Наталья Потёмина - Зачем тебе любовь?

• Название: Зачем тебе любовь?
• Автор: Наталья Потёмина
• Жанр: Современные любовные романы

Тонкая психологическая проза о любви.

В центре романа - любовный треугольник. Но не тот, равнобедренно-классический, где она любит его, а он, с тем же рвением - другую.

Здесь угадывается иная, неизвестная науке, геометрическая форма, в которой потерянная женщина мечется между двумя в равной степени достойными претендентами. Ее зовут Карлсон, а его, соответственно, Малыш, и их совместное счастье было так же коротко, как и детство.

Наступила пора прозрения, и на смену цветным сумасшедшим снам пришли тревожные будни. Все как в жизни, но все не как у всех...

---

– Как это? – не поняла Ленка.

– Эта квартира принадлежит друзьям моих родителей, – пояснил Малыш, – так вот эти господа по полгода живут то в Лондоне, то в Париже. А я у них вместо охранного предприятия. И живу здесь, и караулю заодно. Чтоб чего не вышло.

– Везет же людям! – восхитилась Ленка, не решаясь сесть на старинное, обшитое зеленым плюшем кресло.

– Не стесняйся, – успокоил ее Малыш, – располагайся как тебе удобно.

Ленка торжественно опустилась в кресло, как будто всю жизнь только тем и занималась, что с утра до вечера всходила на престол.

– Чай, кофе, коньяк? – заботливо спросил Малыш.

Пивные легкие пары давно улетучились, и Ленка, предчувствуя скорое возникновение неловкости, которое часто случается во взаимоотношениях протрезвевших и, как ни крути, малознакомых друг с другом людей, с радостью согласилась на коньяк.

Глава 6

Сначала за дверью послышалось тихое, словно мышиное царапанье. Потом женский смех и чей-то жаркий шепот. Через пару минут кто-то снова деликатно поскребся и тут же, сменив тактику, постучал.

– Кто там? – раздраженно отозвался Серый.

– Это я, Игорь.

Серый вопросительно взглянул на Ленку.

– Да чего уж там, – махнула рукой она, – открывай!

Серый, зачем-то сняв с себя куртку, в которой проспал всю ночь, направился к двери. Первой в комнату влетела Курочкина.

– Какими судьбами? – поприветствовала ее Ленка.

– Ты что, забыла? – ничуть не смущаясь, затараторила Любка. – Я же главный координатор конкурса, и моя святая обязанность ознакомить вас с планом предстоящих мероприятий.

– В шесть утра? – Серый поставил перед ней стул, а сам сел на подоконник.

– Не знаю, как вы, – заявила Курочкина, краем глаза скосившись на неприбранный диван, – а мы с Игорем еще и не ложились.

– Я же ей говорил, – с досадой сказал Игорь, усаживаясь на предложенный Серым стул, – а она: «Все уже встали, все уже встали! А мы только проведаем их и уйдем».

– Так что, вы даже кофе не попьете? – гостеприимно спросил Серый.

– И не надо меня выпроваживать! – разозлился Игорь.

– Да! – топнула ногой Курочкина.

– Ты хотела нас во что-то посвятить? – напомнила Ленка.

– Ну, в общем, да, – растерялась главная координаторша, явно не зная, о чем говорить.

На помощь ей пришел Игорь:

– Программа такая: сначала завтрак, потом легкая предобеденная дрема, потом нас сажают в автобусы и везут за город. Там, на природе, скромный обед. Водка, пиво, шашлыки, уха, пельмени и концерт коллективов народного творчества из местного Дворца культуры текстильщиков и, надо думать, текстильщиц.

– Вот про текстильщиц, если можно, поподробнее, – заинтересовался Серый.

– А вечером, – продолжал Игорь, пропустив мимо ушей его просьбу, – в парке на открытой сцене главное мероприятие.

– А банкет когда же? – заволновалась Ленка.

– После объявления результатов, – успокоила ее Курочкина.

– А домой?

– А домой на следующее утро.

– Так как насчет кофе? – вежливо предложил Серый.

– В другой раз, – сказал Игорь и посмотрел на часы, – нам уже действительно пора.

– А приходили-то зачем? – удивилась Ленка.

– А просто так! – громко ответила Курочкина, с вызовом посмотрев на Серого.

– Ладно, я с вами пойду, – поднялась со стула Ленка, – надо еще джинсы погладить и все такое...

– Можешь еще тут покувыркаться, – не сдержалась Курочкина.

– В следующий раз. – Ленка сделала несколько шагов в сторону Серого и демонстративно прижалась губами к его щеке.

Курочкина взвилась и вылетела из номера.

– Ну я и идиот, – пробормотал Игорь и вышел вслед за ней.

* * *

Когда Ленка спустилась в свой номер, Курочкиной там еще не было.

Ленка легла на кровать и прикрыла глаза. Откуда такая усталость, подумалось ей, ведь почти всю ночь проспала. Не то что бедный Серый. Промучился, сиротина, в кресле.

А кто ему виноват? Мог бы и рядом пристроиться.

Где уж нам, гордым, мы же даже не друзья! Такие все стерильные, чистоплотные, хрустящие от крахмала и свежие, как снег. Шаг влево – расстрел, шаг вправо – веревка на шею или газовая камера.

А разве нельзя недрузьям, как брату и сестре, как мужу и жене, как дедушке и бабушке, попа к попе носом в стенку? Будто кто проверит или свечку держать напросится. Всем по большому и малому счету глубоко наплевать.

Хотя Курочкина, конечно, своего не упустит. Ворвется на рассвете и заклеймит. Вчера она не по-детски на Серого губы раскатала, а сегодня такой облом. Подруга, блин, по несчастью.

Надо будет объяснить этой дурочке, что ей с Серым ничего не светит, пусть она перенесет свое внимание на кого-нибудь другого, более перспективного в смысле «выйти замуж и завести детей». Взять хотя бы Эдика. Где у нее нюх? Там же за сто верст мужской дух чуется. Какие плечи, руки, глаза! Особенно, конечно, глаза. Черные, блестящие, жирные, как маслины. Ну и улыбка – зашибись.

Кажется, я даже успела подсесть на эту улыбку, подумала Ленка. Но не всерьез, а понарошку, чисто по-детски: «Мальчик, а мальчик, а как тебя зовут? Эдик? Давай поиграем, Эдик. В кошки-мышки, в елки-палки, в дочки-матери. Ты предлагаешь в папки-матери? Не-а, это ты с Курочкиной, а со мной лучше просто дружить, я в дружбе ве-е-ерная. Хотя и не в дружбе тоже».

Но вернемся к нашим волкам. Что там Серый говорил про эти извращенно-неестественные отношения между мужчиной и женщиной? Как это он сформулировал? После, типа, любви? Десять лет коту под хвост, ни письма, ни звонка, ни улыбки, и вот теперь, стало быть, в самый раз. Напросилась. Взошло на горизонте и засияло в миллион свечей долгожданное солнце дружбы. Так где же доказательства этой долбаной дружбы, приметы ее, атрибуты? Где разговоры на кухне по душам, ночные тревожные бдения, поздравления с праздниками, бескорыстная нежная помощь, хождение друг к другу в гости, совместное времяпровождение? Обиды, споры, драки, наконец?

Или так: позови меня в ночи, и я приду. А если не позову? Если не сподоблюсь? Застесняюсь? Возгордюсь? Так что же, так и помирать молодой, не испробовав ваших по-царски дружеских даров? А может, я чего-то недопоняла, не уразумела, до чего-то не дошла своим мелким бабьим умишком? «Дружба возможна только после любви». А если дружбы нет, значит ли это, что еще жива любовь? Не смешите людей, деточка. Ее срок годности давно истек. Протухла она вся без остатка. Мхом покрылась и плесенью. Хотя, если отковырнуть осторожненько, по краю, то, может быть, и повезет? Ведь бывают отдельные случаи. Мамонтенок Кузя, например. Пролежал несколько миллионов лет в вечной мерзлоте – и ничего, как новенький!

Не умирай, надежда, останься со мной. Закапсулируй меня в этом сумасшедшем состоянии и отправь как послание будущим потомкам. Смотрите, завидуйте, восхищайтесь! Так выглядит любовь в ее расконсервированном, так сказать, виде.

Любовь! Люба Курочкина – тоже Любовь, но не дай, как говорится, бог. Единственное, что есть общего между Любовью Курочкиной и Любовью вообще, с большой буквы, так это их совместное желание кого-то под себя подмять и насильно осчастливить. А нам-то этих тихих радостей не нать! Сыты по горло. Хорошо хоть ума хватило не рассказать теперь уже нашему общему другу и товарищу Серому о глубине и силе наших новых переживаний.

А ведь чуть было не проговорилась. Еще повезло, что Игорь с Курочкиной пришли. Ну ладно Курочкина. А Игорь-то зачем? Интеллигентный вроде человек, а приперся. Хотя Любка кого угодно заставит... Что он подумает?

Да не все ли равно. Сам сказал, что я должна поехать на это мероприятие, нахвататься впечатлений, набраться вдохновения, поймать удачу за хвост, накропать песенку и отлить ее в бронзе у входа в подъезд его дома. Здесь, мол, была Елена Прекрасная. Хольте меня и лелейте. В будни смахивайте пыль тряпочкой, в праздники натирайте до блеска мелом.

Щас! Все брошу...

Игореша, солнце мое, люблю без памяти и уже скучаю.

Кстати, вот! Дружим же мы с ним. Уже сколько лет, сколько зим, и никаких попыток ни с его, ни с моей стороны. Коллеги, так сказать, по работе. Труженики, не побоюсь этого слова, пера. Хотя он, наверное, не пера. А чего? Божественной флейты? Или клавесина? Или рояля, переделанного грубой рукой прогресса в примитивный синтезатор?

Как же мы долго с тобой не виделись, друг мой, если я уже успела забыть, на каком инструменте ты сотворяешь свою музыку. Да нам, по правде, и видеться не обязательно. Песни в наше время можно сочинять просто по телефону. Включаешь громкий звук и общаешься. Ну-ка, повтори мне финальчик. Вроде бы у слова «тоска» от изменившегося ритма меняется ударение, и оно слышится как «таска». А ты не хочешь облегчить припев? По-моему, это как-то слишком сложно. На четыре октавы рассчитано. Пипл не врубится. Ему же не красота нужна, не гармония, а умца-умца. Нет! Ни за что! На высоких нотах должны быть хорошие круглые гласные! Ты что, не понимаешь, что моя героиня не может заигрывать с прислугой! А ночной портье, пусть он и хороший парень, но он не из ее круга. Тогда сам пиши! Я же не диктую тебе ноты, вот и ты не лезь, куда не надо. И пожалуйста. И спасибо. И тебе того же. И по тому же месту. И туда же! И я тебя. Очень, очень, очень люблю! И мы еще долго будем мучиться с тобой в одной упряжке, а разойдемся – в один день.