Журнал «Если» - «Если», 1992 № 02

• Название: «Если», 1992 № 02
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Газета «Московские новости»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992

Карин Андерсон. Тартесский договор.

Павел Гуревич. Цена предвидения.

Клиффорд Саймак. Способ перемещения. Роман.

Леонард Никишин. Мы неизбежно встретимся. Вопрос где и когда?

Филипп К. Дик. Самозванец.

Александр Рубцов. Тоска по Акакию Акакиевичу.

Роберт Шекли. Рабы времени.

Роберт Хайнлайн. Кукловоды. Роман.

Александр Асмолов. Бремя свободы.

Александр Корженевский. Если бы Хайнлайн стал президентом.

---

Одновременно пришло сообщение, что американская группа ученых завершает работы по глушению шума на аэродромах. Так что фантастам пора воображать грядущий мир царством идеальной тишины, которая не снилась и первобытному человеку.

Так что же хуже?

Компьютерные модели показывают, что примерно в середине следующего столетия произойдет удвоение содержания диоксида углерода в атмосфере и, следовательно, повышение температуры на планете.

Однако, согласно оценкам в США, для оправдания этого прогноза в стране в течение длительного времени понадобится ежегодно открывать новые нефтяные месторождения мощностью 20–25 миллиардов баррелей, что, мягко говоря, маловероятно.

Возможности добычи угля в остальном мире ограниченны, а с учетом вероятного снижения глобальной добычи нефти, повышение температуры вряд ли будет столь угрожающим. Так что ученых все больше начинает беспокоить другая сторона вопроса — будет ли вообще достаточно топлива для человечества после 2050 года, когда население земного шара удвоится?

Эксперимент

Роберт Шекли Рабы времени

Главная цепь последовательности Глейстера, временной ряд помер один.

Чарли Глейстер изобрел машину времени, но изобрел ее неправильно, поскольку машина, размером с коробку из-под обуви, не хотела работать. Она странно жужжала, мигала красными и зелеными лампочками — больше ничего. Машина Чарли была хорошей жужжалкой и мигалкой, но как машина времени никуда не годилась.

Итак, прекрасным сентябрьским днем Чарли находился в своей лаборатории в подвале дома на Эппл-стрит в городке Харвест Фолз, штат Индиана, копаясь в своей машине и произнося вслух фразы, типа: «Фактор смещения колебаний… коэффициент отражения вторичной силы… регенерация основной фазы..» Именно на таком языке говорят сами с собой гении, а Чарли, безусловно, был гением, хотя отец Миры считал его психом. Отец Миры был главным банкиром в Харвест Фолзе, а также психиатром-любителем. Мира была невестой Чарли. В настоящее время Мира каталась на машине с Картером Литдджоном, в прошлом футболистом местной команды, сейчас продавцом локомотивов, а в будущем отцом незаконной дочери Миры.

У Глейстера был дядя Макс, проживавший в Ки Весте, но не имеющий отношения к этой истории. И вообще, никто не имеет отношения к этой истории, кроме Чарли Глейстера, который играет в ней чересчур главную роль или, точнее, слишком много ролей.

Итак, он сидел за своим рабочим столом, собирая воедино крошечные детальки и постоянно чертыхаясь, в надежде, что его осенит какая-нибудь идея или хоть что-нибудь произойдет.

И «что-нибудь», действительно, произошло. Голос за его спиной произнес:

— Прошу извинить…

Главная цепь последовательности Глейстера, временной ряд номер один плюс два.

Глейстер почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Он сжал в руке микромер весом примерно в тридцать грамм и медленно обернулся.

— Не хотел вас пугать, — сказал стоящий за его спиной человек, — но другого выхода не было. Я прибыл по чрезвычайно важному делу.

Чарли расслабил руку, сжимавшую смертоносное оружие. Человек не был похож на наркомана. Высокий и худощавый, примерно одного возраста с Чарли, он держал белую пластиковую коробку, на крышке которой было полно всяких индикаторов, переключателей и кнопок. Он явно кого-то напоминал…

— Мы с вами не знакомы? — спросил Чарли.

— Вообще-то, я — это ты, — сообщил незнакомец. — Или ты — это я. Или, точнее, мы оба являемся Чарли Глейстерами, существующими в различных временных рядах.

— Разве это возможно? — спросил Глейстер.

— Довольно странно слышать подобный вопрос от тебя, — сказал другой Глейстер, — ведь ты первый изобрел машину времени и, стало быть, являешься ведущим мировым экспертом по этим вопросам.

— Но я еще не изобрел ее: машина-то не работает.

— Изобрел. Или скоро изобретешь, что, в принципе, одно и то же.

— Ты уверен? У меня тут кое-что не ладится. Может, подскажешь, что надо делать?

— Конечно, — ответил другой Глейстер. — Главное, запомни: реальность позициональна, и сначала ничего не происходит.

— Спасибо, — с сомнением в голосе сказал Глейстер. — Ну-ка, правильно ли я все понял. Значит, скоро я изобрету машину времени, отправлюсь в будущее, затем вернусь обратно и встречусь с самим собой до того, как изобрету машину времени.

Другой Глейстер кивнул.

— Все это довольно странно, не так ли? — спросил Чарли.

— Ничуть, — ответил другой Глейстер. — Ты вернешься, чтобы убедить себя не изобретать машину времени.

— Подожди! — взмолился Глейстер. — Давай начнем сначала. Я изобрету машину времени, отправлюсь в будущее, затем вернусь обратно, чтобы убедить себя не изобретать машину времени. Этим я и буду заниматься?

— Да. Только не надо больше называть нас обоих «я». Мы конечно, оба Чарли Глейстеры, но мы также являемся отдельными независимыми индивидуумами, так как занимаем различные временные ряды и были/есть/будем подвергаться различным воздействиям субъективного времени. Итак, хотя мы один и тот же человек, мы разные люди, так как время позиционально.

— Мне придется поверить тебе на слово, — сказал Глейстер. — Или себе на слово… Я, похоже, немного нервничаю… Почему я не должен изобретать машину времени, которую я изобрел?

— Потому что она принесет только вред.

— А конкретнее нельзя?

— Ты просто поверь. Тем более, что мне пора уходить. Находясь с тобой в прошлом, я создаю регрессивный временной парадокс, который может длиться только несколько минут, а затем самоликвидируется.

Другой Глейстер тускло замерцал и исчез.

Главная пень последовательности Глейстера, временной ряд номер один.

После исчезновения другого Глейстера Чарли понадобилась ровно одна секунда, чтобы принять решение все же изобретать машину времени. Ему не нравилось выполнять приказы, даже если они исходили от того, кто называет себя тобой.

Чарли тут же принялся за работу и, зная теперь, что реальность позициональна, закончил все за два часа. Сначала ничего не произошло, как не происходит ничего, когда вы пытаетесь изобрести что-нибудь новое. Конечно, если сначала ничего не происходит, встает вопрос, а произойдет ли что-нибудь вообще. Но это чисто семантическая трудность. В вечной повторяемости субатомных конфигураций, подобием которой и является наш мир, нет ни начала ни конца. Есть только середины, повторения и продолжения.

Таким образом, у Чарли была работающая машина времени, размещенная в коробке из белого пластика, и он собирался отправиться в будущее. Но как? Будем считать, что время и пространство суть потенциально равнозначные величины. Они могут трансформироваться друг в друга при помощи машины времени. Возьмем простую аналогию. У вас пять апельсинов и три яблока. Вы хотите сложить их вместе. Чтобы это сделать, вам надо сначала превратить апельсины в яблоки, или яблоки в апельсины, или то и другое превратить во что-нибудь еще. Формулой превращения яблок в апельсины является: Вкус разделить на Запах плюс корень квадратный из Цвета умножить на Семена во второй степени. Точно так же вы управляете пространством-временем, используя соответствующую формулу. Разумеется, практическое решение намного сложнее, и только Чарли Глейстер мог заставить машину работать.

Глейстер установил на пульте машины границу продвижения в будущее. Затем он нажал на кнопку. На какое-то мгновение у него закружилась голова (эффект квазитуры), и он, первый в мире путешественник во времени, оказался в невообразимо далеком будущем.

Первое, что он увидел, был полицейский.

Главная цепь последовательности Глейстера, временной ряд номер один, вариант А.

…решил держать глаза и уши открытыми, а рот на замке. Первое, на что я обратил внимание, был эффект приспосабливаемости, регулировавший мое восприятие и опыт. Все вокруг было таким знакомым! Ландшафт в любой части вселенной примерно один и тот же, потому что сразу чувствуешь себя местным жителем.

Лингвистических трудностей никаких. То ли они говорят на моем языке, то ли я на их. Я нахожусь в городе Мингусвилль 32 S. На улицах встречаются, по крайней мере, четыре типа полицейских — муниципальная полиция, политическая, секретная и специальная. Сам я — непальский студент, работающий над дипломной работой «Экстаз конформизма». Я учусь на факультете социологии.

Мингусвилль 32 S — это унылый городок, где можно наблюдать некоторые технологические атавизмы: автомобили с паровым двигателем, работающем на кизяке, множество повозок, приводимых в движение животными — ослами, быками и даже верблюдами.