Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования

• Название: Условия человеческого существования
• Автор: Дзюнпэй Гомикава
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1964

В центре повествования история японского парня, попавшего в водоворот событий второй мировой войны. Роман стал мировым бестселлером и вызвал, в своё время, много споров. Автор сумел отобразить всю сложность эпохи перемен в переплетении судеб отдельных людей и общества.

В русском переводе роман с разрешения автора был опубликован с некоторыми сокращениями.

---

Женщина медленно, нехотя отошла от колючей проволоки. Кадзи видел, как она несколько раз обернулась, пока не исчезла в темноте.

Кадзи словно окаменел, на душе было пусто и холодно. Зачем, собственно, он живет? Какой в этом смысл? Пленному Гао и проститутке Чунь-лань будущее сулит гораздо больше, чем ему с Митико. На память пришли слова, сказанные Митико утром. Воздушный шарик лопнул! И ничего поделать нельзя. Митико думала о той маленькой радости, которой он ее лишил. Но Кадзи сейчас понимал и разумом и сердцем, что это лопнул воздушный шар всей их жизни, наполненной надеждами и ожиданиями. Война, несомненно, как только что сказал Гао, «скоро кончится». И «Японию разобьют» — это тоже верно… Разумеется, Кадзи не желал победы Японии. Более того, он предвидел поражение; может, поэтому он и блуждает в одиночестве, словно человек, потерявший родину. Но если Япония проиграет войну, то и в Кадзи, и в Митико — они же японцы — бросят камень, плюнут им в лицо. И, может быть, это произойдет уже будущей весной, когда на этой огромной земле снова запоют цикады… А может, через год… И та пара живет надеждой, ожидая этого дня. А у Кадзи будущего нет! Он живет только сегодняшним днем — и каким! И самое нестерпимое заключается в том, что он все понимает, но ничего не может изменить.

Кадзи вернулся домой на рассвете и до обеда забылся в беспокойном сне. Обычно он даже в воскресные дни ходил в контору, но сегодня не пошел, настолько разбитым чувствовал он себя. Он поминутно просыпался, но тут же снова проваливался в тяжелое забытье. В минуты бодрствования в его сознании мелькали обрывки сновидений, казалось, каких-то значительных. Он мучительно силился их вспомнить, но они ускользали от него…

По-настоящему он проснулся лишь тогда, когда почувствовал, что кто-то гладит его лицо, и ощутил знакомый запах духов.

Митико держала его лицо в своих ладонях.

— Прости за вчерашнее, — сказала она. Кадзи протянул руки и обнял Митико за плечи. — Я много передумала за эту ночь. Я была и плохой женой, и плохой женщиной.

Кадзи с силой привлек ее к себе. Уткнувшись в его грудь лицом, она прошептала:

— Всю ночь не могла уснуть.

— Здесь ты дома. Выспись спокойно.

Сладкая грусть охватила Кадзи, когда он вдохнул аромат ее волос. Нет, это он был плохим мужем и плохим мужчиной. Он сам идет по неверной дороге, хотя знает, что она неверная, и терзается этим. Не может отделаться от смешного заблуждения, что только он один живет правильно.

Он глубоко вдохнул знакомый аромат волос. Как волнует его этот аромат! Он сильнее привлек к себе Митико, прижавшись к ней всем телом. Может, ему удастся забыть горечь последних дней? Хоть на мгновение!

Подняв голову, Митико сказала:

— Обещай делить со мной не только радости, но и все свои печали. Как это обычно говорят — «горе и радость», но по-настоящему, хорошо?

«Зачем это ей? — подумал Кадзи и посмотрел Митико в глаза. — Кто же добровольно бросает себя в проклятую паутину войны?»

— Для горя и меня одного достаточно.

— Нет, нет! — запротестовала Митико. Щеки у нее запылали. — Если я останусь вечной незнайкой, считай, что это твоя вина. Ведь я многого не понимаю, и ты поэтому со мной ни о чем не говоришь. А теперь хватит, не хочу! Мы должны идти по одной дороге — ты впереди, я за тобой. И пусть ты собьешься с пути — я не испугаюсь, если зайдем не туда, куда нужно. Пусть! Мне все равно. И даже если ты скажешь: «Идем! Но смотри, можем и заблудиться», — я все равно пойду. И буду стараться не отставать от тебя.

— Милая…

Кадзи перебирал пальцами ее волосы. Нет, он ни за что на свете не хочет потерять эту женщину.

— Если же я буду иногда отставать, — шептала Митико, положив голову на грудь мужа, — ты немножко подожди меня. Немножко-немножко, хорошо?

— Хорошо.

— Я буду тебя спрашивать один только раз, переспрашивать об одном и том же не буду. — И тут впервые за последние сутки Митико удовлетворенно засмеялась.

Пока Кадзи нежился дома, на руднике нарастали новые события.

К Окидзиме прибежал один подрядчик и рассказал, что у него несколько рабочих как-то странно стали себя вести, будто собрались вот-вот сбежать с рудника. Он избил их и заставил рассказать все начистоту. Оказалось, что кто-то подбивает их уйти с рудника, они уже получили в виде аванса по десять иен. Значит, кто-то здесь орудует. Возможно, и в других артелях рабочих подбивают к побегу. Подрядчик просил провести тщательное расследование, добавив, что человек тот заметный — на щеке у него большой шрам.

Ранним утром Окидзима проверил бригады, где выработка была наиболее низкой, и обнаружил, что из этих бригад уже сбежало двадцать рабочих. Он рассвирепел. Бегут, оказывается и отсюда, кто-то и здесь действует! Он еще не забыл пощечины унтер-офицера Ватараи. После того случая в душе Окидзимы что-то надломилось. А тут еще этот Кадзи со своим презрительным отношением к нему. Злоба в его душе нарастала и искала выхода. Так бурлящая лава ищет в вулкане кратер. Нет, сейчас уж он не упустит случая расквитаться со всеми, кто издевается над ним. Он их всех переловит, будут они у него харкать кровью!

Он кое-что надумал и поделился своим планом с подрядчиком, настрого приказав ему пока молчать; пускай готовятся к побегу, он их накроет, и тогда все узнается.

Чон Чхван ни о чем не подозревал. Он назначил Фуруя очередное свидание в китайской харчевне — ему не терпелось узнать, когда Кадзи собирается повести спецрабочих на сушку фекалий. Но настроение Фуруя после разговора с директором успело перемениться. Зачем ему работать по маленькой, все время рискуя с этими спецрабочими, которые у всех как бельмо на глазу. Теперь он может получить выгоду покрупнее, если угодит директору. И Фуруя выудил у ослепленного предстоящим успехом Чон Чхвана, как тому удалось организовать побеги спецрабочих. Он был ошеломлен, узнав, что любимый подчиненный Кадзи, Чен, был посредником и соучастником в этом деле. Ошеломлен и обрадован — это все было ему на руку.

— А стоит ли нападать на Кадзи в поле? Может, лучше еще разок тот же способ применить? — небрежно сказал Фуруя. — Во-первых, жди теперь, когда Кадзи поведет их в поле, а потом, он не так слаб, как ты думаешь.

— Знаешь, есть пословица: честным три раза подряд не будешь. — И Чон Чхван покачал головой. — Опасно в третий раз! Я не дурак. Вот пройдусь в последний разок по-большому, и прощай господин Фуруя. Ненадолго, правда, но прощай!

— Вот ты как!

Узкие глазки Фуруя усмехнулись. Этот тип, пожалуй, уходя, тебя же и лягнет. Самое время теперь разделаться с ним.

Мозг Фуруя лихорадочно работал. Как же их всех столкнуть лбами, заслужить одобрение директора, и сесть на место Кадзи?

17

— Послушайте, господин Кадзи, — сказал Мацуда, склонившись у стола начальника. Он впервые заговорил с Кадзи после того случая, когда Чен украл муку. — По указанию директора выдаем муку и масло. — И подождав, пока Кадзи поднял голову, добавил: — Разумеется, только японцам.

Японцы, сотрудники отдела, заулыбались. А все китайцы одновременно вскинули глаза на Кадзи, словно он был в чем-то виноват. По лицу Кадзи пробежала тень досады, а Мацуда смотрел победителем. Ведь Кадзи когда-то отверг это предложение, а теперь оно все-таки прошло. Более того, когда Мацуда получил от директора это распоряжение, он не преминул рассказать о том, что Кадзи был против такого распределения. Куроки недовольно нахмурился: Кадзи все-таки решал этот вопрос более справедливо. Но он подавил в себе минутное колебание.

— Ничего не поделаешь, Мацуда, война! Если все делать по правилам, производительность не поднимешь, да и вообще ничего не добьешься. Что идет на пользу, то и годится.

Штурмовой месячник проходил успешно, и директору хотелось поощрить своих подчиненных. Вот почему предложение Мацуды сейчас прошло.

— Вы, конечно, возражаете? — снисходительно спросил Мацуда.

— Да, возражаю. — Кадзи нахмурился. — Прежде следовало бы выдать хотя бы тем рабочим, которые отработали под землей больше двадцати дней.

— Это в вашем духе — на первом месте рабочие, — рассмеялся Мацуда. — Однако, как ни жаль, вы еще не директор рудника.

Кадзи заметил, что Фуруя тоже улыбнулся, а Чен настороженно наблюдал за ним из угла комнаты: интересно, что Кадзи скажет?

— Да, тебе сильно повезло, Мацуда, что не я директор.

Кадзи вызывающе посмотрел на заведующего складом. Возмущение распирало ему грудь. Скажи Мацуда еще одно слово, и он набросился бы на него с кулаками. Но в это время снаружи донеслись чьи-то крики и вопли. Со звоном разбилось стекло. Видимо, что-то стряслось. Все выбежали во двор. Там Окидзима и двое подрядчиков избивали Чон Чхвана. Кореец попал в ловушку, которую ему устроил Окидзима.

— Я тебя заставлю сполна рассчитаться, — хрипло кричал Окидзима и тыкал окровавленное лицо Чон Чхвана в осколки выбитого оконного стекла.