Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования

• Название: Условия человеческого существования
• Автор: Дзюнпэй Гомикава
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1964

В центре повествования история японского парня, попавшего в водоворот событий второй мировой войны. Роман стал мировым бестселлером и вызвал, в своё время, много споров. Автор сумел отобразить всю сложность эпохи перемен в переплетении судеб отдельных людей и общества.

В русском переводе роман с разрешения автора был опубликован с некоторыми сокращениями.

---

Один за другим прогремели два выстрела. Свинья с визгом метнулась с огорода в поле. Хикида и Тэрада погнались за ней.

Улыбнувшись, Кадзи направился обратно в сторожку.

18

Пока Ямаура разделывал свинью, Тэрада и Хикида гонялись за курами. На открытом пространстве куры проворнее и хитрее человека. Оглушительно кудахча, они рассыпались в стороны, с удивительным искусством сбивая с толку преследователей. Хикида, потеряв терпение, выстрелил, не целясь, промахнулся и снова выстрелил. Из двери выглянул Тангэ.

— Нам и свиньи не съесть. Оставь кур в покое. И перестань палить без толку, услышат!

Хикида отмахнулся. Он старательно прицеливался, и Тангэ ему мешал.

— Сказано тебе, не стреляй!

— Что у нас, два начальника объявилось? — опустив винтовку, ехидно спросил Хикида. — Ты позже меня к нам пристал, нечего командовать!

Но Тэрада поддержал Тангэ.

— Выстрелы далеко слышно. Зачем стреляешь?!

— А ты заткнись!

Хикида все-таки оставил кур. Впрочем, этот маленький инцидент не омрачил общей радости. На огромной сковороде весело трещала, поджариваясь, свинина, распространяя вокруг заманчивый аромат; все, как завороженные, глядели на шипящее, румянившееся на огне сало, и на всех лицах блуждала одинаковая улыбка.

Наелись доотвала. Даже Кадзи почувствовал, что нервное напряжение последних дней сменяется ощущением покоя; страх притупился. Прошло достаточно времени после выстрелов, которыми они убили свинью, так что, если б обитателям поселка эта стрельба показалась подозрительной, они уже успели бы примчаться сюда. Но кругом по-прежнему стояла тишина. Перекликались цикады. Совсем рядом длинными трелями наперебой заливались кузнечики. Кто знает, может быть, и в самом деле день принесет им только покой и вкусную пищу?

— Можно, я пойду на речку, помоюсь? — нарочно обращаясь не к Кадзи, а к Тангэ, спросила Тацуко. С тех пор, как недавно Кадзи пренебрежительно отнесся к вырвавшимся у нее словам благодарности, такой искренней, она держала себя с ним подчеркнуто холодно.

Лицо Кадзи дрогнуло, но он промолчал.

— Можно, конечно. Только поскорей возвращайся, — сказал Тангэ.

— Пошли, мальчуган! — позвала она Ямауру.

— Я?.. А можно? — по-детски спросил тот, растерявшись от неожиданности.

Вслед за ними на речку подались Тэрада и Хикида. Хиронака уснул на кане. Кадзи смочил тряпку в топленом свином сале и впервые за долгое время вычистил винтовку. Протирая ее, он вспомнил, как накануне сражения, в окопе, он вот так же заботливо протирал мокрую от дождя ложу своей винтовки. Рука остановилась, а глаза неподвижно уставились в одну точку на облупившейся, грязной стене.

И прошло-то всего каких-нибудь две недели, а казалось, что это случилось давным-давно, годы назад. Он пытался руководить новобранцами. Безуспешно. Придется, пожалуй, признать, что вот в небольшом отряде ему это удалось, а там, в роте, он потерпел поражение. И все же, не будь того рокового сражения, он добился бы настоящих товарищеских отношений с солдатами… Новобранцы все погибли. Те, кто защищал Циньюньтай, тоже. В живых остался один Тэрада. Пятьдесят пять человек все полегли как один. Но ведь, строго-то говоря, не он за это в ответе! «Э, брось», — сказал он себе. Если б он действительно хотел спасти их, у него была возможность! А иначе разве б теперь грызло сердце мучительное раскаяние? Если говорить честно, была возможность. Ну а если он находился в условиях, когда человек бессилен что-либо предпринять? Нет, и такого оправдания у него не было! Когда-то он осуждал Синдзе, решившего дезертировать, считал его поступок малодушным. И все же Синдзе осуществил свой замысел и бежал. Да, конечно, Синдзе просто уклонился от борьбы с дикими армейскими порядками. Все это верно. Ну а как боролся сам Кадзи? Что и говорить, решимость до конца защищать свое человеческое достоинство — качество похвальное, но ведь на деле он так ничего и не сумел совершить… Да он и не пытался. А в итоге — тот бой. Верно, он не побуждал своих подчиненных к безнадежному, бессмысленному сопротивлению, но зато учил держаться стойко. А зачем? Пытался обмануть самого себя, утверждая, будто это единственный способ сохранить жизнь? В результате погибли все. Остались только он и Тэрада. Чистая совесть, честность, любовь — все, что он ценил так высоко, — начисто отвергла и разрушила война. Вернее, один бой. Он совершил непростительную ошибку. Пусть дезертир Синдзе погиб в пути, ему по крайней мере не в чем было раскаиваться. Горько раскаиваться, проклиная войну и в первую очередь самого себя…

Рука Тангэ легла ему на плечо.

— Выйдем на улицу. Уж больно тут мрачно.

Кадзи кивнул и перезарядил винтовку. Хиронака все еще спал на кане.

— Бывают же чудеса на свете, — прошептал Кадзи, окидывая взглядом мирный пейзаж, где светлую тишину нарушало только стрекотание цикад. — Разве не чудо, что судьба послала нам эту хижину? А мне уже начинало казаться, что ни на этом свете, ни на том нам не найдется местечка… Пора собираться. Где наши? — спросил он уже другим, твердым голосом.

У речки Тацуко размотала Ямауре повязку и выстирала грязный бинт, который тот ни разу не снимал. Прилипшую к ране марлю она не решилась трогать.

Ямаура чувствовал себя, как ребенок, обласканный матерью. Когда в тайге к ним пристали женщины, он хоть и не решался сказать, но в душе так же, как Хиронака, осуждал Кадзи, что тот потащил с собой такую обузу. Не будь этих женщин, риса хватило бы на весь путь и не пришлось бы голодать. Но теперь все это позади. А сейчас женщина ласково ухаживает за ним, он слышит совсем рядом сладковатый запах ее тела.

Удивительное, никогда не испытанное ощущение!

Подошли Тэрада и Хикида. Поддавшись на уговоры Хикиды, который тотчас принялся раздеваться, Тэрада тоже снял китель. Треугольная повязка вокруг плеча заскорузла и почернела.

— Ты тоже поди сюда. Выстираю бинты! — словно старшая сестра, распорядилась Тацуко. — Ох и бесчувственные вы люди! Так никто тебя и не перевязывал?

— Лучше не трогать! — сердито сказал Тэрада. Но и он смутился, ощутив странное, как будто щекочущее волнение, когда Тацуко дотронулась до него.

— Ой, какая страшная рана! У того мальчугана я рану не видела, неужели и у него такая же?

— У него хуже! У меня-то уже идет на поправку… — Рана Тэрады затянулась нежно-розовой кожей. — Господин ефрейтор прижег порохом, прямо в бою…

— А-а, он… — тихо отозвалась Тацуко и принялась стирать бинт.

— Эй, сестренка, давай потру тебе спину, давай лезь ко мне! — крикнул Хикида и, поднимая брызги, подбежал к присевшей у воды Тацуко.

— Нечего заглядывать, все равно ничего не увидишь! — Тацуко плеснула в него водой, прямо в разинутый рот, и вся компания покатилась со смеху. — Вот что, ребята: хотите купаться — так поскорее, да и ступайте отсюда! — потребовала Тацуко.

Тэрада и Ямаура послушно повиновались. Эти двое не стали раздеваться догола, как Хикида, а вошли в воду в белье. И не только потому, что не умели, как Хикида, нахальничать с женщинами. Они побаивались, как бы им не досталось от Кадзи.

Оба парня поспешно вышли из воды и надели китель и брюки прямо на мокрое белье. Тацуко сделала им обоим перевязку.

— И ты тоже выходи, слышишь! — крикнула она Хикиде, когда эти двое покорно поплелись обратно в сторожку. Но Хикида был не новобранец, он не собирался показывать себя новичком в такого рода делах. Усмехаясь, он выбрался из воды и присел рядом с Тацуко. Она рассердилась.

— Говорят тебе, хватит! Знай шуткам меру! — в сердцах сказала она. — Мне нужно раздеться!

— Милости просим!

— Ты что, голой бабы не видел, что ли? — Тацуко отошла немного и начала раздеваться. Хикида смотрел на нее жадным, горящим взглядом, но неожиданно и сам смутился. Ему захотелось какой-нибудь грубой шуткой замять неловкость.

— Отпустила б ты мне, а? — проговорил он. От этого на душе полегчало. Все стало предельно ясно.

— Как же, очень ты мне нужен! — Тацуко приготовилась к обороне. Хикида, собственно, уже готов был отступиться, но теперь в нем заговорило упрямство.

— Подумаешь! Не такая ты, чтобы блюсти себя! Конечно, мне нечем тебе заплатить, но… — Он придвинулся к ней вплотную.

Тацуко не отступила. Она не боялась мужчин. Только злость разбирала ее все сильнее.

— Пусть я раньше была проституткой, но теперь все переменилось, слышишь? Теперь я человек. Такой же человек, как и ты, понял? Попробуй только, сунься! Закричу во весь голос, всех сюда позову!

Кричать не пришлось. Раздвигая заросли вербы, подошли Кадзи и Тангэ.

— Это еще что? — возмутился Кадзи. Что-то похожее на ревность шевельнулось в его душе. А может, просто дух противоречия. «Каждую минуту нам всем грозит смерть, а вы тут балуетесь!» — хотелось крикнуть ему. Но он и сам понимал, что это будет выглядеть очень глупо. Нет, она не нужна ему. Просто его бесила мысль, что они делают, что вздумается, нисколько не заботясь о том, как на это посмотрит Кадзи.