Наталья Потёмина - Зачем тебе любовь?

• Название: Зачем тебе любовь?
• Автор: Наталья Потёмина
• Жанр: Современные любовные романы

Тонкая психологическая проза о любви.

В центре романа - любовный треугольник. Но не тот, равнобедренно-классический, где она любит его, а он, с тем же рвением - другую.

Здесь угадывается иная, неизвестная науке, геометрическая форма, в которой потерянная женщина мечется между двумя в равной степени достойными претендентами. Ее зовут Карлсон, а его, соответственно, Малыш, и их совместное счастье было так же коротко, как и детство.

Наступила пора прозрения, и на смену цветным сумасшедшим снам пришли тревожные будни. Все как в жизни, но все не как у всех...

---

И Ленка тоже возжелала, и тоже повелась, и сразу каждая нота стала отдаваться в ней ответной благодарной волной. Глаза ее затуманились, она сначала тихонечко, а потом все смелее и громче стала ему подпевать.

Эдик посмотрел на нее удивленно, довольно закачал головой и уже не отводил с Ленки взгляда, поддерживая ее и помогая ей справиться с врожденной и тщательно скрываемой робостью. Он поднялся со стула и принялся в такт музыки раскачиваться на своих кривых джигитских ногах. Ленка тоже поднялась и встала рядом лицом к лицу. Они пели на редкость слаженно и уже громко, не стесняясь, а все вокруг повернулись к ним и слушали затаив дыхание.

Лучше этой песни о любви Ленка не знала и жалела, что ей самой за всю ее небогатую песенную карьеру ничего подобного написать не удалось, и одновременно радовалась, что Эдик ее так точно понял, поддержал и дал свободно вылиться всему тому, что угнетало ее и тревожило.

Им долго и дружно аплодировали. Ленка, раскланиваясь на все четыре стороны, искала глазами Серого. Женщина, которая десять минут назад что-то шептала ему на ухо, сидела на своем месте одна.

К Ленке подбежал изнемогающий от своего невостребованного гостеприимства текстильщик:

– Ну раз вы больше не хотите жрать яблоки, – с придыханием начал он, – то я тогда не знаю. Домой их заберите, что ли. Детям, мужьям...

– Успокойся мужик, – миролюбиво похлопал его по плечу Игорь.

Ему все-таки удалось освободиться от благодарных слушательниц и подойти к Ленке.

– Да я и сам не знаю, – развел руками текстильщик, – что-то я нервный какой-то стал последнее время, суетливый...

– Ну иди, мой хороший, отдохни где-нибудь, – сказал Игорь.

– А можно я с вами посижу? – не отставал текстильщик.

– Нет уж, извини, у нас тут чисто деловой разговор, – ответил Игорь и, развернув мужика за плечи, легонько подтолкнул в спину: – Иди, родной, поухаживай за девушками, я бы на твоем месте не упустил такой возможности.

– Наверное, это старость, – засмеялась Ленка, – даже за девушками поухаживать не можешь.

– Типун тебе на язык! – Игорь уселся рядом с ней. – Какой же я старый. Я еще молодой. А ты почему-то не хочешь в этом убедиться.

– Убедиться экспериментальным путем? – поинтересовалась Ленка, подумав про себя, что вдали от дома даже на самых примерных отцов семейств нападает игривое настроение.

– Ну да! – обрадовался Игорь. – Как это в нашей последней песне поется? Напомни мне.

– Я провожу эксперимент один-единственный, ты подготовлен, разогрет, такой таинственный, не все тебе цветочки мять, и я побалуюсь... – подсказала Ленка.

– Так что же ты! Давай побалуемся вместе.

На ловца и зверь бежит. По намеченному Ленкой плану Игорь должен был стать вторым номером ее программы.

– Так как насчет яблок? – Неугомонный текстильщик склонялся над Ленкой плакучей ивой и услужливо улыбался.

Ленка глянула на его красное веснушчатое лицо и поняла, что ее миссия невыполнима в принципе.

– Иди отсюда! – вспылил Игорь.

– Оставь его, – попросила Ленка, – он же от всей души.

Текстильщик смотрел на Игоря глазами побитой собаки и не трогался с места. Игорь переставил свой стул так, чтобы не видеть его и снова обратился к Ленке:

– А не пройти ли нам в номера?

Ленка, ни разу не видевшая Игоря пьяным, наконец поняла, что, видимо, «велосипедовка» и его не пощадила.

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогой мой, любимый мой Игорек! – начала Ленка, отодвигаясь от него подальше. – Мы с тобой сколько лет знакомы?

Игорь уставился на свои пальцы, пошевелил ими и, сделав из них какую-то неприличную фигуру, уверенно произнес:

– Лет шесть, не меньше.

– Так вот. Если это не случилось за предыдущие пять-шесть лет и не продвинулось вглубь ни на йоту, значит, так оно и должно быть.

– Что должно быть? – не понял Игорь.

– Как говорится, раньше хорошо не трахались, незачем и начинать.

– Дура ты Ленка, – заржал Игорь, – и принципы у тебя устарелые.

– Я не просто дура, Игорь, я дура порядочная, – миролюбиво ответила Ленка, – и если мне твоя Оля – лучшая подруга, то и ты мне только друг, и не больше.

– Все равно – дура, – настаивал Игорь.

– А может, ты и прав... В последнее время меня все кому не лень дурой называют.

– Вот видишь! – радостно воскликнул Игорь. – Значит, в этом есть доля истины.

– Наверное, – согласилась Ленка, – но ведь обидно!

– Ничего обидного тут нет. Баба должна быть дурой. А если она не дура, то, стало быть, все равно дура!

– Почему это?

– Потому что умных женщин мужики боятся и обходят стороной. А в нашей благословенной стране мужик в дефиците. Так что если хочешь иметь дефицит – притворяйся.

– А я что, по-твоему, делаю? – усмехнулась Ленка.

Игорь засмеялся и полез целоваться.

– Съешь лучше яблоко, – отбивалась она.

– Да я их не то что есть, я их видеть не могу.

Эдик, оставлявший их на время, вернулся и церемонно попросил у Игоря разрешения пригласить Ленку на танец.

Игорь завозражал, попытался встать, что-то пошутил про корову, которая нужна ему самому, но тут же рухнул на стул и устало махнул рукой.

Ленка поднялась с места, поцеловала Игоря в лысину и пошла за Эдиком.

В толпе танцующих почувствовалось едва заметное оживление.

Сначала Ленка обратила внимание только на ослепительно-розовые кружева, а только потом на их обладательницу. Во всей своей невозможной красе навстречу им продвигалась Курочкина. Рассекая людские волны, она бестолково размахивала над головой серебристым палантином и своим решительным видом напоминала рыбу лосось, упрямо идущую на нерест.

– А вот и я! – издалека завопила Курочкина.

Только теперь Ленка заметила, что та была не одна. Пробираясь по проходу между столиков, Любка тащила за руку дедушку лет девяноста пяти, который все время спотыкался и беспомощно оглядывался по сторонам.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что дед был еще даже очень ничего и выглядел вполне импозантно. На нем отлично сидел хорошо потасканный, красный бандитский пиджак, несвежая белая рубашка была аккуратно застегнута на все пуговицы, и даже редкие седые космы, стянутые на затылке простой аптекарской резинкой, смотрелись вполне по-рокерски.

– Подумайте только, – затараторила Любка, – я нашла его прямо у нашей гостиницы. Он стоял такой гордый и одинокий, а все эти бессовестные люди проходили мимо, и только я одна не смогла бросить человека на произвол судьбы.

Музыка кончилась, и вся компания снова направилась к столам.

– Дед, ты откуда? – спросил Эдик, разливая водку.

– Я убит подо Ржевом, – с достоинством ответил дед и, никого не дожидаясь, профессионально опрокинул в себя содержимое пластикового стаканчика.

– Уважаю, – сказал Эдик и налил ему еще.

Дед опять не заставил себя ждать.

Эдик помедлил и снова наполнил его стакан:

– А где же твои ордена, дед?

– А ордена мои, сынок, в кармане.

– А почему не на груди?

– А чтоб не сперли.

– И это правильно, – кивнул Эдик и отвернулся, потеряв к деду всякий интерес.

Курочкина нервно ерзала на месте, словно ей не терпелось поведать Ленке какую-то страшную тайну. Улучив подходящий момент, Любка нагнулась к ней и страстно зашептала:

– Сколько, ты говоришь, твоему Серому лет?

– Ты же у меня уже спрашивала, – напряглась Ленка.

– А если точнее? – настаивала Любка.

– Лет пятьдесят пять, пятьдесят семь...

– Надо же! – восхитилась Курочкина. – Почти пенсионер, а как трахается!

– Когда ты успела? – не поверила своим ушам Ленка.

– А тока шо, – довольно заржала Курочкина.

Эдик, несмотря на Любкину конспирацию, слышал весь разговор от начала и до конца.

– Врешь ты все, Курочкина, врешь и не краснеешь, – встрял он, искоса взглянув на Ленку.

– Я вру? – возмутилась Любка. – Вы что, не видите, я вся переодетая! Он же мне даже молнию на джинсах сломал! Только чудом не убил. Я даже посопротивляться как следует не успела.

– Чего ты не успела? – переспросил Эдик.

– По-со-про-ти-вляться! – отчеканила Любка. – Набросился с таким, знаете, восторгом! С такой жадностью! С таким упоением...

– А может, у нее ранний климакс? – обратился Эдик к Ленке. – Сумасшедшие гормоны, зверский аппетит, потливость?

– Дурное дело нехитрое, – еле слышно сказала Ленка и почувствовала, как у нее затряслись губы.

– А нечего было на двух стульях сидеть, – огрызнулась Курочкина, – и сама не пользуется и другим не дает.

– Не дает! – повторил за Курочкиной дед и со всей силы ударил кулаком по столу.

– Вот видите! – обрадовалась Курочкина. – Сразу видно, что человек отогрелся моим теплом и любовью и тем же мне отвечает.

– Наливай! – скомандовала Ленка Эдику и тут же отвернулась, чтобы он не заметил выступивших у нее на глазах слез.