филадельфии. Он никогда тебя не видел и не слышал, Висконсин не посещал Самое близкое место, где он был, это Чикаго. Мэллой и Фиск считают, что он плохой человек, у него нет ни малейшего понятия о морали и порядочности. Я… мне не удалось ничего сделать, хоть я и пыталась.

— Как он выглядит?

— Он выглядит как итальянец, — Кэтрин осторожно подбирала слова. — Экзотически. Похож на аристократа.

— На что он живет?

— Играет на фортепьяно… в ночном клубе, дешевом месте. Я там не была. Ему нравится это занятие. Я ходила к нему домой, уговаривала вернуться. Он ответил, что вообще не понимает, о чем я толкую. Его комнаты выглядят, как цирк шапито. Одевается он как денди. Щеголь.

— А какой у него голос?

— Если верить агентам, этот парень — бесполезный пустой красавчик, ни на что не годный. Они искали его несколько месяцев. И сетуют, что он не стоил таких усилий.

— А что думаешь ты?

— Думаю, что он сын твоей жены и Моретти. Не знаю. Полагаю, он обманывает. Наверное, не может тебя простить, а потому отказывается вернуться. Ни сейчас, ни когда-нибудь. Скорее всего, он пропащий. Мне жаль…

— Чего тебе жаль, Кэтрин?

— Мне жаль, что я не смогла сделать больше, я пыталась, ходила к нему. И я заметила, как дрогнуло его лицо, когда он впервые услышал твое имя. Это его выдало. Ну, или мне показалось. Я понимала, что о лжет, а потому пошла к нему и предложила деньги. Мы общались несколько часов. Я сказала, что ты сожалеешь и тоскуешь. Что не простил себя. Ему это безразлично. Я сняла для него кольцо с пальца. Твое кольцо Он его попросил, и я отдала с радостью, сразу, но он рассмеялся и вернул. Его не переубедить. Даже если…

— Даже если что?

— Даже если он твой сын.

— Так ты и говоришь, что он мой сын.

— Я, но не он.

— Энди.

— Он называет себя Тони.

— Он попросил у тебя кольцо?

— И я отдала. Он издевался.

Кэтрин видела страдание на лице мужа. Он хотел почти несбыточного, и его душевная боль была ужасной, хуже, чем рана на лбу, зашитая ее руками. Кэтрин надеялась, что Ральф ей поверил. Рассчитывала на это.

— Мы поселимся в большом доме. Переедем на следующей неделе. Здесь будут жить Ларсены.

— Зачем нам это? Теперь для этого нет причины.

— Много лет дом ждал моего сына. Мэллой пишет, что Тони жаден, что у него никогда не было денег. Мои сын появится, когда не останется выбора. А мы переедем и будем ждать.

Кэтрин представила тайный сад, суливший ей радость и восторг, высокие залы, хрустальные светильники и портреты незнакомых людей. Думая о себе, о платьях со шлейфами и о галереях, она поняла, что в этом не нуждается, и муж способен удовлетворить ее желания.

— Мы могли бы жить по-прежнему.

— Мне нужен ребенок. Не хочу умереть бездетным. Так что если Господу будет угодно и если ты будешь так добра — я был бы рад.

— Да, конечно.

— Большой дом для детей. Дворец приключений и тайных лестниц. Я был юнцом, когда его строил, испорченным, упрямым и глупым. Мы, как ты выражаешься, будем жить по-прежнему.