Наталия Андреева - Когда падают листья...

• Название: Когда падают листья...
• Автор: Наталия Андреева
• Жанр: Фэнтези

Неспешными багряными мазками ложатся краски Осени на полотно Мира. Но хитрит коварная хозяйка листопадов, перекраивает холст, вплетая новые, отчаянно кричащие цвета. И не под силу никому заставить Осень остановиться и поглядеть сквозь холодные реки на своих подопечных: ни угрюмым Путникам, ни ищущим Странникам, так же, как не под силу даже самым великим чаровникам обратить время вспять. Проклятие набирает силу, тая опасность в оборванных страницах для всех чаровников. Сможет ли один человек пройти сквозь горькие туманы, тающие грустью на лице? Сможет ли найти ответы на двуликие вопросы Госпожи Осени? Сможет ли победить сестру Красочной — саму Смерть?.. Ведь, в сущности, все предначертанное становится кристально ясным и чистым, когда падают листья…

---

— Мы воевали вместе с сыном вашего князя. Я бы хотел видеть его.

Охранник смерил путника подозрительным взглядом, а затем тяжело вздохнул.

— Я бы посоветовал Вам, молодой человек, мимо ехать. Не нарывайтесь.

— Не могу, — отрезал вдруг Дар. — Я должен…

А, собственно, что должен? Он мысленно ругнулся.

— Дело Ваше.

"Ну вот войдешь ты сейчас к князю, и что скажешь? — вопрошал войник сам у себя, — добрый день, ваша светлость, я бы хотел видеть вашего сына, пропавшего без вести?"

А прямо за высокими воротами оказался сад потрясающей красоты. Цвели буйным цветом георгины, раскрывались бархатцы, липовки испускали дурманящий запах патоки, виноградная лоза крепко увила деревянный каркас, мелкие пылянники белыми бусинками усыпали траву: будто какой-то шутник, забавляясь, просыпал жемчуг.

Но Дарен ничего этого не видел за мрачными мыслями и широкой спиной мужчины, приковавшей его взгляд.

— Мой князь!

Боги!.. Те же золотисто-пшеничные волосы, та же осанка, тот же гордо вздернутый подбородок… Будто из одной формы отлили.

— Чем обязан? — мужчина оторвался от седлания черного жеребца и повернулся лицом к наемнику.

Дар сглотнул и спешно склонил голову.

— Добрый день, ваша светлость.

Тот поднял взгляд к небу и кивнул:

— И впрямь: добрый.

Наступила неловкая пауза. Где-то неподалеку в яблоне свили гнезда нахальные трясогузки, и сейчас, судя по звукам, один самец явно нарывался на драку. Бесстыдники то и дела вспархивали над ветками и бросались друг на друга; где-то глубоко из кроны деревьев за ними наблюдала молодая самочка.

Но стоявшим около этой яблони не было дела до природы, как ей, в общем-то, не было дела до них.

— Мое имя Дарен. Вряд ли оно Вам что-то скажет… — Дарен на пылинку замялся, — мы воевали вместе с Вашим сыном. После… одного случая мы не могли поддерживать связь. А недавно до меня дошли слухи, что он…

Дьябол, и откуда это проклятое заикание?! Не мальчишка уже — воин! Вот растекся соплей! Дар с досадой отвесил себе мысленный подзатыльник: лучше бы, конечно, осязаемый, всяко больше пользы будет, но сейчас и такой сойдет.

Но договорить войник не успел. Князь сощурил глаза — в них блеснул холод серой стали, — а затем медленно произнес:

— Вы верно ошиблись. У меня только один сын.

И, снова повернувшись спиной к застывшему Дару, его светлость стал застегивать потник на коне. Дальше продолжать разговор было бессмысленно, и даже чревато неприятностями. У сильных мира сего могут быть свои заморочки, но, Моарта побери всех и вся, какого рыжего дьябола от этих чудачеств страдают простые люди?!

— Премного благодарен, — сквозь зубы ответил войник и быстро направился к выходу, даже не замечая еще одного охранника, следовавшего за ним по пятам.

Но, видно, непокойная Нородж все-таки смилостивилась над горе-путником и решила подарить ему шанс — крохотный, ничтожный, но все таки шанс.

Конец серой улицы как раз сворачивал в самый подозрительный переулок, где даже средь бела дня ставни были наглухо закрыты, а редкие (вряд ли чистые на руку, ногу и все остальные части тела) жильцы предпочитали полумрак комнаты солнечному свету. Одна зловредная тетка, правда, попыталась вылить таз с обмылками Дару на голову, но тот вовремя отклонился: лишь по сапогу тонкая струйка пробежала. Поворачивать путник не спешил: в злачных районах ребята работают порой проворнее Тайной службы его величества.

— Дарен, кажется?

Мужчина резко обернулся, одновременно опуская руку на рукоять меча. На всякий случай.

Но таковой не представился. А если бы и представился, то Дарен наверняка пропустил бы первый удар. От удивления.

На него смотрел Яр… Или кто-то очень сильно похожий на него.

— Смотришь, будто девственница в первую брачную ночь на… — хмыкнул, не договорив, "Яр".

И шуточки его же. Только спеси поменьше, пока поменьше. Наемник поднял брови, и юноша таки ответил на невысказанный вопрос:

— Нет.

Дар кивнул.

"У меня только один сын"

— У меня к… — он на пылинку замялся, но потом, видно решив, что терять уже нечего, продолжил: — … к тебе есть пара слов.

Дар не стал строить из себя незнамо кого. Брат его друга был примерно ровесником Ждана, но, кажется, меч на поясе не просто так носит, да и панибратское "ты" прозвучало из его уст более уважительно, чем безликое "Вы".

— Хорошо.

— Я знаю неплохую бирню недалеко отсюда. И ушей немного, и глаз поменьше будет, чем в остальных.

Войник лишь кивнул в знак согласия.

Бирня и вправду оказалась неплохой: ароматный напиток не разбавляли, а любопытных практически не было. Да и бирник был немногословен, что не могло не радовать.

— Хозяин — старинный друг отца, — счел нужным пояснить юноша.

Низкий деревянный потолок не давил, а будто наоборот — создавал приятное ощущение уюта, которое войник сразу же постарался прогнать.

Дар отпил еще глоток и поднял на него глаза:

— О чем ты хотел поговорить со мной, княжич?

— Меня зовут Болеслав.

Дарен хмыкнул:

— Что ж, мое имя тебе уже известно, Болеслав. Итак?..

Он чуть откинулся назад на спинку стула и прищурился.

— Ты знаешь брата.

Войник медленно кивнул, но напрягся, сильнее сжав кружку, после чего, устав ждать, нетерпеливо уточнил:

— Он жив?

Княжич обозначил подбородком кивок и сделал несколько глотков: тощий кадык задергался под напором воды. И вдруг Болеслав совершенно неожиданно из практически взрослого мужчины превратился в семнадцати-восемнадцатилетнего подростка, который страстно хотел бы, чтобы в семье все было по-старому, чтобы брат… вернулся, а мать перестала занавешивать окна черными занавесками.

Все это Дарен успел прочитать в глазах юноши за тот долгий миг, пока тот не нашел в себе сил справиться с эмоциями. Успел — и сам себе ужаснулся.

— Отец… отрекся.

От кого — спрашивать глупо. А вот почему…

— Почему? — повторил Дар свой мысленный вопрос.

Болеслав запнулся.

— Это…

— Ясно. Можешь ничего не объяснять. — Дар пододвинулся ближе и на полтона ниже добавил: — скажи только, где мне его искать?

И тут княжича прорвало. Тяжелый не по годам кулак опустился на столешницу, да так, что вздрогнули кружки, опустошенные лишь наполовину. Горячий рваный шепот разорвал тишину:

— Я бы и сам! Смог бы, небось, не надорвался! Но отец! Я не могу его так ославить, не могу, понимаешь?! Он — гордый. Они оба гордые, как тысяча богов и упрямые, как стадо баранов. Пока оба живы — никто из них не пойдет навстречу. Если и я уйду из дому — мать этого не переживет. Я не могу! На меня свалился этот дьяболов долг! И тут — это письмо… Боги, как бы я хотел самолично отрезать каждому из этих подонков все, что пониже…

— Тшш! — Дарен перегнулся через стол и схватил княжича за плечи. — Горячие речи прибереги для народа — народ ими вместо хлеба завсегда питаться может. А вот сейчас на твои крики сейчас полгорода сбежится. По порядку: какое письмо?

Взгляд юноши стал более осмысленным, и Дар разжал пальцы. Ему совсем не понравилось такое начало.

— Извини, — он отхлебнул немного биры, чтобы успокоиться: войник видел, как дрожат его пальцы, — письмо пришло вчера. Вот оно, — на стол перед Даром лег желтоватый измятый кусочек бумаги, — прочитай. Они требуют за Яромира тысячу злотов. И если мы не ответим, в течение вятка они обещали… — княжич сглотнул и закончил: — прислать старшего княжича по кусочкам.

Болеслав прикрыл глаза, стараясь унять бешено колотившееся сердце и согнать с лица предательскую краску стыда: срам какой — так облажаться, выказать свои чувства чужаку!

Дар пробежался глазами по бумаге и похолодел: ему был знаком этот почерк. Опять?!

— Отец видел?

— Да.

И тут все встало на свои места: это была ловушка. Очередная ловушка, и не для княжича, не для князя, для него — Дарена. Персональная, разыгранная как по нотам, ловушка. Что ж, Дару впору было начинать собой гордиться. За ним охотятся, как за очень крупной рыбешкой, когда на самом деле он всего лишь малек.

Единственное, что утешало: очень зубастый малек.

— А это, — Болеслав развернул окровавленную тряпицу, — было вместе с письмом.

Для показа серьезностей своих намерений сволочи выбрали фалангу мизинца Яромира.

Из глотки Дарена вырвался звериный рык:

— Карстер, с-сукин сын!

Несколько пар глаз тут же уставились на их стол и Дар поспешил взять себя в руки, хотя, видит Эльга, это далось ему не сразу.

Болеслав поднял на войника взгляд:

— Найди его, пожалуйста. Я не пожалею ничего…

— Не уничижайся, — оборвал его путник. — Мне ничего не надо. Я дам тебе знать.

И выскользнул на улицу, чтобы тут же, наплевав на закон, вскочить в седло: а пусть попробуют догнать, Моарта их пожри! И, уже у выезда заметив слежку, Дар вознес, пожалуй, самую горячую молитву Эльге, надоумившей сразу захватить с собой все вещи.