Федор Волков - Тайное становится явным

• Название: Тайное становится явным
• Автор: Федор Волков
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Публицистика
• Год: 1989
• ISBN: 5-250-00481-4

На основании советских и зарубежных архивных материалов, документов и мемуаров видный советский историк профессор Ф. Д. Волков рассказывает о малоизвестных страницах Второй мировой войны. Речь идет о дипломатической деятельности и политике как СССР и его союзников по антифашистской коалиции, так и стран фашистского блока. Читатель узнает о том, что скрывается за обозначениями: операция «Гиммлер», план «Болеро», «Каир-III», операция «Цицерон», операции «Айхе», «Крикет», «Аргонавт», «Терминал» и др.

Несмотря на нарушения Англией и США своих союзнических обязательств, попытки сепаратных переговоров с гитлеровской верхушкой, антифашистская коалиция выдержала все испытания, проложила путь к Победе, стала имеющим огромное значение и в наши дни примером сотрудничества государств с различным общественным строем.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Черчилль был вынужден отступить. «Родосский вариант» его балканской стратегии был снова отвергнут. Правда, Рузвельт пошел на уступки Черчиллю: в записке, посланной премьеру, он лаконично сообщал: «С операцией „Бакэнир“ покончено».

В Каире был наконец решен вопрос о назначении командующего операцией «Оверлорд». Первоначально на этот пост предполагалось назначить генерала Джорджа Маршалла — начальника штаба армии США. Однако Рузвельт, вопреки советам Гопкинса и Стимсона, назначил генерала Дуайта Эйзенхауэра, полагая, что Маршалла целесообразнее оставить в Вашингтоне[558].

На следующем заседании штабов США и Англии вновь подверглась обсуждению операция «Рэнкин» — занятия Германии в случае ее внезапного поражения. Обсуждалась также проблема оккупации других стран Европы[559].

Сообщая главе Советского правительства об итогах военных переговоров в Каире, Рузвельт и Черчилль писали:

«…Мы достигли следующих решений относительно ведения войны против Германии в 1944 году в дополнение к соглашениям, к которым мы пришли втроем в Тегеране.

В целях… подготовки к операции форсирования Канала (Ла-Манша. — Ф. В.) наибольший стратегический приоритет будет предоставлен бомбардировочному наступлению против Германии… Мы распорядились о том, чтобы были приложены величайшие усилия к расширению производства десантных средств в Соединенных Штатах и Великобритании в целях усиления предстоящих операций по форсированию Канала…» [560]

Однако, если Черчиллю не удалась прямая лобовая атака на тегеранские решения в отношении «Оверлорда» и балканского варианта второго фронта, он предпринимает ее с фланга, через Турцию.

Иненю маневрирует

Во время второго каирского совещания состоялись переговоры Рузвельта и Черчилля с президентом Турции Исметом Иненю.

Еще, из Тегерана президент США и британский премьер телеграфировали послам в Турции о том, чтобы они сообщили Иненю о желании Рузвельта и Черчилля встретиться с ним в Каире 4 и 5 декабря[561]. В сферах американских и английских дипломатов гадали: приедет в Каир Иненю или срочно «заболеет».

Вопрос о вступлении Турции в войну на стороне союзников обсуждался еще в Тегеране. Известно, что турецкое правительство в период временных успехов фашистской Германии занимало отнюдь не нейтральную позицию, а помогало ей. Немецкие военные корабли, подводные лодки, вопреки конвенции в Монтрё, свободно проходили в Черное море, совершали варварские обстрелы Севастополя, Одессы и других черноморских портов СССР.

Турецкое правительство вынашивало планы вступить в войну на стороне германских фашистов после падения Москвы. После сокрушительного провала операции «Тайфун» — разгрома немцев под Москвой — турецкое правительство собиралось объявить войну СССР после падения Сталинграда. Выдающиеся победы Красной Армии на Волге и под Курском, победы армий США и Англии в Африке и на юге Европы постепенно ведут к тому, что позиция турецкого правительства менялась: чаша весов склоняется в сторону великих держав. Однако турецкие руководители еще находились под впечатлением былых успехов немецкой военной машины. Поэтому они не решались сделать коренной поворот в политике «нейтралитета» и вступить в войну на стороне армий СССР, США и Англии. Они хотели играть в военной политике наверняка. Неудачный опыт Первой мировой войны, когда Энвер-паша и его сторонники выступили на стороне австро-германской коалиции, дорого обошелся Турции. Она была значительно урезана Англией и Францией по Севрскому и Лозаннскому миру.

Прибыв в Каир на встречу с Рузвельтом и Черчиллем, Исмет Иненю сделал все возможное, чтобы продолжать турецкую политику балансирования, не допустить немедленного втягивания Турции в войну на стороне союзных держав. Какой-то шутник в Каире комментировал: турки носят хорошо настроенные слуховые аппараты, немедленно отключающиеся при каждом упоминании о возможности вступления Турции в войну[562].

На первом совещании Рузвельта, Гопкинса, Черчилля, Идена с Иненю, состоявшемся на вилле Рузвельта 4 декабря, британский премьер усиленно доказывал:

— Турция должна вступить в войну, присоединиться к нациям, говорящим на английском языке [563].

Настойчивость и активность Черчилля обусловливались все тем же желанием — протащить «балканский вариант» открытия второго фронта при активном участии Турции, использовать ее для борьбы с демократическими силами в Греции, Румынии, Болгарии. «Мне кажется, — говорил Ф. Д. Рузвельт сыну Эллиоту в Каире, — это была в некотором роде последняя попытка Черчилля настоять на наступлении союзников с юга, со стороны Средиземного моря»[564].

Однако, демонстрируя нежелание турецкого правительства вступать в войну, Иненю заявил:

— Турция не готова вступить в войну, военные действия могут закончиться и без сотрудничества с ней[565].

На следующий день Иненю продолжал тоскливо тянуть о необходимости тщательной подготовки к войне, но, когда Турция будет готова, он, Иненю, не знает[566].

Рузвельт не был настойчив в попытках вовлечь Турцию в войну, сочувствовал турецким политикам, их точке зрения «не быть застигнутыми в тот момент, когда у них спущены брюки»[567].

6 декабря, на третьей встрече с Рузвельтом и Черчиллем, Иненю снова подтвердил отказ Турции от вступления в войну. Турецкий президент лишь заверил Рузвельта и Черчилля в «лояльном отношении Турции» к союзникам, полагая, что война продлится еще не менее года и Турция будет «осуществлять период подготовки» и иметь возможность помочь им[568].

При личной встрече с Черчиллем, состоявшейся 7 декабря (Рузвельт уже вылетел рано утром в Тунис и оттуда возвратился в Вашингтон), Иненю заявил ему, что остается при своем мнении.

Конференция в Каире закончилась безрезультатно.

Увертки турецких руководителей, их нежелание вступить в войну объяснялись тем, что они продолжали поддерживать тесный политический контакт с Германией. Турки дали понять немецкому послу в Анкаре фон Папену, что «Турция воздержится от активного участия в войне на стороне союзников»[569].

Позиция Турции вольно или невольно способствовала похоронам балканской стратегии Черчилля. Его последняя попытка открыть «второй фронт» на «южном подбрюшье» Европы провалилась.

Только тогда, когда разгром фашистской Германии стал очевидным и Красная Армия начала освобождать народы Балканского полуострова, а союзники открыли 6 июня 1944 г. второй фронт в Европе, турецкое правительство сделало новый шаг по пути сближения с США и Англией и 2 августа 1944 г. разорвало дипломатические и экономические отношения с фашистской Германией.

По мере новых военных успехов Красной Армии и армий США и Англии в Европе, все более опасаясь опоздать к столу мирной конференции, Турция 23 февраля 1945 г. объявила войну фашистской Германии. К этому времени советско-германский фронт отодвинулся от Турции на сотни километров — Красная Армия освободила Болгарию, Румынию, Югославию, часть Чехословакии, Венгрии, и турки могли не опасаться ни «захвата Истанбула» воздушным десантом, ни немецких бомбардировщиков.

Операция «Цицерон»

После завершения Тегеранской конференции фашистская разведка сделала все возможное, чтобы разузнать о важнейших решениях, принятых руководителями СССР, Англии и США.

Часть этой информации, имевшей в то время важнейшее государственное значение, стала известна эмиссарам секретной службы гестапо и абвера, работавшим в аппарате посольства и военного атташе в Турции, через их тайного агента Эльяса Базну. Базна — он получил от Папена кличку «Цицерон» — устроился камердинером к английскому послу в Турции Нэтчбэллу Хьюджессену.

Министерством иностранных дел Англии ему были направлены в Анкару для информации резюме решений, принятых Большой тройкой в Тегеране и Рузвельтом и Черчиллем в Каире[570]. Хьюджессен халатно отнесся к хранению документов большой государственной важности.

Факт утечки секретной информации из английского посольства в Турции был признан тогдашним министром иностранных дел лейбористского правительства Эрнестом Бевином, сменившим после выборов Идена. В ответ на запрос в английском парламенте, сделанный 18 октября 1950 г., о краже секретных документов, включая документы об операции «Оверлорд», из английского посольства в Турции Бевин ответил:

«…Никакие документы фактически не были украдены во время войны из посольства ее величества в Анкаре… Но следствие по этому делу показало, что камердинер посла сфотографировал в посольстве несколько секретных документов и продал пленку немцам. Он не мог бы сделать это, если бы посол соблюдал предписания, относящиеся к хранению секретных документов».

Один из депутатов задал Бевину вопрос: «С какой целью весьма секретные детали о военных операциях предоставляются послам в странах, подобных Турции?»[571]. Вопрос остался без ответа.