Патриция Бриггз - Власть холодного железа

• Название: Власть холодного железа
• Автор: Патриция Бриггз
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-065924-1, 978-5-271-33276-0

Вервольфы, в которых течет кровь краснокожих Псов-воинов.

Вампиры — носители утонченной культуры Глубокого Юга.

Они — истинная аристократия среди нежити Нового Света, и потому привыкли свысока смотреть на прочие "порождения Тьмы".

Однако Мерси Томпсон из племени людей-койотов — иное дело. Она выросла в стае предводителя волков-оборотней и привыкла разрешать самые сложные конфликты между разными кланами "ночных охотников".

Но на этот раз ей придется нелегко — ведь кто-то жестоко убивает "иных", одного за другим, и каждый из народов Ночи клянется в собственной невиновности и обвиняет в убийствах кого-то еще. У Мерси, начинающей расследование, всего две зацепки: таинственный преступник обладает совершенно невероятной даже для нелюдя физической силой и явно боится "холодного железа".

---

Некоторые призраки сохраняют прижизненные привычки. Иногда они даже реагируют, но я очень редко могу с ними разговаривать. Рядом с тем местом, где я росла, каждое утро подбрасывал сена коровам, издохшим полвека назад, призрак ранчера. Иногда он замечал меня и махал рукой или кивал, как будто видел того, с кем был знаком при жизни. Но когда я пыталась с ним разговаривать, он продолжал заниматься своим делом, словно меня нет.

Третий вид призраков — это те, что родились в момент травмы. Они все время переживают свою смерть, пока окончательно не рассеиваются. Некоторые исчезают через несколько дней, другие продолжают умирать много столетий.

О'Доннелл не увидел меня, хотя я стояла прямо перед ним, значит, он не относится к первому, самому полезному виду призраков.

Я могла только смотреть, как он прошел к полкам с камнями и дотронулся до чего-то на самом верху. Этот предмет зазвенел, коснувшись поддельной древесины полки. О'Доннелл постоял, поглаживая пальцами взятое, сосредоточившись на этом небольшом предмете.

На мгновение я испытала разочарование. Если он повторяет то, что делал ежедневно, я ничего не узнаю.

Но вот он выпрямился, думаю, отвечая на неслышимый мне звук, и быстро пошел к входной двери. Я слышала, как открылась дверь, хотя сама дверь, в отличие от привидения материальная, не шелохнулась.

Это не обычный посетитель. Я приготовилась смотреть, как умер О'Доннелл.

Он знал человека у двери. Казалось, визит его не обрадовал, но после недолго разговора О'Доннелл отступил, приглашая гостя войти. Однако язык тела О'Доннелла становился все более враждебным. Я видела, как тяжело вздымается его грудь; он сделал резкое движение рукой и повернулся лицом к посетителю.

Что-то схватило его за шею и плечи. Я почти видела тень руки убийцы на бледной плоти О'Доннелла. Нападавший показался мне человеком. Но прежде чем я смогла что-нибудь разглядеть, он доказал, что это не так.

Все произошло невероятно быстро. Только что О'Доннелл был цел, а в следующее мгновение его тело лежало на полу, дергаясь и корчась, а голова, прокатившись по неправильной дуге, остановилась в футе от того места, где стояла я. Впервые я отчетливо увидела лицо О'Доннелла. Взгляд его плыл, рот дергался: губы сформировали слово, но произнести его уже не хватило дыхания. На лице охранника был не страх, а гнев, как будто он не успел понять, что произошло.

Я плохо читаю по губам, но тут смогла разобрать.

Шахта.

Я еще несколько минут стояла на месте и дрожала. Призрак О'Доннелла рассеялся. Это была не первая виденная мной смерть: убийство — одно из тех обстоятельств, что порождают призраков. Я однажды видела даже отрезанную голову — только это дает уверенность, что вампир не воскреснет. Но те смерти не были следствием столь грубого насилия, хотя бы потому, что у меня не хватит сил оторвать кому-нибудь голову.

Постепенно я вспомнила: прежде чем кто-нибудь заметит, что на месте преступления бегает койот, нужно кое-что сделать. Я прижала нос к ковру, чтобы узнать, что он мне скажет.

Кровь О'Доннелла впиталась в диванные подушки, стены и ковер, и поэтому различить отдельные запахи было трудно. В углу комнаты я уловила легкий запах дядюшки Майка, но он быстро рассеялся, и, хотя я тщательно обыскала угол, больше я его не почуяла. В комнате, кроме О'Доннелла, побывали также Человек с Одеколоном, Зи и Тони. Не знала, что Тони был среди полицейских, производивших арест. Кого-то вырвало у входной двери, но рвоту затерли, остался только слабый след.

В остальном все было так, словно ищешь след в торговом центре «Колумбия». Здесь побывало чересчур много людей. Выделить один запах я бы могла, но различить такое количество запахов — пустые хлопоты.

Я сдалась и отошла в угол, где перед тем почуяла запах дядюшки Майка: вдруг удастся снова его уловить — или понять, как тот сумел оставить такой слабый след.

Не знаю, сколько времени я пробыла здесь, прежде чем подняла голову и увидела ворона.

Глава пятая

Ворон смотрел на меня из дверей, ведущих в коридор, как будто просто влетел в открытую дверь. Но вороны, несмотря на свой цвет и репутацию, не ночные птицы. Этого одного хватило бы, чтобы я поняла — в этой птице есть что-то необычное.

Но мало того. И даже — прежде того.

Уловив блеск лунного света на перьях ворона, я учуяла его запах — такого здесь раньше не было.

Вороны пахнут падалью, которой питаются; вонь падали перекрывает общий для них с воронами и сороками острый запах плесени. От этого ворона пахло дождем, лесом и жирным плодородным весенним черноземом.

Еще его размер.

В Тройном городе встречаются очень крупные вороны, но ничего подобного этой птице. Он выше меня в обличье койота; величиной с беркута.

Вся шерсть на моем теле встала дыбом в волне магии, которая пронеслась по комнате.

Ворон вдруг прыгнул вперед, и голова его попала в слабый луч света, пробивавшийся сквозь окно. На голове обнаружилось белое пятно, как снежок. Но больше всего меня поразили его глаза: кроваво-красные, точно у кролика-альбиноса, они странно сверкали, глядя прямо на меня… и сквозь меня, словно ворон был слеп.

Впервые в жизни я побоялась опустить глаза. Вервольфы придают большое значению контакту взглядов — и я всю жизнь беззаботно пользовалась этим. Мне легко было потупить взгляд, признавая чье-нибудь превосходство, а потом поступать, как хочу. Когда у вервольфов установлен порядок доминирования, волк-доминант по обычаю может разве что столкнуть меня со своего пути… после чего забыть обо мне и позволить готовить месть, если я захочу.

Но ворон — не вервольф. Я была уверена, что стоит мне хотя бы шевельнуться, он меня уничтожит — хотя никаких воинственных движений он по-прежнему не делал.

Я уважаю свое чутье и потому оставалась неподвижной.

Ворон раскрыл клюв и хрипло каркнул, словно старые кости встряхнули в деревянном ящике. Потом перестал замечать меня. Прошел в угол и уронил на пол дорожный посох. Взял этот старинный посох в клюв и, даже не взглянув на меня, вылетел прямо сквозь стену.

Пятнадцать минут спустя я была на пути домой — в облике человека вела машину.

Не вполне человек, воспитанная вервольфами, я считала, что повидала всякое: ведьм, вампиров, призраков и с полдюжины других существ, которые считаются не существующими. Но эта птица была самой настоящей, вещественной, как я сама; я видела, как при дыхании вздымается и опадает ее грудь… сама прикасалась к дорожному посоху!

Но впервые видела, чтобы один твердый предмет пролетал сквозь другой твердый предмет — конечно, если не считать весьма выразительных компьютерных эффектов или представлений Дэвида Копперфилда.

Что бы ни показывали в «Зачарованных» и «Мечте джинна»[26], магия так не действует. Если бы, прежде чем удариться о стену, птица рассеялась, стала бесплотной или сделала еще что-то, я бы сказала: да, это магия.

Может быть — только может быть — я ничем не лучше остального мира, принимающего малый народ таким, каким тому угодно себя показать. Малый народ, иные ведут себя так, словно они что-то знакомое, словно они ограничены правилами, которые мне понятны и внушают уверенность.

Если кто-то и должен знать правду, так это я. Ведь мне известно, что знания общественности о вервольфах, — лишь отлакированная вершина страшного айсберга. Я знала, что малый народ хранит свои тайны гораздо строже вервольфов. Я больше десяти лет дружу с Зи, но почти ничего не знаю о той стороне его жизни, которая связана с малым народом. Я знаю, что он болеет за «Стилеров»[27], что его жена-человек умерла от рака незадолго до нашего с ним знакомства и что он любит поливать жареную картошку соусом тартар, — но не знаю, как он выглядит на самом деле — без чар.

Когда я подъехала и остановила свою машину рядом с мерседесом Сэмюэля и незнакомым «фордом эксплорером», в доме горел свет. Я надеялась, что Сэмюэль дома и не спит и я смогу выплакаться ему в жилетку, расскажу, а он выслушает, — но незнакомая машина похоронила эту надежду.

Я посмотрела на нее. Два часа ночи — необычное время для посетителей. Для большинства посетителей.

Я глубоко втянула ноздрями воздух, но не уловила запаха вампира — или еще чей-нибудь. Ночной воздух пах обычно, даже скучнее, чем обычно. Вероятно, последствия частых переходов от человека к койоту и обратно. Человеческое обоняние у меня острее, чем у большинства людей, но далеко не такое чувствительное, как у койота. Когда я из койота становлюсь человеком, я как будто нуждаюсь в «нюховом» аппарате… И все же…

Вампиры могут скрыть от меня свой запах, если захотят.

Я вздрогнула несмотря на теплый ночной воздух. Можно было бы подождать здесь до утра, но я услышала гитарный перебор. Не могу себе представить, чтобы Сэмюэль играл для Марсилии, госпожи местной семьи вампиров. Я поднялась по ступенькам и вошла.