Александр Листовский - Солнце над Бабатагом

• Название: Солнце над Бабатагом
• Автор: Александр Листовский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

Автор написал свой роман по сохранившимся дневникам, которые он вел во время борьбы с басмачеством, будучи командиром эскадрона 61-го Речецкого кавалерийского полка 11-й кавалерийской дивизии.

---

Мухтар поинтересовался, не встречал ли Вихров старых товарищей. Тот рассказал, что бывший комиссар бригады Бочкарев — начальник кафедры Академии имени Фрунзе, Кондратенко — на западной границе, а Лопатин, с которым он в переписке, командует полком на Украине.

— Выросли люди, — заключил Мухтар.

— Да! — вспомнил Вихров. — Суржикова помнишь?

— Небольшого роста? Казак?

— Да. Он заместитель командира нашей дивизии.

— Скажи-ка!

— А что же? Он был очень способный.

На крыльце послышались чьи-то грузные шаги.

— Павел Сергеевич идет, — сказала Лола.

На веранду вошел, держа шляпу в руке, полный лысоватый человек с маленькими глазами. Он был в парусиновой блузе навыпуск и в черных брюках.

— Привет честной компании! — проговорил он басистым голосом, поднимая пухлую руку. — Шел мимо, думаю, зайду. Нет, вру, зашел специально посмотреть на вашего гостя. — Он кинул быстрый взгляд на Вихрова. — Вы что-то много о нем говорили. Надо полагать, интересный товарищ.

— Разрешите вас познакомить, — сказал Мухтар.

— Очень приятно. Старший агроном Младенцев Павел Сергеевич. — Он протянул руку Вихрову. — Бывший солдат шестой Алтайской кавалерийской бригады. Прошел огонь, воду, медные трубы и чертовы зубы, — заключил он, смеясь.

— Садитесь, Павел Сергеевич, — предложила Лола.

Младенцев грузно присел на скрипнувший стул. — А нам не приходилось встречаться? — спросил он Вихрова, во все глаза смотревшего на него. — Что-то вы мне вроде знакомы?

— Не знаю. Не помню. Может быть, в Бабатаге?

— Позвольте, товарищ майор, не ваш ли полк освобождала наша бригада, когда вы попали в окружение? — предположил Младенцев с легкой усмешкой.

— Наш полк? В окружении? Никогда мы не были в окружении, — Вихров сделал отрицательный жест. — Это, знаете, чистейший Кафирниганский Верблюд!

— Какой? Какой верблюд?! — живо переспросила Лола.

— А ты разве не помнишь? — удивился Вихров. — Хотя нет, ты тогда еще плохо говорила по-русски. Это когда бабушкины сказки или нелепица — у нас называли «Кафирниганский Верблюд». В общем, имя нарицательное.

— А я что-то не помню, — сказал Младенцев.

— Расскажи, — попросил Мухтар.

Вихров согласился и, прихлебывая из стакана, начал рассказывать о том, как верблюд получил имя нарицательное. Произошло это еще в 1925 году, когда полк был перемещен из Юрчей в Кабадиан. К тому времени в воинских частях, расположенных на территории Восточной Бухары, было окончательно налажено плановое снабжение, причем доставка разного рода имущества производилась верблюжьими караванами. Однажды при переправе через Кафирниган один верблюд поскользнулся, упал и утонул вместе с грузом. Афанасьев умудрился списать с затонувшим верблюдом целую тонну разного рода имущества, тогда, как известно, верблюд может нести максимум полтонны груза… Это обстоятельство послужило тому, что в дальнейшем каждое не вполне правдоподобное действие стали именовать «Кафирниганским Верблюдом». Осенью того же года дивизия получила молодое пополнение. Учебный палаточный лагерь был организован в окрестностях Термеза близ афганской границы. Но тут налетел свирепый вихрь, разметал палатки и другое имущество. Полковые завхозы принялись списывать недостачи. Афанасьев вспомнил, что за полковой хозяйственной командой числится двухпудовая чугунная гиря, утерянная еще на польском фронте, при выходе полка из-под Замостья. «Пиши в акт гирю, будь она трижды, анафема, проклята! — говорил он писарю Терешко. — Пятый год числится. Все глаза промозолила, разрази ее гром!» Корпусная комиссия, посмотрев акты, утвердила пропажу нескольких пар сапог и шинелей, но, когда дело дошло до злополучной гири, член комиссии, въедливый старичок, пожав плечами, сказал: «Позвольте, но ведь это же самый что ни на есть «Кафирниганский Верблюд!» «А что же, по-вашему, гиря лететь не может?!»— запальчиво возразил Афанасьев. «Но ведь двухпудовая!» «Ну и что же?!» «Да-с! Да-с! Будьте уверены. Да-с, — подхватил Осташов. — Я сам видел, как она летела в Афганистан!» — и для пущего убеждения маленький квартирмейстер даже показал рукой в сторону Амударьи… Но все же гиря так и осталась не списанной.

— Зачем вы, позвольте спросить, пожаловали в наши края, товарищ майор? — спросил Младенцев, когда собравшиеся вдоволь посмеялись над рассказом Вихрова.

Тот вкратце изложил цель своей поездки.

— Та-ак, — протянул Павел Сергеевич. — Это дело хорошее. — Но если, как вы говорите, приехали посмотреть на людей, то вам лучше всего поехать в колхоз к Давляту Абдуллаеву.

— Вот это верно! — подхватил Мухтар. — У него есть на что посмотреть.

— Нет, я не это имею в виду, — возразил Младенцев. — Во многих наших колхозах есть на что посмотреть. Я имею в виду одного замечательного человека. Его зовут Карим-ака. Когда-то был проводником наших отрядов. Мы с ним большие друзья. Если скажете ему, что вас направил Павел Сергеевич, он расскажет вам много интересного… У меня, кстати, завтра идет газик, в Джиликуль. И если не устали с дороги, то милости просим. Подкинем вас к Давляту Абдуллаеву.

Вихров не только не устал, а хорошо отдохнул за дорогу, и это предложение пришлось ему по душе. Поблагодарив Младенцева, он согласился ехать с попутной машиной, если, конечно, хозяева не будут в обиде на него за столь поспешный отъезд.

— Нет, почему, съезди, — сказала Лола. Ведь ты же скоро вернешься.

— Поезжайте, — подтвердил Павел Сергеевич.

— А верно, я слышала, он хранит шинель какого-то убитого солдата? — спросила Лола.

— Да… Очень любопытный человек этот Карим-ака, Он принимал активное участие в разгроме Ибрагим-бека в тридцать первом году.

— Это когда его поймали на переправе? — спросил Вихров.

— Точно. А подробности вам известны? — поинтересовался Павел Сергеевич.

— Нет.

— Не знаете?! — удивился Младенцев. — Ну тогда мне придется вам рассказать.

— Только сначала закусите, пожалуйста, — попросил Мухтар. — Вот, — он взял бутылку вина с красочной этикеткой, — наше натуральное. У вас в Москве, Алексей, пока еще редко можно встретить такое…

Рассказ Младенцева о разгроме Ибрагим-бека заинтересовал Вихрова. Он потом ругал себя за то, что не поинтересовался раньше событиями, имевшими такое большое значение для всего Туркестана.

В мае 1931 года от пограничных частей Среднеазиатского военного округа были получены сведения о намерении Ибрагим-бека вторгнуться с пятитысячной бандой в пределы южного Таджикистана. Точная дата вторжения и место переправы через Пяндж оставались невыясненными.

Еще задолго до этого эмир бухарский, находившийся в эмиграции, давал обязательство в случае возвращения ему государства включить его в состав Британской империи. Следовательно, вторжение было подготовлено заинтересованными лицами.

Появление Ибрагим-бека было испытанием для народа. В корне ломалось все старое. Народ пробуждался. Шла социалистическая стройка.

Руководство операцией по разгрому басмачества было возложено по линии ЦК на Сергея Мироновича Кирова.

Собрав совещание в Кабадиане, Киров обратил внимание на создание спокойной обстановки среди дехкан, призвал мобилизовать все силы на выполнение посевной кампании, которая из-за затянувшейся зимы еще только развертывалась.

Что же касается Ибрагим-бека, то было решено беспрепятственно пропустить его через границу, закрыть ему пути отхода и разбить под Самаркандом, куда он был намерен идти для соединения со скрытыми остатками басмачества Западной Бухары.

Беспрепятственный пропуск через границу объяснялся тем, что на границе не было достаточного количества войск, а противник был великолепно вооружен, что могло бы вызвать большое кровопролитие. Помимо этого, недобитая банда могла бы уйти обратно. В дальнейшем это решение целиком оправдало себя.

Перед самым вторжением были получены сведения, что Ибрагим-бек намерен, двигаясь Долиной Смерти, выйти к Железным Воротам, а оттуда, преодолев Байсунские горы, подойти к Самарканду, где в то время находилось правительство.

— А пока басмачи дойдут по безводным местам и козьим тропам, — говорил Киров, — силы их будут истощены.

События развивались со стремительной быстротой. 5 июня 1931 года Ибрагим-бек переправился через Пяндж у Айваджа и вторгся в южный Таджикистан. Весть о вторжении быстро разнеслась по округе. Настроение дехкан, только что вступивших в колхозы, сразу же определилось. Население поднималось целыми кишлаками. Спешно формировались отряды. Несколько десятков тысяч дехкан — «краснопалочников» — спешили в бой против пришельца. Поражение Ибрагим-бека было предопределено.

Тем временем он спешил к Самарканду. На его пути встал Шахрисабз с небольшим гарнизоном. Ибрагим-бек бросил все силы на разгром города. Атака следовала за атакой. Героически, до последнего патрона, бился гарнизон. В бессильной попытке сломить сопротивление защитников города, имевших приказ сдержать противника до подхода главных сил, Ибрагим-бек обошел Шахрисабз. Но тут, в долине, попал под удар мусульманских отрядов и подошедших быстрым маршем кавалерийских полков. Последовал страшный разгром. Ибрагим-бек бежал. При отступлении басмачи на всех дорогах натыкались на заслоны дехкан-добровольцев. Банда таяла.