Мариан Подковиньский - В окружении Гитлера

• Название: В окружении Гитлера
• Автор: Мариан Подковиньский
• Издательство: «Международные отношения»
• Жанр: Политика
• Год: 1981

Марнан Подковиньский — известный польский публицист, автор ряда работ различного жанра по германской проблематике. Предлагаемая советскому читателю книга, вышедшая в Польше третьим изданием, представляет собой сборник очерков, освещающих некоторые аспекты истории нацистского движения, приход гитлеровцев к власти в Германии, а также судьбы отдельных деятелей из окружения Гитлера.

В книге содержится ряд материалов, которые уточняют и конкретизируют сложившиеся представления о тех или иных событиях в мрачной истории третьего рейха.

---

«Нам надо сделать все, чтобы этот человек с уважением относился к парламентской системе».

И Гугенберг, и фон Папен полагали, что им это удастся. Они питали подобные иллюзии до тех пор, пока Гитлер не выбросил их самих за борт.

Вторая беседа Брайтинга с Гитлером состоялась в начале июня 1931 года. Точной даты Брайтинг не сообщает, однако, судя по стенограмме, спустя месяц после его первого визита в «коричневый дом». На это указывает замечание Гитлера: «Как я уже говорил вам месяц назад…». Не говорится на сей раз и о месте встречи, хотя можно предположить, что дело было опять-таки в мюнхенском штабе Гитлера. Первая страница стенограммы не сохранилась.

Во второй беседе приняли участие д-р Ганс Франк, юридический советник Гитлера, а также Рудольф Гесс, но только в самом ее начале, когда речь шла о дрезденском органе НСДАП «Фрайхайтскампф», который вступил в полемику с «Лейпцигер нейестен нахрихтен». Потом Брайтинг разговаривал с Гитлером с глазу на глаз.

Если во время первой беседы, как мы помним, Гитлер говорил о роли различных слоев немецкого общества, которую он отводил им в достижении целей НСДАП, и о последствиях установления диктатуры в государстве, на сей раз фюрер сосредоточил внимание на своих планах превращения Европы в великогерманскую империю после того, как будет уничтожен Советский Союз и покорены европейские страны от Скандинавии до Средиземного моря, а народы захваченных государств будут высланы на Восток. Он передвигал страны на карте Европы, будто пешки на шахматной доске. В своей откровенности он пошел дальше, чем в «Майн кампф», дальше, чем позволял себе заходить в своих демагогических монологах в берлинском «Шпортпаласт».

Беседа сразу же началась с вопроса, который вообще послужил предлогом для второго визита Брайтинга в «коричневый дом»: о прекращении гитлеровской кампании против «Лейпцигер нейестен нахрихтен».

«Гитлер: «Печать будет мобилизована на службу обществу, она больше не будет служить частным интересам. Мы за порядочную прессу, как я уже вам говорил месяц назад. Присутствующий тут партайгеноссе Франк подтвердил, что «Фрайхайтскампф» получила указание относительно прекращения спора (с «Лейпцигер нейестен нахрихтен». — Лег.)…»».

Затем Гитлер подчеркнул, что он уже теперь внимательно присматривается к своим врагам, с которыми рассчитается в будущем. «Когда наступит час расплаты, мы потребуем своего сполна». «Варфоломеевской ночи» не будет, зарекался Гитлер, но «каждый будет призван к ответственности в согласии с германским законом». И потом: «Мы не потерпим еврейских прислужников в печати, экономике или дипломатии». Гитлер, и это характерно, обрушивался не только на Веймарскую республику, но и на старую империю за то, что и в те времена в Германии относились к евреям терпимо и благосклонно. Он прямо обвинил Гогенцоллернов в том, что они симпатизировали и помогали немецким евреям. Якобы именно послушавшись их советов, Вильгельм II построил свой флот[14] и вступил на путь соперничества с Англией. По мнению Гитлера, это было ошибкой, за которую Германия заплатила поражением в первой мировой войне. Гитлер выставил себя чуть ли не англофилом. Он сказал буквально следующее: «Мы предложим англичанам воспользоваться германскими солдатами для обеспечения безопасности их империи. Если англичане и голландцы утратят свои ключевые позиции белых на колониальных континентах — это будет большая катастрофа» и продолжал: «Мой ближайший сотрудник, который присутствует здесь, может вам подтвердить, что мы твердо верим в это и хотели бы длительного примирения с Англией. Это необходимо для обеспечения мира в Европе и во всем мире».

«Гесс (энергично): «Наш фюрер всегда указывал, что Англия — наш естественный союзник и друг. Вы посмотрите на географическое положение Англии в мире и центральное место Германии в Европе…»».

Возвращаясь затем к своим внешнеполитическим концепциям, Гитлер сказал Брайтингу: «Надо смотреть правде в глаза. СССР в один прекрасный день превратится в мощную силу и затопит Германию и Европу. Мы не вправе упускать этого из виду… Нам надо завершить восстановление Германии, прежде чем СССР превратится в мировую державу. Колосс пока спит. Но когда он пробудится, Германии придет конец. Сейчас нам еще нечего опасаться интервенции России. Между Германией и Россией находится шовинистическая Польша».

Играя на националистической струнке и рассчитывая на то, что представитель немецкого консерватизма отнесется к этому с пониманием, Гитлер делится своими мечтами: «Принципиальные начала нашей внешней политики ясны… Во-первых, мы должны преградить дорогу коммунистам, чтобы трагические события 1918 года не повторились. Во-вторых, мы хотим урегулировать наши отношения с Францией. Тут я считаю нужным кое-что вам пояснить. Пусть французы не очень-то шумно радуются своей победе. Франция должна относиться к Германии, как к равноправному партнеру, а не как к орудию для достижения собственных целей. В Париже у власти слишком много тех, кто думает только о репарациях… Да и Рузвельт также вместе со своими помощниками наверняка не обрадуется пробуждению Германии. Если дело дойдет когда-нибудь до столкновения, то им придется считаться с битвой германской и славянской крови. Мы, однако, будем в состоянии обеспечить себе жизненное пространство и без войны. Рузвельту и его приятелям не удастся повторить политику Вильсона. Еще до тех пор, пока Россия станет опасной для нас, мы постараемся ее изолировать. Мы пробудим антикоммунистические силы во всех странах… В политическом отношении мы столкнемся с опасностью со стороны России в тот самый день, когда придем к власти. Поэтому уже сегодня мы думаем об антикоминтерновской политике во всех странах. В военном отношении Россия никогда не будет страшна Германии, которая располагает современной армией. Только веймарская Германия станет легкой добычей большевиков».

Была затронута в беседе и проблема «жизненного пространства». Вот высказывание Гитлера на сей счет: «По всем географическим и биологическим причинам мы имеем право обеспечить себе жизненное пространство. Если, однако, враждебные нам силы постараются создать атмосферу тревоги и станут призывать к политике окружения Германии, дабы не позволить выбраться из нищеты послеверсальским и послелокарнским сиротам, то заговорят пушки… Нет в мире лучшего солдата, чем немецкий, и об этом хорошо знают господа в Париже и Лондоне».

Вновь призвав Брайтинга хранить молчание, Гитлер изложил ему свой план завоевания Европы:

«Да-да, конечно, я требую возвращения Австрии в лоно рейха, а также включения в его границы немецких территорий Моравии и Судет. С аншлюссом Австрии не будет хлопот. Я спрашиваю себя, как отнесется к этому немецкая Швейцария. Вы не хуже меня знаете, что Цюрих, Базель и Берн — немецкие города. Тессин говорит по-итальянски, а кому принадлежит Лугано, на это указывает уже само название. Французы получают Женеву и Лозанну в счет компенсации за иные потери. Бельгия — это всего лишь поддерживаемое искусственным питанием государство-уродец… Мы никогда не смирялись с утратой Эльзаса и Лотарингии. Больше того, Дижон был бургундским городом, а Лион считался плацдармом, откуда готы двинулись на юг. Ничто не сможет помешать тому, что Ницца, Корсика и итальянские альпийские территории, принадлежащие сегодня Франции, будут отданы Италии (состоящей с нами в союзе). Если французы нас спровоцируют, во Франции возникнут баскское, бретонское и бургундское государства».

Обращаясь к восточной и юго-восточной Европе, Гитлер стал развивать свои соображения, легшие затем в основу «генерального плана «Восток»: «Живущие там немцы вместе с занимаемыми ими землями должны вернуться в лоно германской матери-родины. Загреб и Братислава— всего лишь пригороды Вены. Белград был и останется крепостью Евгения Савойского, Хорватия и Словакия будут самостоятельными государствами, Венгрия, если она будет в союзе с Германией, возвратится на земли, утраченные ею после 1918 года. Далмация, Триест и Истрия отойдут к Италии.[15] Короче говоря, Австрия, Швейцария, Бельгия, Югославия и Чехословакия должны исчезнуть с карты Европы как государства. Польше и Румынии придется переменить свой государственный статут… На Болгарию царя Бориса и Финляндию маршала Маннергейма я хочу возложить специальную миссию (на Востоке), поскольку от северной Норвегии до самого Черного моря мы намерены возвести защитный вал, охраняющий нас от русских или славян».

Развивая дальше свои планы, Гитлер сказал, что ему не мешает, когда «флаг его королевского величества развевается над Суэцем, в Сингапуре или Гонконге, однако же никогда английскому солдату не ступить на германскую землю. Французы будут избегать авантюр, а Скандинавские страны вместе с Бельгией и Голландией не захотят примкнуть к французской политике окружения Германии, больше того, они не пожелают остаться нейтральными, а может, даже найдут с нами общий язык».