Патриция Бриггз - Власть холодного железа

• Название: Власть холодного железа
• Автор: Патриция Бриггз
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-065924-1, 978-5-271-33276-0

Вервольфы, в которых течет кровь краснокожих Псов-воинов.

Вампиры — носители утонченной культуры Глубокого Юга.

Они — истинная аристократия среди нежити Нового Света, и потому привыкли свысока смотреть на прочие "порождения Тьмы".

Однако Мерси Томпсон из племени людей-койотов — иное дело. Она выросла в стае предводителя волков-оборотней и привыкла разрешать самые сложные конфликты между разными кланами "ночных охотников".

Но на этот раз ей придется нелегко — ведь кто-то жестоко убивает "иных", одного за другим, и каждый из народов Ночи клянется в собственной невиновности и обвиняет в убийствах кого-то еще. У Мерси, начинающей расследование, всего две зацепки: таинственный преступник обладает совершенно невероятной даже для нелюдя физической силой и явно боится "холодного железа".

---

Ожидая, пока вода для душа согреется, я посмотрела на себя в высокое, от потолка до пола, зеркало, скрывающее стену между душем и туалетом, и вопреки чувству вины — ведь это я приманила иного к ничего не подозревающей стае Адама, — не смогла сдержать улыбку.

Я выглядела героиней плохого фильма ужасов. Голая, от кончиков пальцев рук до локтей и от пальцев ног до колен покрытая болотной грязью (меня всегда поражало, откуда в Тройном городе — ведь вокруг в основном пустыня — столько болот). Все остальное блестело так, словно я натерлась какой-то сверкающей мазью — на самом деле над моим потным телом разбилось окно. Время от времени, когда я двигалась, сыпались более крупные осколки: волосы тоже блестели от стекла.

Все тело было покрыто мелкими порезами, из которых сочилась кровь. Я подняла ногу и вытащила крупный осколок, из-за которого под ногой уже накопилась лужа крови. Болеть по-настоящему порезы начнут завтра. Не впервые я пожалела, что не умею исцеляться, как вервольфы.

От душа повалил пар, я встала под него и закрыла за собой стеклянную дверь. Вода обжигала; я зашипела, когда она коснулась порезов, потом выругалась, наступив на осколок, вероятно, упавший с волос, когда на них полилась вода.

Слишком усталая, чтобы вылавливать стекло, я прислонилась к стене и позволила воде течь по телу. От облегчения у меня вконец ослабли колени. Только опасение, что я могу сесть на стекло и порезать что-нибудь более важное, чем ноги, помешало мне распластаться по полу в душевой кабинке.

Я провела инвентаризацию.

Я все еще жива, живы и волки… возможно, кроме Бена. Я закрыла глаза и постаралась не думать о лежащем на траве рыжем волке. Вероятно, с Беном все обойдется. Вервольфы способны выдержать серьезный ущерб; к тому же пока Бен был беспомощен, другие вервольфы не подпускали к нему врага. С ним все будет хорошо, уверяла я себя, но это неважно. Мне нужно собраться с силами, выйти из-под душа и проверить.

Дверь ванной открылась, и я почувствовала волну силы Адама.

— На Финли-роуд, прямо перед «Парком Двух Рек», посреди дороги стоит «порше», — я вспомнила об этом только сейчас. — Если машину не убрать, кто-нибудь наткнется на него и погибнет.

Дверь снова открылась, послышались голоса. Сквозь шум падающей воды я услышала:

— Я этим займусь.

Снова муж Хани, подумала я, потому что вервольфы в обличье волка говорить не могут, а Питер единственный оставался в облике человека. Кое-кто из волков уже успел перемениться, но без важной причины они скорее всего останутся волками на всю ночь. Кроме Адама.

Стремительная перемена, чтобы сразиться с иным, которого я привела к его дому, потом в течение часа новая перемена — все это не улучшит настроения Адама. Я надеялась, что он что-нибудь съел до того, как прийти сюда: перемена отнимает много энергии, а я не хотела бы встретиться с голодным Адамом. Я оставляю слишком много крови.

Адресованные Адаму слова о машине Файдела должны были дать мне время выйти из-под душа и закутаться в полотенце, но я не могла собраться с силами и продолжала стоять под струями воды.

Большая стеклянная дверь открылась, но я на нее не смотрела. Адам ничего не сказал. Он положил руки мне на плечи и повернул меня так, что я оказалась лицом к головке душа. Я еще больше наклонила голову и шагнула вперед, чтобы вода падала мне на макушку, а не на лицо.

Должно быть, он подобрал гребень, потому что стал вычесывать из моих волос осколки. И тщательно старался больше ничего не касаться.

— Осторожней, — сказала я. — Тут стекло по всему полу.

Гребень остановился, потом продолжил движение.

— Я обут, — сказал Адам. Рычание в голосе подсказало мне, что волк недалеко, хотя движения рук, касающихся моих волос, человеческие и мягкие.

— Все в порядке? — спросила я, хотя знала, что сейчас ему нужна тишина.

— Бен ранен, но ничего такого, что не зажило бы к утру. — И ничего такого, чего он не заслужил, прыгнув через окно. Стекло тяжелее и острее ножа гильотины. — Ему повезло, что он не перерезал себе горло, и еще больше повезло, что у тебя только мелкие порезы.

Я чувствовала, как его сотрясает гнев. Вервольфы — в волчьем обличье — редко сердятся, ведь и медведь-гризли не всегда сердит, он только кажется сердитым. Если то, что сказала мне Хани, верно, — Адам еще чаще меняет настроение, чем обычно. И драка тут только во вред.

Все это означает, что мне нечего скрывать свою неуверенность, дразня его, — это было бы нечестно по отношению к нему. Черт возьми!

Я слишком устала, чтобы играть в игры, которые успокаивают вервольфов, и в то же время скрывать от него, как я напугана.

— Я не ранена, — сказал я. — Только устала. Этот иной умеет бегать.

Он заворчал при воспоминании о недавнем противнике, и это был не человеческий звук.

Я выругалась, хотя обычно стараюсь не делать этого при Адаме: ведь он щепетилен, как всякий мужчина, выросший в пятидесятые годы, когда воспитанные женщины не бранились.

Он продолжал расчесывать мне волосы. Я терпеливо ждала; пока он не убедился, что убрал все осколки. Он закрыл воду и вышел из душа, чтобы взять полотенце, висевшее на дверце шкафа.

Адам повернул голову и не мог видеть меня. Тогда я на него посмотрела. Хотя рубашку он снял, на нем были мокрые джинсы и теннисные туфли.

Как только он начал поворачиваться, я отвела взгляд. Он вернулся к душу и вытер меня пушистым, приятно пахнущим полотенцем. Оно слишком много времени провело с сухими простынями, поэтому, несмотря на густой ворс, не очень впитывало воду. Я прикусила губу, чтобы не сказать ему об этом.

Так близко к Адаму я чувствовала, что он все еще на грани срыва, поэтому смотрела под ноги и держалась покорно, давая ему время справиться с гневом.

Я умею изображать ложную покорность даже с лучшими из них. Когда общаешься с вервольфами, это просто техника выживания.

Он остановился, перейдя к моему животу. Позволил полотенцу упасть и опустился на одно колено. Его лицо оказалось на одном уровне с моим пупком. Адам закрыл сверкающие глаза и прижался лбом к уязвимой мякоти под моей грудной клеткой.

Плоть живота мягкая, сладкая, беззащитная. Но нос отчетливо говорил мне, что думает Адам не о еде. Несколько захватывающих мгновений мы оба ждали.

— Сэмюэль рассказал мне о твоей татуировке, — сказал он, согревая дыханием мою кожу.

Неужели он ее не видел? Я старалась не дразнить его и поэтому в его присутствии всегда оставалась одетой — так что, может, и не видел.

— Это отпечаток лапы койота, — сказала я. — Сделала, когда училась в колледже.

Он поднял голову и посмотрел мне в лицо.

— Мне он кажется волчьим отпечатком.

— Это сказал Сэмюэль? — Близкий контакт не оставлял меня равнодушной — я ничего не могла с собой поделать и провела пальцами одной руки по его волосам. — А что еще он сказал? Что я обозначила себя как его собственность?

Он не мог солгать — с другим волком это совершенно безнадежно. Но намек здесь, намек там — достаточно.

Адам прижимался лицом к моему животу, так что я видела его макушку. Его щеки и подбородок кололись, но я ощущала не это. Руки Адам скользнули вверх по ногам на ягодицы и надавили, прижимая меня к его лицу.

Губы его были мягкими, но не такими мягкими, как язык.

Мы делали еще один шаг, к которому я не была готова, — и я на какое-то время задумалась об этом, закрыв глаза. Может, будь это кто-то другой, не Адам, я не стала бы возражать. Но Маррок научил меня, что, общаясь с вервольфами, ты всегда имеешь дело с двумя системами инстинктов. Одна система принадлежит зверю, вторая — человеку. Адам — не современный мужчина, довольствующийся тем, что может переходить из одной постели в другую. В его время секса до брака не было, и я знала, что он в это верит.

Я — результат случайного секса, я, выросшая ничьей, — тоже в это верю. О, в свое время я подурачилась, но с этим покончено.

Так ли уж плохо быть парой Адама? Все, что для этого нужно, — сделать еще всего один шаг.

— Девочка, с которой я жила в одной комнате в колледже, выросла, помогая родителям в мастерской тату. На учебу она зарабатывала, делая желающим татуировки. Я помогала ей по нескольким предметам, и в обмен она предложила мне бесплатно сделать татуировку, — сказала я Адаму, пытаясь отвлечь кого-нибудь из нас.

— По-прежнему боишься меня? — спросил он.

Я не знала, что ответить, потому что на самом деле боялась не его. Боялась той себя, какой я становилась рядом с ним.

Он вздохнул и, прежде чем встать, откинулся, так что мы не соприкасались. Бросил влажное полотенце на пол и вышел из душевой.

Я двинулась следом.

— Стой.

Он взял другое полотенце и закутал меня. Потом поднял на руки и посадил на стойку между раковинами.

— Я переоденусь в сухое и найду что-нибудь тебе на ноги. В доме повсюду битое стекло. Сиди здесь, пока я не вернусь.