Алексей Егоров - Вор Города. Невольник

• Название: Вор Города. Невольник
• Автор: Алексей Егоров
• Жанр: Фэнтези

---

Воин ударился головой о мостовую — вор даже сквозь крики услышал хруст костей и поежился.

— Уж лучше так, — подумал он, — чем в руки этим людоедам.

Толпа превратилась в свору мертвецов, раззадоренных тухлым мясом.

Галента схватили, подняли на руки и принялись подбрасывать в воздух, как героя. На его крики никто не обращал внимания, зато стражи попытались достать пиками вора. Уж больно соблазнительной мишенью он им казался. Но вскоре им пришлось отступить к столбу, на котором тихонько умирал Дук.

Кровожадные горожане оттеснили оставшихся стражей, поднялись на помост и бросались прямо на пики. Они не боялись умереть, не обращали внимания на раны. Люди, подбрасывающие вора, прекратили свою забаву — нашли себе новую — насадили на мертвого стражника на его же оружие и потащили куда-то прочь от помоста.

Галент неуверенно встал, отряхнулся, заметил, что кошелька у него уже нет, и дико расхохотался, но тут же заткнулся. Окружающие его люди ответили на его ржач своим смехом, не менее безумным, а то и более. Вор проследил за теми людьми, что его качали, и сказал:

— Знамя равенства реет на ветру, — сплюнул.

Он повернулся к помосту, вокруг которого образовалось свободное пространство. Самые дикие были на эшафоте, остальные разбрелись кто куда, в основном громить местные магазины. Они тут пусть и не богатые, но кого это остановит? Зато можно пообщаться с дочкой лавочника, близко. Когда еще у горожан будет такая возможность.

На помосте происходил последний акт пьесы, последние безумцы накалывали свои тела на пики стражников, которые и не могли их бросить. Накалывались и дотягивались до шеи государственных псов, чтобы удушить, а то и укусить. Галент с открытым ртом пялился на все это, ему казалось, что глаза безумцев горят мертвенно алым огнем. Нечто подобное он видел у мертвецов с завода Харана. Только пламя не было столь ярким.

— Магия? — неуверенно прошептал вор.

Ему хотелось в это поверить, но он не мог. Что-то останавливало, магия слишком все упрощала, а ведь это был простой инструмент, наподобие меча — тут вор сам себя одернул. Инструменты на то и нужны, чтобы выполнять свою функцию. А магия как раз управляла некими тайными, мистическими энергиями. Что ж он тогда усомнился? Только магия могла сотворить такое.

Значит, должен был быть провокатор.

Галент завертел головой, но не увидел ничего странного. В толпе только он один казался инородным объектом. Даже старый карманник с учениками давно сбежал, а может, лежит где-то себе с разбитой головой. Вор поежился.

Слишком все это походило на Сайленса — вот тот мог бы устроить такое, но тогда какими силами он должен обладать?

Вор припомнил прочитанную в одной книге фразу: во время слома людская энергия с легкостью управляется, но маг должен помнить об опасности утонуть в потоке. Галент мало что понимал в магии и ту книгу забросил, не дочитав. Теперь жалел, понимание врага, его инструментов ой как пригодилось бы.

— Хорошо, хоть я не в форме, — вор пнул раздавленный шлем, в котором плескалось кровавое месиво.

Шлем откатился, его тут же подхватили и так же водрузили на пику. Галента затошнило, но он сдержался.

— Лучше уж поорать, точно примут за своего, — решил он и закричал: — долой, мочи их, чтоб я вас!

Он орал бессмысленность, но и люди вокруг говорили на каком-то ином языке, кровавом, пришедшим из самых их темных уголков души. Такого языка не знает ни один полиглот, зато во время голода, безработицы или других кризисов, его знают все бедняки.

Последние стражники пали, разорванные толпой на сувениры. Не забыли горожане и о палачах. Их бросили на эшафот и обезглавили. Безумные горожане действительно напоминали оживших мертвецов, расправившихся с паровозом в зоне отчуждения промышленного района. Но и активисты с алыми глазами все полегли, народ чуть успокоился. Похоже вирус безумия начал испаряться. Это конечно хорошо, но Галент понимал, что сейчас удила возьмет страх и направит толпу в новый поход за свободу, равенство и мир в Городе.

Горожане ведь понимали, что ратманы не простят этого.

Еще бы! Толпа учинила разгром прямо под трупным знаменем — Дук уже был на последнем издыхании, приманивая воронье предсмертными вздохами. Птицы не решались приближаться к площади, бунтовщики вспугнули их, но нашелся один старый ворон.

— Жаль, что не белый, — подумал Галент.

Ворон, который направился прямиком к колесу. Собравшиеся под шестом люди, смотрели вверх, не понимая, что делать. Они уничтожили стражей, и теперь им на время вернулся разум, пусть и оскопленный страхом. Чего они собственно добивались своей яростью? Такой вопрос себе задавал каждый.

Ворон неуклюже приземлился на колесо, которое, скрипнув, накренилось под его весом. Люди на эшафоте вздрогнули и уже не могли оторваться от зрелища жирной птицы, приближающейся к изуродованному телу. Им казалось кощунственным, что ворон примется за еще живого человека. Наверное, казалось.

Кто-то схватил пику и бросил вверх, целя, наверное, в птицу, но попал Дуку под лопатку. Механист испустил протяжный вздох и тихо умер. Ворон же не испугался, только раззадорился от вида теплой крови. В него полетели все новые и новые копья, но они не достигали цели.

Не обращая внимания на людей внизу, ворон осторожно клюнул в лицо трупа. Тело не шевелилось, и птица принялась за свое. Вскоре к шесту слетелись его собратья, некоторым не везло, и их сбивали камнями.

Кто-то из горожан догадался, что проще сбросить колесо, чем отгонять от него птиц. Но даже самые рослые и упитанные люди не могли выдрать тонкую жердь из стойки. Она как приросла к металлу. Это тут же расценили, как мистический знак. Люди в ужасе бросились от шеста, крича что-то о гневе господнем.

— О, вспомнили о церкви, — фыркнул вор, — а людей убивали вы, руководствуясь…

Галент не успел договорить фразы, как колесо, на котором птицы начали пир, взорвалось.

Вор повалился на землю и прикрыл глаза, вокруг него попадали люди, кого-то задело золотистыми осколками, в других вцепился огонь. Галент стоял близко к помосту, но уцелел. Рядом с ним метался в грязи горящий человек, тянул к вору руки, моля о помощи. Галент сбросил с себя плащ и накрыл им человека.

В колесо словно бомба попала, но взрыв не разметал птиц, не разорвал тело Дука, а объял их пламенем, как желтый цветок.

Галент хлопал ладонями по горячему плащу, в котором метался человек, но огонь не желал гаснуть. Язычки золотого пламени вырывались из-под ткани и норовили добраться до вора, но он не обращал на это внимания. Он смотрел на горящее колесо, на черных птиц в сердце его и на горящее тело Дука. Птицы прекратили пир и взирали на толпу сквозь языки пламени.

Вор оглянулся и увидел таких же как он испуганных людей, неотрывно глядящих в стеклянные глазки птиц.

Веревки, которыми был привязан Дук, порвались и труп медленно сел на колесе, выставив перед собой раздробленные руки. Из глазниц мертвеца вырывался золотистый огонь, рот его был наполнен яростью, которая изрыгалась на помост. Вскоре весь эшафот загорелся и все обгоревшие люди на нем тоже.

Галент встал на ноги и побрел прочь.

За спиной вора бесконечно горел мертвый механист, объятый золотым сиянием, как солнечный диск. Горожане попадали на колени и принялись бессвязно молиться, взывая к милосердию.

Вор не знал, чем кончилось вчерашнее — он дико расхохотался — представление и рухнул на кровать. В голове было пусто, как в бутылке, попавшей в руки к пьянице. Долгие часы Галент просто пялился в потолок, пытаясь прийти в себя.

Он не задремал, не уснул, просто лежал и смотрел в грязный потолок, на котором паучок творил свою ловчую сеть. Зрелище было гипнотизирующим, вор никак не мог оторваться от него. По крайней мере, он смог забыться, не вспоминал больше о сгоревших заживо людях, об их криках и молитвах уцелевших. Даже о том, что Дук решил подняться и поприветствовать народ, как какой-нибудь знаменитый актер, узнанный в толпе.

Галент, конечно, знал, что огонь порой заставляет трупы садиться, но все равно…

Лишь с наступлением ночи вор немного отошел от потрясений.

— Что это, мать его, было?! — спросил он, глядя на паука. — С ума сойти…

Вор сел на кровати и потер виски. Если отбросить все домыслы, то это представление было отлично срежиссированной провокацией. Но кого? Золотое сияние, жертва на костре, колесо, которое только ленивый не назвал бы солнечным. Все это напоминало церковные штучки, обычное мифотворчество. Но Галент не припоминал, чтобы жрецы когда-нибудь поступали столь… нагло. Слишком не похоже, хотя все налицо.

— Я просто не верю в силу жрецов, — сказал Галент сам себе, — уверился, что они не найдут меня, успокоился, расслабился. Дурак!

Но Галент ничего не предпринял, он остался в своей комнате и лишь иногда в последующие дни спускался вниз, чтобы поесть. Долго он еще не мог спокойно глядеть на жаренное мясо, но оно, к счастью, и так стало редким. На кухне домовладельца готовили в основном рыбные блюда, а мясо было либо слишком дорогим, либо добытым в ближайшей канаве. Вор предпочел рыбу, хотя и она могла быть заражена паразитами.